Плевки жду, ибо знаю заранее, за что получу ...
Итак:
Так уж повелось, что десант - дело утреннее. Сизый туман над речной (или морской) водой такой плотный, что подчас не надо никаких дымовых завес, чтобы ты был скрыт от зорких глаз вражеских артиллеристов и пулеметчиков... Спасительная утренняя мгла, в которой и без всякого тумана не разберешь низких, чуть больше человеческого роста, силуэтов бронекатеров и совсем уж крохотные фигурки десантников в бесформенных маскировочных халатах... Да и глаза врага, всегда невидимого с воды, но готового обрушить на десант сплошной поток убийственного металла, уже не те, что днем - уставшие от бессонницы, воспаленные, покрасневшие. Бывает, что и вовсе не отреагирует вражина на твое появление, пока не получит прикладом по голове, не начнут стрелять пулеметы, так и не рявкнут ни разу орудия и минометы. Только скрежет металла нарушит тогда утренею тишину, только стоны убиваемых людей, свист саперных лопат и уже под конец несколько разрывов гранат.
И готово, наш плацдарм...
Так вот, в этот раз все было иначе. Дима смотрел на берега, мимо которых неслись на предельной скорости юркие бронекатера, и его не покидало ощущение нереальности происходящего... Стоял белый день, и огромный город вокруг жил своей обычной, хоть и военной, но все же весьма насыщенной жизнью... Хорошо было видно людей на набережной, проезжали взад-вперед автомобили, и не всегда военные... Даже несколько рыбаков заприметил Дима, хотя непонятно, какая сейчас может быть в Дунае рыба, после того, как взорвали несколько мостов. Любая нормальная бы давно сбежала, хоть в далекое Черное море, где сейчас уже совсем спокойно... Древний европейский город, великий в своем спокойствие... По обоим берегам Дуная высились прекрасные особняки, готического и классического стилей, странно перемежаясь с доходными домами, правда, тоже немаленькими и солидными, парками за решетчатыми оградами, костелами... Жителей видно было везде - окна у многих домов открыты, на балконах видны развешанные сушиться простыни... Во дают, - подумал Дима, раскуривая очередную папиросу трофейной зажигалкой, - линия фронта в двадцати-сорока километрах от города, а они простыни сушат... Вот из Будапешта половина жителей сбежала, помниться, как стало понятно, что фрицы не осилили нас у Балатона. Нет, тут, конечно, тоже немало народу съехали до начала боев, наверняка остались лишь те, кому бежать вроде и некуда... Но все равно, какова вера в неприступность древней столицы, в заливания их фюрера! Впрочем, и силы сюда стянули изрядные - возможно, еще и облик своих солдат, их пушки и оружие подбадривает своим присутствием.
Шут знает.
Катер был забит под завязку. На палубе ступить было некуда - гвардейцы стояли буквально бок к боку, полным было и помещение под палубой... На лицах товарищей - либо привычная апатия, либо тщательно скрываемая таковой нервность. Никто не боялся по-настоящему. Из батальона, погруженного на пять смешных низеньких "букашек" - БКА не удалось бы отобрать и одного-двух трусов. Все уже бывали в таких передрягах, что обычному человеку хватит на всю жизнь. К тому же, все пошли сюда добровольно. Но нервничали, чего там. Почти все уже поучаствовали в десантах - сколько их было, в Румынии, на Черноморском побережье... Но никто еще не пробовал так - среди бела дня, в центре огромного города, битком набитого немцами и австрийцами... Обычно нервы глушат, перебирая оружие, проверяя, свободно ли скользит затвор, легко ли примыкается магазин и надежно ли держит его защелка... Но сейчас все было по другому - ножи наточены, магазины полны, оружие заряжено, гранаты с ввинченными взрывателями лежат в сумке. Все уже готово - и оставалось только ждать момента, когда появиться в очередном речном повороте очертания могучего моста.
Тагир Арсанов, командир взвода саперов коснулся плеча Димки.
- Видишь тот дом, из красных кирпичей, да? Это и есть галерея. Значит, сейчас будет Рейхсбрюгге...
