История русского Робинзона

Мало кто из старшего поколения не читал роман Даниэля Дефо о Робинзоне Крузо. В реальной жизни прототипом несгибаемого Робинзона был моряк Александр Селкирк - единственный счастливо уцелевший матрос с корабля, потерпевшего крушение.

Но и в России произошла история, практически полностью повторяющая знаменитый роман.

Рассказывает Александр Смирнов, историк, действительный член Русского географического общества.

В 1882 году в журнале 'Русская старина' появилась заметка писателя Александра Сибирякова о 'русском Робинзоне'. Его прототипом стал реальный человек - Сергей Петрович Лисицын. Потомственный дворянин, выпускник физико-математического факультета Императорского Санкт-Петербургского университета и корнет лейб-гвардии гусарского полка.

Сын офицера русской армии, погибшего в бою под Селистрией, Сергей Петрович Лисицын воспитывался обожающей его тёткой в имении Сосновка Курской губернии. Окончил университет с дипломом кандидата математических наук. Но к преподавательско-научной деятельности юного дворянина не влекло. Он поступил в лейб-гвардии гусарский полк, в котором за 10 лет до того служил ещё один романтик-дуэлянт Михаил Лермонтов.

Яркую жизнь столичного гвардейца погасила дуэль с полковым адъютантом. Нет, все остались живы, вот только пышный гусарский ментик пришлось сменить на унылый сюртук чиновника. Стать ещё одним петербургским 'Акакием Акакиевичем' отставному гусару? Нет, это было невыносимо! Потому он с восторгом принял приглашение старшего родственника, служившего на Аляске, в правлении Российско-Американской компании, отбыть на край американского континента. В 40-е гг. ХIХ века морскую связь между Ново-Архангельском и Санкт-Петербургом осуществляли транспортные корабли военно-морского флота. И в один из дней 1847 года 24-летний столичный хлыщ вступил на палубу корабля под Андреевским флагом.

Издавна капитаны морских судов своих мятежных подчинённых не казнили, что разрешалось Морским уставом, а высаживали на острова. Таких невольников-'робинзонов' в истории мореплавания было много, но у них не было своих пиарщиков, своих Дефо. Отставной корнет Лисицын был принят в офицерской кают-компании очень дружелюбно. Но гусар - он и в отставке гусар. Однажды гость в пьяном виде наговорил дерзостей в лицо командиру корабля и был отправлен под арест. А из своей каюты стал подбивать караульных матросов на мятеж. Капитан приказал скрутить подстрекателя, завязать ему глаза и высадить на пустынный берег.

Когда арестант освободился от пут и сорвал повязку с глаз, на горизонте он увидел уходящий корабль, а рядом все свои вещи. Благородный капитан оставил ему не только чемоданы с одеждой, три пары сапог, тулуп (Охотское море - не тропический океан), пару пистолетов, шашку, кинжал, запас сахара и чая, золотые карманные часы, складной нож, пуд сухарей, две фляги с водкой. Но и письменные принадлежности с запасом писчей бумаги, чистые записные книжки, бритвенный и чайный приборы, огниво, запас спичек, карандаши, краски, бумагу для рисования, 2800 рублей кредитными билетами и даже 200 гаванских сигар. Ко всему этому прилагались отличное ружьё с 26 зарядами и записка командира корабля.

'Любезный Сергей Петрович! По морскому уставу вас следовало бы осудить на смерть. Но ради вашей молодости и ваших замечательных талантов, а главное подмеченного мною доброго сердца, я дарю вам жизнь... Душевно желаю, чтобы уединение и нужда исправили ваш несчастный характер. Время и размышления научат вас оценить мою снисходительность, и если судьба когда-нибудь сведёт нас снова, чего я душевно желаю, то мы не встретимся врагами. А. М.'

Прототип романа Даниэля Дефо не имел ничего подобного из вещей и съестных припасов, которыми обладал бунтовщик-гусар. Но рядовой матрос Александр Селкирк был мастером на все руки и с детства боролся за выживание. Его остров располагался в тропиках, на нём не водилось свирепых хищников. Потомственный дворянин Лисицын сроду ничего не делал своими руками: в имении его обслуживали крепостные, в полку опекал денщик.

