Народа собиралось на охоту в иной день человек по тридцать. Вся эта ватага, со строны, была похожа на партизанский отряд, когда продиралась по лесной чаще. Практически всегда до места охоты нас доставляли транспортом, выделяемым командованием нашего прославленного соединения, как было и в тот памятный день, до которого я в числе более энергичных товарищей ходил в загоны и на одной из последних охот от усердия сорвал голос и три дня к ряду потом сипел, вызывая у друзей бурю положительных эмоций. Проблемма с голосом дала толчёк голове, которая в свою очередь вспомнила, что в доме есть сигнальная труба, доставшаяся мне по наследству от отца, который был заядлым гончатником. Труба была извлечена из шкафа, надлежащим образом начищена и уложена в мешок в преддверии очередной охоты.
И вот этот день настал, мы в лесу на дороге уже проинструктированы. На предложение егеря выйти добровольцам идущим в загон, я не раздумывая сделал шаг вперёд. Дальше было назначено время нашей атаки и стрелки ушли расстанавливаться на номера. Интрига заключалась в том, что никто о трубе представления не имел и никогд
у нас на облавной охоте её не применял. Я обратился к оставшимся со мной охотникам, с тем, что я пойду в середине цепи потому, что у меня есть компас и блестящая труба. Предложение моё было принято единогласно. До начала загона оставалось минут десять, когда мы услышали в стороне загона выстрел. Что это могло быть? Подумали мы все и стали "обсасывать" эту тему.
А тем временем стрелки часов подошли к назначенному рубежу, я набрал в лёгкие побольше воздуха, приложил мундштук к губам и по всей округе понесся какафонический вой. Это звучала и перекатывалась по перелескам моя первая соната для сигнальной трубы. Товарищи мои вдохновлённые тем, что сегодня никто не потеряется, бодро отдавая свои голоса, двинули свой строй навстречу стрелкам. Опушка леса очень скоро закончилась и мы стали продираться через чапыгу и бурелом делая короткие остановки для ориентирования и для оглашения округи очередным аккордом духовой фантазии изливающейся почти-что из меня самого. Загон этот по протяженности был больше километра и местность была довольно пересечённой, а по сему быстро продвигаться мы не могли, но чарующие звуки неслись и неслись, они перекатывались, возвращались эхом и улетали в даль подгоняемые очередной рулладой.
Вдруг лес поредел и я оказался на широкой просеке, немного заросшей лозняком. Я остановился, что-бы подождать отставших загонщиков, и тут увидел Прокопыча, несшегося по просеке без шапки и варежек это был наш егерь.
"Лёша, это ты трубишь?"-спросил он,хотя всё было для него уже и так очевидно. "Да, а что случилось? Куда так спешите?"- спросил я. "Всё потом, в конце номеров, найди мои вещи"- сказал он и побежал дальше, а я продолжил наполнять зимний лес серебряными звуками, от которых у гончих уши встают торчком.
Пройдя по лесу ещё метров четыреста я наконец-то вышел на линию стрелков, где попытался изобразить сигнал отбоя и округу пронзил очередной вопль родившийся в муках на границе губ и мундштука. Честно говоря инструмент, который я насиловал уже около часа был довольно податлив при попытках извлечения звуков, но чаще они рождались спонтанно, потому, что не хватало умения и наверное элементарной нотной грамотности. Мне надо было ещё выполнить просьбу Прокопыча и я поспешил по тропе натоптаной стрелками в конец стрелковой линии. В то памятное время средств связи общедоступных ещё не было и команды на охоте передавались по линии стрелков. На этот раз мне не повезло - сбор был назначен в противоположном направлении от того куда я направлялся в данный момент. Пока я пробирался по тропе разыскивая брошенные Прокопычем вещи вся команда была уже довольно далеко и мне пришлось ещё около получаса догонять компанию, благо снег лежал везде и потерять след было немыслимо.