Чеченец выговорил название единственного в Вене уцелевшего крупного моста столь замысловато, что Дима едва его понял. Забавный он мужик, Тагир. Чем занимался до войны - ни слова. Но сейчас, безусловно, лучший сапер в их бригаде, и недаром Клоповский именно его выбрал из всех саперов-добровольцев, желавших разделить славу гвардейцев (или смешать свою кровь с сырой венской землицей). В своем далеком Уссурийске Дима слыхом не слыхивал ни про каких таких "чеченов" (разве кое-что из Лермонтова смутно в памяти всплывало), Тагир был первым экземпляром, из виденных воочию. Тот немедленно завоевал авторитет как у парней из "сибирских" пополнений, едва с поездов, так и "стариков", уже "погрызших землю" под Орлом и на Днепре. В первую очередь, честностью. Тагир ни разу некому не сказал даже слова неправды. При этом никогда не стучал - особисты даже не пытались вызывать чеченца к себе на "беседы". К этому добавилось странное сочетание хладнокровия в бою со звериной жестокостью к врагу - это страшно, но рядом с Тагиром все рано было как-то спокойнее. Вот немцы, те да... Тагир никогда не брал пленных, что в условиях горячих городских штурмов было вполне обыкновенным делом. Но чеченец всегда осматривал взятых живыми "гансов", каким-то звериным чутьем угадывал того, который знал больше других, и волок его в сторону, на ходу извлекая НР из ножен... Когда несчастному уже нечего было говорить, брался за следующего. И все легко, методично, не повышая голоса...
И их взвод был самым результативным, ибо всегда имел больше развединформации, и часто добивался обходом, маневром того, чего другие - взрывами фугасов, огнеметами и ожесточенными рукопашными... Никто чеченца не любил - это чувствовалось. Уважали - да, но настоящее "фронтовое братство" на него не распространялось. Так уж вышло, что более-менее близко с ним общались только студент-Дима и странный мужичек Давыд, усатый кубанец лет сорока пяти, с руками, сплошь покрытыми замысловатыми наколками. У того у самого биография была насквозь темная, про него знали лишь то, что он, вроде, был на Финской еще в 40-м, на память о чем носил на левом боку ножик с рукоятью из наборной бересты. Почему-то он называл его "Пукка", причем совершенно серьезно произносил каждый раз смешное словечко... А вот атаках действовал им отнюдь не смешно. Сейчас Давыд стоял неподалеку, оперевшись на фальшборт, и ничего не выражавшими глазами обозревал берега. Взгляд его был спокойный, оценивающий...
Справа по набережной промчался мотоцикл. Пара полицейских в нем сначала обалдело смотрели на вереницу катеров, затем один, помоложе, вскинул было куцый австрийский карабин, но другой сильным пинком заставил его опустить оружие. Похоже, его впечатлили трехдюймовые пушки в танковых башнях...
- Резанули бы что ль, из ДШК хоть, - лениво проворчал Ванька-Якут под ухом у Димы.
- Да на кой? Мешают они тебе, что ли? А зачем раньше времени шуметь... - ответил Давыд, пристально глядя на двух полицейских, так, похоже, и не решивших еще, что делать...
- Ща такой шум будет, уши полопаются, - проворчал Якут...
Какой-то гвардеец неодобрительно посмотрел на него, - мол, чего нагоняют тут саперы... Но промолчал. Репутация у саперно-штурмовых бригад была самая мрачная, и сцепляться, да еще перед боем, никто особенно не хотел.
Впереди показался мост... Вот, оно. Солдаты задвигались, поудобнее перехватывая оружие, проверяя обувь и надежно ли ходят ножи в ножнах. Мост был огромен и величественно нависал над рекой, особенно хорошо это было видно отсюда. В обоих концах виднелись уложенные мешками с песком пулеметные гнезда, такие же гнезда виднелись и на берегах, прямо на набережной. Где-то в сторонке стоят и пушки, вроде как штук десять ПАК калибра 50 мм. И может, штук пять 75-мм полковушек. Сейчас их было не видно.