Зная, что корабль шёл по Охотскому морю, он надеялся, что его оставили на одном из клочков суши гряды Алеутских или Курильских островов. Но вскоре убедился, что его положение хуже, чем у островитянина. Он был зажат судьбой в клещи двух морей. Перед ним плескалось холодное Охотское море, а за спиной шумело дремучее 'зелёное море тайги'. А в ней - медведи, волки, рыси, ядовитые змеи:

Всего за неделю 'русский Робинзон' устроил себе дом с печью, смастерил мебель. Сделал пращу, лук и стрелы (благоразумно решив беречь патроны к ружью). И правильно - зимой в его дом рвалась голодная волчья стая, он убил из ружья восемь хищников в упор. А перед этим подстрелил медведя, обеспечив себе тёплую шубу и запас медвежатины.

Ловил рыбу, собирал и сушил грибы. 25 сентября у него были именины, и к нему пожаловал гость - ёжик. Лисицын увидел его жующим на столе, но прогонять не стал. Так они вместе и жили. Ёж стал для дальневосточного 'робинзона' Лисицына тем, кем для Крузо тропического был попугай. Только что говорить не умел. В 8 утра поднимались и топили печь. Заготавливали припасы, обедали вместе в два часа дня. После обеда Лисицын рисовал, писал дневник, размышлял у жаркого огня печи под шум прибоя и шелест тайги. В 10 вечера ложились спать.

Действительно, какой же Робинзон без Пятницы? 12 апреля Сергей Лисицын прогуливался по берегу, оценивая последствия весенних штормов, и увидел лежащего ничком человека. Без сил и чувств. Выяснилось, что Василий, так звали несчастного, - с транспорта, шедшего в Русскую Америку. Судно дало течь, все с него сбежали, а его с сыном забыли. Корабль нашли неподалёку. Помимо 16-летнего паренька на нём оказались две овчарки, коты, 8 холмогорских коров, бык, 16 волов, 26 овец. Запасы продуктов, инструменты, семена ячменя и ржи. А ещё оружие, телескоп, две подзорные трубы, самовар, строительный и огородный инструмент.

Василий убедил скептика Лисицына, что лишь Создатель помог им спастись, а 'барину' - прислать такое богатство и слуг. Семь месяцев одиночества напрочь выветрили у 'барина' всю дворянскую спесь, а потому Лисицын решительно пресёк попытки установить отношения с ним, как с 'Вашим благородием'.

С таким хозяйством и ещё с двумя парами крепких и умелых рук они за лето не только обновили дом и баню, но и научились делать масло, сметану, сыр и творог. Вспахали поле и собрали урожай ячменя и ржи. Организовали обильный лов морской и речной рыбы. Начали сбор и переработку грибов, ягод и лесных трав. Словом, зажили трудовой коммуной. И теперь все трое не начинали день без молитвы. А по вечерам Лисицын разглядывал звёздное небо в телескоп и разъяснял своим товарищам азы астрономии. Попутно выпускник университета продолжал свои геологические изыскания. Он что-то интересное нашёл, о чём умолчал даже перед Василием. Так прошло 8 лет.

В романе Дефо Робинзон отбивается сначала от дикарей-людоедов. А потом они с Пятницей отражают налёт пиратов. У Лисицына роль первых и вторых исполнили китайские контрабандисты. Вот тут-то и пригодилась корабельная пушка, которую прихватил экс-корнет с судна. Неизвестно, чем бы закончилась эта дальневосточная робинзонада, но к этому участку побережья Охотского моря подошли боевые корабли русского флота, посланные защитить русские границы от непрошеных китайских гостей. Русские моряки и помогли поселенцам отбить китайцев.

В 1857 году писатель Александр Сибиряков встречался с гостеприимным хозяином медных и золотых приисков в Приамурье - Сергеем Петровичем Лисицыным. Залежи медной руды и золота тот когда-то нашёл, будучи в одиночестве. Он был назначен русским правительством ещё и управляющим этими землями. Василий 'Пятница' был при нём. Его сын учился в Московском университете.

А в Петербургском университете за счёт Лисицына учились оба сына командира того корабля, который когда-то высадил смутьяна-гусара на пустынный берег. Став богатым человеком, Сергей Петрович нашёл старика, проводил его в последний путь и взял на себя все заботы о его детях. История настоящего 'русского Робинзона' окончилась богаче литературного. И человечнее.