Через пол-часа погони мой нос почуствовал запах костра и весьма скоро я различал уже возбужденные голоса моих товарищей, которые собрались вокруг немного дымящего и пахнущего смолой костра, рядом с тушей прекрасного, о четырех отросках быка. Когда я появился все повернулись в мою сторону, а Прокопыч продолжил ранее начатое повествование, которое как вы понимаете было сдобрено всяческой снедью вынутой из рюкзаков. Я понял, что пока я добирался до костра, товарищи успели уже раза по три к снеди приложиться, я-же не заставил себя долго упрашивать и с удовольствием присоединился к честной компании. Прокопыч, между тем продолжил свой рассказ, из которого выяснилось, что он расставив все номера по местам, сам естественно встал на номер. До загона оставалось минут десять, когда он заметил стоящего на расстоянии верного выстрела лося, поднял ружьё и выстреллил - лось пал. Подойдя к трофею Прокопыч потрогал его ногой, потолкал, и убедившись, что тот готов, сел на него и закурил. До начала загона оставались считанные минуты, Прокопыч встал и отошёл в сторонку за кусты ожидать начала загона, обтоптался, прислушался, голосов самих загонщиков на таком расстоянии он конечно услышать не мог, как вдруг по лесу пронёсся звук, как потом выяснилось, боевой сигнальной трубы. Переливистые звуки возникали снова и снова и в голову старого охотника пришла мысль, что в загон попал кто-то из гончатников. "Кто-бы это мог быть?"- спрашивал себя егерь, который знал практически всех охотников своего хозяйства. А труба продолжала своё нестройное пение жутко фальшивя и часто гнусавя, как вдруг, в том месте, где только что он курил сидя на своём трофее, затрещали кусты. Прокопыч ринулся на звук ломаемых веток, но трофея на месте перекура уже не было, только неровная цепочка следов уходила куда-то в лесную чащу. В сердцах помянув родню воскресшего трофея, Прокопыч ринулся по неведомо куда уходившим следам, а труба все пела и пела, и с каждым разом это получалось у неё всё лучше и ветер нес её песню то в одну, то в другую сторону. Между тем след вывел преследователя на старую просеку, на которой стоял молодой охотник и слегка откинув голову назад самозабвенно издавал звуки, поднявшие на ноги казалось-бы намертво битого зверя.
История достоверна фантазии практически нет.
прохиндей
А дальше было вот что:Пройдя по лесу ещё метров четыреста я наконец-то вышел на линию стрелков, где попытался изобразить сигнал отбоя и округу пронзил очередной вопль родившийся в муках на границе губ и мундштука. Честно говоря инструмент, который я насиловал уже около часа был довольно податлив при попытках извлечения звуков, но чаще они рождались спонтанно, потому, что не хватало умения и наверное элементарной нотной грамотности. Мне надо было ещё выполнить просьбу Прокопыча и я поспешил по тропе натоптаной стрелками в конец стрелковой линии. В то памятное время средств связи общедоступных ещё не было и команды на охоте передавались по линии стрелков. На этот раз мне не повезло - сбор был назначен в противоположном направлении от того куда я направлялся в данный момент. Пока я пробирался по тропе разыскивая брошенные Прокопычем вещи вся команда была уже довольно далеко и мне пришлось ещё около получаса догонять компанию, благо снег лежал везде и потерять след было немыслимо.
Через пол-часа погони мой нос почуствовал запах костра и весьма скоро я различал уже возбужденные голоса моих товарищей, которые собрались вокруг немного дымящего и пахнущего смолой костра, рядом с тушей прекрасного, о четырех отросках быка. Когда я появился все повернулись в мою сторону, а Прокопыч продолжил ранее начатое повествование, которое как вы понимаете было сдобрено всяческой снедью вынутой из рюкзаков. Я понял, что пока я добирался до костра, товарищи успели уже раза по три к снеди приложиться, я-же не заставил себя долго упрашивать и с удовольствием присоединился к честной компании. Прокопыч, между тем продолжил свой рассказ, из которого выяснилось, что он расставив все номера по местам, сам естественно встал на номер. До загона оставалось минут десять, когда он заметил стоящего на расстоянии верного выстрела лося, поднял ружьё и выстреллил - лось пал. Подойдя к трофею Прокопыч потрогал его ногой, потолкал, и убедившись, что тот готов, сел на него и закурил. До начала загона оставались считанные минуты, Прокопыч встал и отошёл в сторонку за кусты ожидать начала загона, обтоптался, прислушался, голосов самих загонщиков на таком расстоянии он конечно услышать не мог, как вдруг по лесу пронёсся звук, как потом выяснилось, боевой сигнальной трубы. Переливистые звуки возникали снова и снова и в голову старого охотника пришла мысль, что в загон попал кто-то из гончатников. "Кто-бы это мог быть?"- спрашивал себя егерь, который знал практически всех охотников своего хозяйства. А труба продолжала своё нестройное пение жутко фальшивя и часто гнусавя, как вдруг, в том месте, где только что он курил сидя на своём трофее, затрещали кусты. Прокопыч ринулся на звук ломаемых веток, но трофея на месте перекура уже не было, только неровная цепочка следов уходила куда-то в лесную чащу. В сердцах помянув родню воскресшего трофея, Прокопыч ринулся по неведомо куда уходившим следам, а труба все пела и пела, и с каждым разом это получалось у неё всё лучше и ветер нес её песню то в одну, то в другую сторону. Между тем след вывел преследователя на старую просеку, на которой стоял молодой охотник и слегка откинув голову назад самозабвенно издавал звуки, поднявшие на ноги казалось-бы намертво битого зверя.История достоверна фантазии практически нет.