- Дымон, дэржис меня, Якут, Пузо, Давыд, идете справа, - спокойно, но четко командовал Тагир, - надо выбить пулеметы. Сперва пулеметы. Назад, на правую сторону, - не смотреть, не наше дело. Потом, эти два дома - укрепленные. С пулеметных точек решаем, как будем их очищать...
- Мы их что, вдесятером очищать будем? - подал голос Якут.
- Самий умный, да? - недобро ухмыльнулся Тагир, - гвардейцы помогут. Но вперед - мы. Высадка, - по команде. Без команды в воду не лезть. Вопросы?
Все дружно молчали, глядя на приближающийся мост. Гвардейцам тоже кто-то отдавал приказы - уже в который раз, все уже обсуждено и согласовано, каждый знает свое место и свою роль...
Головной катер начал окутываться дымом, из нескольких танковых дымовых шашек. Следующие последовали их примеру... Дым окутывал реку не сразу, и Дима даже успел разглядеть ошарашенные лица немецких пулеметчиков, которые, явно не веря своим глазам стояли у своих смертоносных аппаратов... Ну и хорошо. Пусть стоят. Катера перестраивались - часть уходила к противоположенному берегу. Заговорили, наконец, пулеметы, - на какой-то из огневых точек более сообразительный фриц оценил, все же, обстановку, и ударил по ближайшему суденышку... Все три катера, оставшиеся с правой стороны, по очереди огрызнулись пушками, и пулеметное гнездо исчезло в шести разрывах... Хуже было с теми, что стояли на мосту. К тому моменту, когда катера уже подходил к точке намеченной высадки, немца успели перетащить эти пулеметы к краю бетонной оградки, и MG-42 буквально как два шланга струями ударили по реке... Правда, катера уже очень плотно были закрыты дымом, но несколько очередей пришлось и на палубу головного, сплошь забитую людьми... Солдаты падали как подкошенные, другие стреляли из ППШ и карабинов, до тех пор, пока турельная спарка ДШК не смела немцев тугой плотной очередью.
- Ложись!!! - громко крикнул кто-то в форме из рубки. Дима и его товарищи отреагировали немедленно - несмотря на тесноту, все, недавно стоящие на палубе, попадали друг на дружку, закрывая руки под животом... Мерзко это, лежать на палубе и чего-то ждать... Какого-то гостинца с неба! Дима упал на спину, и хорошо видел, как с головного катера сорвалась и устремилась в небо красная ракета, оставляя за собой дымный шлейф. Спустя пару минут сквозь пулеметную истерику немцев послышалось знакомое до боли шипение, и сквозь дым одна за одной пронеслись яркие огненные стрелы, вонзаясь в соседние дома, мостовую набережной, в густые палисадники, окружающие похожие на дворцы отели слева... Взрывы пребольно ударили даже сквозь ладони, которыми Дима предусмотрительно зажал уши. Черно-красные цветы разрывов расцветали все в новых и новых местах, за ними исчезали бегущие туда-сюда фигурки немецких солдат и полицейских, за грохотом не разобрать было вражеских пулеметов...
Вдруг Тагир ткнул его в плечо, указывая куда-то под мост. Дима присмотрелся, и сквозь дым не без труда разглядел нескольких людей в серых штормовках, бегущих к мостовым опорам. Они несли длинные ящики, удерживая их по двое за откидные ручки... Все было яснее ясного. До берега было метров десять. Тагир, удерживая ППШ над головой, соскользнул под фальшборт, за ним устремился Димка, следом - Пузо и Якут. Давыд, как всегда, замыкал движение. Какой-то гвардеец схватил было его за рукав - Давыд что-то проорал тому в ухо и вырвался. Гвардеец пополз к рубке..