Прототип романа Даниэля Дефо не имел ничего подобного из вещей и съестных припасов, которыми обладал бунтовщик-гусар.

История настоящего 'русского Робинзона' окончилась богаче литературного.

Блин какой же боянищше, только на ганзе раз 6 уже всплывала эта статья.

Фейк это все.

'Русская Старина' М.И. Семевского

Мысль об издании ежемесячного исторического сборника зародилась у М. Семевского во время его многолетних занятий в архивах, где он собрал обширный запас разнообразных исторических материалов. В отличие от существовавших ранее исторических журналов, которые заполняли свои страницы обработанными статьями, Семевский предназначал 'Русскую Старину' главным образом для помещения сырого материала - исторических документов и разных записок, воспоминаний и дневников исторических деятелей. По разным соображениям служебного характера (очевидно, это было связано с его государственной службой) до 1877 года М.И. Семевский не выступал в качестве редактора официально. Он пригласил для этой цели своего родственника Василия Арсеньевича Семевского, который сразу выговорил себе право быть свободным от всякого рода хлопот по изданию и являлся лишь 'зиц-председателем'. Единственным инициатором, редактором и полновластным хозяином журнала был Михаил Иванович Семевский. Первая книжка вышла 9 января 1870 года в весьма скромном объеме (4 печатных листа). Целью журнала объявлялась разработка истории России послепетровского периода и 'новейшего' времени.

'Русская Старина' М.И. Семевского
Особенное значение М.И. Семевский придавал запискам, воспоминаниям, дневникам, автобиографиям (т.е. документам личного происхождения). В отличие от профессиональных историков, его не смущала близость того времени, которое отражено в записках или воспоминаниях. Он считал, что чем ранее появится о ком-нибудь в печати отзыв, который может показаться оскорбительным его близким, тем более представляется удобств для защиты действительно оскорблённого, а вместе с тем - и для восстановления исторической правды путём печати. В этом была своя логика: 'куй железо, пока горячо!' Мемуары могут оставить только живые люди, и надо пользоваться моментом, пока свидетели времени имеют возможность поделиться своей памятью с потомками.

Одним из первых М.И. Семевский начал колоссальную работу по сбору материалов от частных лиц. Многие записки и известные мемуары составлены исключительно по его настоянию (например, записки Т.П. Пассек, Н.В.Берга, П.А.Каратыгина, Н.Н. Мурзакевича). Редакция журнала предоставляла услуги по редактированию и даже написанию воспоминаний. Некоторые рассказы просто стенографировались сотрудниками редакции и, с согласия сообщивших сведения, помещались на страницах журнала. Иногда мемуарные сочинения составлялись в самой редакции по различным материалам и запискам и посылались на просмотр лиц, от имени которых они должны были исходить. Так возникли воспоминания И.К. Айвазовского, А.Г. Рубинштейна, Ф.Г. Солнцева и др.

Жена известного декабриста И.А. Анненкова - француженка Полина (Пелагея Егоровна) Гёбль, так и не научившаяся писать по-русски, дала своё согласие на запись воспоминаний только после настоятельных уговоров М.И. Семевского. Она вспоминала по-французски, а дочь переводила и записывала слова матери на русском языке.

Оказывая полное беспристрастие при печатании сообщаемых ему материалов, никогда не делая самовольных сокращений или переделок, М. Семевский как археограф вызвал доверие к себе со стороны многих лиц, охотно отдававших ему фамильные архивы или заветные семейные документы. Это был редкий тип редактора-собирателя, не жалевшего ни личных трудов, ни денежных средств на приобретение материалов для журнала. В летнее время Семевский, как член археографической комиссии и почетный член Археологического института, предпринимал поездки по России, рылся в провинциальных архивах, откуда извлекал немало ценных документов, 'интервьюировал' очевидцев многих событий. Так, например, подробно ознакомившись в одну из поездок с семейным архивом князей Куракиных (в с. Надежине Саратовской губернии), Семевский выяснил громадное значение хранившихся там документов, относящихся к истории XVIII века, и убедил князя Ф.А. Куракина немедленно приступить к их изданию. Он принял на себя редактирование 'Архива Куракина' и в целом ряде публичных чтений познакомил общество с материалами этого архива, проливающими новый свет на личности и события времен Петра Великого. На основании этих же документов М.И. Семевский прочёл ряд публичных лекций о Петре Великом в 1890-1891 годах.