Окруженные стелющимся над водой дымом, они шли, пытаясь бежать по липкому дну, держа над головой руки с оружием... "Катюши" уже прекратили огонь, но артиллерия, повинуясь чьим-то незримым приказам, не прекращала выметать огнем и железом оба берега - тяжелые снаряды падали с обоих сторон, раскатистый грохот разрывов практически не смолкал, и на набережных было видно только крыши домов - все остальное утопало в клубах пыли. Тагир уже выскочил из воды, пробежал несколько метров, и упал за обломок фонаря. Дима проследовал следом, заметив боковым зрением, что задний катер уже причалил, и с него на набережную посыпались фигурки гвардейцев, мешковатые и неуклюжие в пятнистых комбинезонах... Тагир, тяжело дыша, вглядывался в дым, пытаясь разобрать подрывников, которые, наверное, уже подбирались к опорам. Наконец, заметил что-то, и приказным жестом указал направление распластавшимся вокруг саперам.
Они вскочили, и низко пригнувшись, выставив вперед оружие, устремились к мосту. Первым стрелять начал Тагир - быстро вскинул приклад к плечу и короткой очередью снял того из вражеских подрывников, что нес на плече катушку с проводом. Тот сразу стал заваливать на спину, а двое других бросили ящик с тротилом и схватились было за свои тяжелые автоматы с примкнутыми сбоку магазинами... Второго достал Пузо из карабина, а третьего, - Дима, выпустив почти два десятка пуль, потому, что немец пытался спрятаться за вывернутым взрывом из набережной камнем...
Вторая группа подрывников, пытавшаяся добраться до тех опор, что были в воде, остановились, но, видя судьбу первых, к удивлению Димы подняли руки, очевидно намекая, что хотят сдаться. Тагир намека не понял... Его ППШ ударил хлесткой струей, и двое с ящиком упали в стороны, с недоумением глядя на дырки в груди и животе... Третий отбросил катушку, надеясь перед смертью воспользоваться оружием, висевшим у него под рукой, но возникший, как из небытия, Давыд с ходу распластал его лицо саперной лопаткой. А вот добивать не стал - молча уставился на Тагира, мол, а дальше-то что?
- Двигаем до пулеметных точек... - коротко бросил тот, глядя вверх на набережную, хотя из-под моста все равно ничего видно не было...
Там уже было "чисто". В ячейках, до этого с немецкой аккуратностью выложенных мешочками с песком, лежали только трупы и стреляные гильзы. Немцы, похоже, и не пытались удерживать этот рубеж, живенько отступив на более основательный резервный. Гвардейцы крепко залегли вокруг точек, давя огнем любую попытку врага контратаковать. Все MG-42 сейчас всячески подсобляли нападающей стороне, правда, уже без станков.
- Они в обоих домах, справа и слева! - рявкнул подползающим саперам высокий гвардеец, с бросающимися в глаза лейтенантскими лычками из-под комбеза, - И три ПАК, работают, проститутки... Наши их обойти пытались, два раза - не подпускают!
- Ничё, нас подпустят, они, - дэвушки хорощие, воспитанные, да... - протянул Тагир, оглядывая панораму боя. Все было довольно просто - первая линия гвардейцев без труда выбила немцев из легко простреливаемого участка на самом береговом откосе, а дальше столкнулась с укрепленными позициями в глубине вражеской обороны. Там, в засаженных колючим кустарником палисадниках, схоронились несколько пушек и пулеметные гнезда. Время работало скорей на немцев - хотя катерники старались поддержать десант чем могли, их пушки в принципе не позволяли поражать цели на закрытых позициях с большого удаления. И чем дальше заглублялись десантники в оборону врага, тем беспомощнее становились...
- Дыма, сейчас за мной идеш, буду граната кидать, мэня прикрыват будеш... - коротко бросил Тагир, - Давыд, сильно смотри, стрелять быстро надо?
- Попаду, тут близко, - проворчал Давыд, поудобнее перехватывая карабин.
- Пузо, би`лять... Выстрелишь в мэня, убью совсем, понимаешь?
- Тагир, сука буду, я нечаянно тогда...
- Харашо... Давай, Дыма, вперед...
Тагир пополз, удерживая ППШ на локте за ремень. Из-за высокой бровки немцы его вообще не видели, - а те что видели с верхних этажей домов, стоящих метрах в полста от набережной, просто не смогли попасть. Снайперов, кажется среди них не было. Но Дима все равно пополз с неприятным чувством, что идет вторым, - те, кто неудачно пускали пули в Тагира, вполне могло статься, смогли бы попасть в него "по-пристреляному". Несколько таких вот "неудачных попыток" с щелчком отскочили от мостовой справа и слева от него... Они доползли до противоположенного края улицы и быстрой перебежкой добрались до угла здания ресторана, всего разбитого артиллерией... Из окна с разбитой витриной, тем не менее, тут же прозвучал выстрел, и оба упали навзничь. Стрелок, крепкий парень в форме полиции погорячился, и высунулся, чтобы добить bolshеvika, но пуля Давыда опрокинула его на спину практически сразу. Не стоит высовываться, даже если кажется, что противник мертв! Карабин упал на мостовую...
- Я бросаю гранату сэйчас, - сообщил Тагир, - Ты смотрэть на пулэмет, и стреляешь, если фриц смотреть будет, сука...
До гнезда, откуда отчетливо выглядывал тупой ствол "Шпандау", оставалось метров сорок. Дима бы РГ-42 на таком расстоянии не докинул, точно. То есть, докинул бы, но в цель бы не попал наверняка. Это была его слабая сторона, - кидать то мог далеко, а вот попадать... Тагир мог.
Дима лег на мостовую и через прорезь целика быстро оценил мишень - угловые окна небольшого магазина, сейчас с вынутыми рамами, на месте которых красовался стеллаж из мешков с песочком и кирпичей. Оттуда "Шпандау" могу держать под обстрелом всю улицу, включая даже небольшой участок между мостовой и скосом берега. Как попасть гранатой в узкий проем между баррикадой мешков и верхней частью рамы, непонятно. Что же Тагир задумал?
Меж тем чечен действовал более чем странно, - как-то по-деловому, не торопясь, извлек из противогазной сумки какой-то плетеный кожаный ремешок, затем - уже из гранатной сумки - одну округло-рубчатую "феньку". Отогнул усики предохранительной чеки, отжал рычаг, и как-то с усилием вставил в ремешок, так что рычаг оказался прижат. По крайней мере, граната не начала, по своему обыкновению дымиться... В этот момент у троих гвардейцев сдали нервы, и они перебежками начали приближаться к ресторану, возле которого пристроился Дима... Один солдат сжимал в руках связку гранат. "Шпандау" немедленно заревел, выпуская град пуль в их сторону... Один тут же согнулся пополам, и так, в этой нелепой позе, и замер на мостовой. Два других живо нырнули обратно за бордюр, но одного, кажется, успело задеть. Пули стучали по бордюру, вышибали искры из мостовой, целые секции штукатурки из угла, за котором укрылся Дима, подымая клубы тяжелой пыли... Дима не был новичком, и ему уже не казалось (как в первый раз), что каждая пуля летит персонально в него. Наоборот, хорошо. Похоже немец-то как раз не из опытных, горячится, тратит боеприпас без толку. Ну кого еще посадят за такой древний пулемет?
Тагир к тому времени уже закончил подготовку и приступил к задуманному. Он сложил свой диковинный ремень пополам, так что граната оказалась посередке, взялся за концы, и начал энергично раскручивать его вокруг головы... При этом из-за угла он все еще не высовывался, а ремень над его головой постепенно набирал обороты. Внезапно, пулемет захлебнулся - немец, похоже, менял ленту... Тагир резко выбросил корпус из-за угла, буквально на мгновение, чтобы отпустить один конец ремешка. Граната выскользнула из плетенного стаканчика, и со свистом, различимым даже в таком шуме, пронеслась над улицей, уже оставляя за собой сизый дымок... Дима всего этого не видел, и высунулся буквально на палец только когда услышал глухой взрыв "феньки"... Из проема выбило несколько кирпичей, "Шпандау" смотрел теперь чуть вниз, а вокруг стояла пыльная завеса...