По большому счёту, именно колоссальной энергии, энтузиазму и самоотверженности М.И. Семевского мы обязаны сегодня практически всем, что знаем о декабристах, петрашевцах и их жизни в ссылке и на каторге из неофициальных источников.

Аналитическая работа с собранным материалом при М.И. Семевском не входила в цели журнала: должно было пройти время, чтобы журнальная публикация обрела статус исторического источника. Тем не менее, на страницах 'Русской Старины' появлялись статьи и исследования по вопросам новейшей русской истории. Они принадлежали самому М.И. Семевскому, В.А. Бильбасову, А.П. Брикнеру, князю Н.С.Голицыну, Д.И.Иловайскому, Н.И.Костомарову и, конечно, В.И. Семевскому, который в 1870-е годы сотрудничал в журнале брата совершенно бесплатно. Здесь были напечатаны его первые статьи: 'Литература Екатерининского юбилея', 'Княгиня Екатерина Романовна Дашкова' (обе 1874 год), 'Крепостные крестьяне при Екатерине II', (1876 год), 'Александр Григорьевич Ильинский', (1878 год).

http://ptiburdukov.ru/index.php?page=history&calendar&n=698

Почитайте Шергина и про то, как поморы в относе зимовали.К примеру:http://www.boris-shergin.ru/?p=155

Всего за неделю 'русский Робинзон' устроил себе дом с печью, смастерил мебель.

Топор...
Зато у него две фляги водки были.

за неделю в одиночку построить хоть что то похожее на дом?

Если плавника полно и надо спасать жизнь, то нормально.

Зато у него две фляги водки были.

Помимо 16-летнего паренька на нём оказались две овчарки, коты, 8 холмогорских коров, бык, 16 волов, 26 овец.

Ага)

а вдруг и правда повезло?

Puschistik
Даже если случилось чудо, то как они их переправили на берег? А чем они кормили животных?

Это лето, а после апрельского купания они просто передохнут.

WOLF63rus
Каким макаром можно за неделю в одиночку построить хоть что то похожее на дом? Не говоря уж про печь и мебель... Вы топор держали в руках?

это то ладно я вот не понимаю как перезимовали люди из экспедиции Витуса Беринга на острове. там холодина ветра даже летом

да с двумя флягами водки конешно он был и "ваше благородие" и ваще почти бог на том берегу...китайские контрабандисты? а чо они там и кому контрабандили интересно? если там ничего и никого вокруг не было?)

китайские контрабандисты? а чо они там и кому контрабандили интересно? если там ничего и никого вокруг не было?)

НУ ВАЩЕ ТО КОНТРАБАНДИСТ-В МОЕМ ПОНИМАНИИ ЭТО ЧЕЛОВЕК провозящий через госграницу нелегальный товар... чо там могли возить китайцы если и границы как таковой не было? и самое главное КОМУ ОНИ ВОЗИЛИ? медведЯм? моржам? американцам ?)))

Лонжерон
браконьеры"

"контрабандистами"

провозящий через госграницу нелегальный товар... чо там могли возить китайцы если и границы как таковой не было?

а чо они там и кому контрабандили интересно? если там ничего и никого вокруг не было?)

интереснее другое - откуда русские боевые корабли узнали о кетайском присуцтвии, радароф тогда не было.

ну ОК!)))уговорили!!! пусть будут КОНТРАБАНДИСТЫ!!! а контрабас у контрабандистов был или не было? 😛

Отличный рассказ.

Сибиряков Николай
Издатель: Москва : тип. В. Готье
Дата: 1876
Описание: Оригинал хранится в ГПИБ
Объём: 377 с., 1 л. ил.
Информация об издании: 2-е изд.
Тематика: Русская литература, 19 в.
Код записи: RU/RGDB/BIBL/0000360387
Целевая аудитория: для детей среднего возраста, 9-14 лет; для юношества, возраст 14-20 лет
Ограничения: Открытый доступ