В небе пронеслись самолеты, - наши "пешки", и на улицах в стороне от набережной загрохотали разрывы. Опасность была и для десанта - летуны вполне могли спутать своих с чужими и вытрясти бомболюк над ними... Несмотря на это саперы и примерно взвод гвардейцев добежали до только что "погашенной" пулеметной точки, и устремились в дом... Из окон еще постреливали - но по ним садили пушки катеров, в упор били из пулеметов, так что защитники старались высовываться все реже... Тагир ударом ноги обрушил часть баррикады и вломился в магазинчик. Не задерживаясь возле заваленных гильзами двух трупов пулеметчиков, щуплых ушастых пацанов в форменках гитлерюгенда, выскочил к черному входу мимо кассовой стойки... Оттуда только что глухо бахнуло орудие. Они выглянули и успели за секунду увидеть две пушки, стоящие метров в пяти друг от друга, в старательно выкопанных посреди палисадника ячейках. Видимо тем путем, которым ранее зеленщик подвозил в лавочку свежие овощи и консервы, сейчас предполагалось перебрасывать им патронные ящики... Ударила вторая пушка - в сторону набережной. Время не ждало... Тагир пропустил Диму вперед, кивая на второе орудие. Оба метнули по гранате, и ринулись вперед. За Димой следом метнулись Якут, Жорик и Сыч, Тагира поддержали Пузо и Давыд... Все было кончено за пару секунд - расчеты обоих ПАК были слишком увлечены расстрелом десанта, чтобы вовремя отреагировать на появление саперов оттуда, откуда их меньше всего ждали, со стороны хорошо обустроенной огневой точки... Последним погиб молодой офицер в пыльном но, почему-то, парадном мундире - Давыд уже вытирал об него клинок своего "Пукки".
Использовать орудия возможности пока не было, но их все равно живенько развернули в противоположенную сторону. После этого стрелки быстро забросали гранатами три пулеметных гнезда, оборудованных в зданиях вдоль фронта, и прибили фаустпатроном нескольких фрицев, засевших в нотариальной конторе и ведущих оттуда бешенный огонь... Гвардейцы не имели задания двигаться дальше, поэтому начали быстро окапываться на удобной позиции, благо никто и не пытался пока их оттуда выбить. Похоже, немцы просто еще не поняли масштабы опасности, и пребывали в состоянии легкого замешательства. Их основные силы были весьма не близко, да и отрывать сколько-нибудь значительное количество войск для уничтожения десанта они вряд ли решились бы - слишком зыбким был фронт...
Над домами пронеслись штурмовики второй волны, в основном, "илы". Они ожесточенно бомбили и обстреливали что-то, невидимое отсюда, и натолкнулись на сопротивление - один из штурмовиков на глазах у Димки загорелся и, постоянно разваливаясь, исчез из виду...
- Двигаем в тот дом, - Тагир указал на два, по виду, доходных, дома в конце улицы... - Клоповыский поручил нам выбить оттуда фрицев, закрепиться и корректировать артиллерию, заградительный огонь. Дом не укрепленный, и там, похоже, люди живут. Значит, надо схорониться на верхних этажах, и вести наблюдение за проспектом, по которому могут перебросить сюда самоходки. Вопросы есть?
- Никак нет... - протянул Димка, разглядывая дома из под края каски, - А гражданские не помешают?
- Если не дураки, сидят в подвале... Сначала мы с тобой и Давыдом вон до того угла. Остальные нас прикрывают. Потом прикрываем мы, остальные перебегают улицу по одному... Гвардия давит немцев в окнах. Верно, гвардия? - обратился Тагир к вползшему в ячейку пыльному сержанту, решившему посмотреть, чем это заняты саперы.
- Чего?! - обалдело вопросил тот, вползая поближе к Тагиру и брезгливо отталкивая труп немецкого пушкаря...
- Чаво?! - раздраженно передразнил его Тагир, - мы сейчас будем тот дом чистить, - Будете нас прикрывать. Пулемет у вас есть?
- Чего? - повторил все еще слегка обалдевший от штурма сержант, вытирая чужую кровь с лица, - А! Нет... То есть, конечно, есть, товарищ лейтенант! Сейчас ребята "Шпандау" притащат. А как же вы всемером-то?!
- Ручками, ручками, - мрачно проворчал Тагир, - будете садить по окнам, особенно по открытым. Вообще везде, где движение заметите. Понятно? Сейчас мы пойдем, а вы начинайте жарить. Патронов много?
- Примерно полтыщи. Хватит... А что вы там делать-то будете?
- Пушки наводить...
В этот момент совсем рядом со звонким щелчком разорвалась мина, обдав всех комьями грязи. Одного стрелка осколок шлепнул по голове, - к счастью, вскользь по каске. С другим было хуже, - ему, словно саблей, полоснуло по руке, и несчастный солдат с воплем муки упал на дно еще не вырытого окопа, сжимая здоровой рукой окровавленную кисть с торчащими во все стороны, висящими на клочках кожи, пальцами...
- Писдец, бля... - с ненавистью рявкнул сержант, поднимаясь со дна ячейки, - вот и думай, то ли случайно он сюда зафутболил, то ли нас уже засветили, и пристреливаются...
- Ладно, - Тагир поудобнее перехватил цевье ППШ, - Мы из дома и посмотрим, где эта сука... Дима, Давыд, пошли. Гвардия, - начинай концерт.
Они быстро вынырнули из ячеек... Немцы в намеченном доме долго не подавали признаков жизни, но когда они уже миновали палисадник, газон, и начали перебегать улицу, из окна второго этажа раскатисто ударил пулемет, судя по отрывистому неспешному голосу, чешская "шкода"... Все трое живо распластались на тротуара, прячась за высокой бровкой. Немцы стреляли ожесточенно, но бестолково, попусту сжигая кучу патронов. К "шкоде" явно присоединилось несколько винтовок, впрочем, паливших не успешнее пулеметчика... По всему, выходило, что перед ними не обстрелянные вояки. а какие-то фольксштурмовцы, не имевшие ни нормального оружия, и особых навыков городского боя.
А через минуту заговорил "Шпандау", и Димка с удовольствием смотрел, как летят на тротуар щепки оконных рам, сыпаться стекла... Пулеметчик знал свое дело - немцы залегли, наверно, столь же плотно, как недавно тройка саперов. Тагир вскочил, и убедившись, что немцам стрелять в него расхотелось, стремительно добежал до массивной театральной тумбы, поваленной взрывом. Дима и Давыд поспешно побежали следом...
Там им навстречу, как чертики из табакерки, выскочили трое парней в форме фольксштурма, выставив штыки вперед... Дима привычно пропустил штык мимо себя, не отбивая и мощным встречным ударом приклада буквально разбил лицо бедолаги. Давыд просто пристрелил своего в упор, а Тагир спокойно, как на занятиях по штыковому бою, отвел клинок кожухом ППШ, а затем не особенно-то сильным ударом ноги швырнул мальчишку на асфальт, припечатал в лицо кулаком и не торопясь вытянул НР из жестяных ножен.
- Дима, переводи, да на улицу смотри... - прошипел он, прижимая спину пацана коленом.
Дима глянул на дом, - там никто не высовывался, - "Шпандау" отучил немцев дергаться, - затем кивнул, и залег за тумбу. Давыд пристроился рядом, привычно достав трофейную сигарету из плексигласового портсигара.
- Имя, часть?
Пацан, судя по всему, еще не верил в реальность происходящего, и отреагировал на повторно заданый вопрос только когда Тагир ощутимо уколол его в ключицу. Сглотнул, шевельнув выделяющимся на худой шее кадыком, и наконец заговорил...
- Р..Рольф, герр офицер. Рольф Кранке, отдельный Фольксгрендерский полк.
- Сколько тебе лет, Рольф?
- Ппппятнадцать....
- Рольф, а скажи-ка, сколько человек обороняются в этом вот доме?
- Не..еее..знаю, герр офицер...
"Сейчас начнется", - с ужасом подумал Дима, машинально втягивая голову в плечи.
Он не ошибся, - Тагир, все с тем же, сожелеюще спокойным видом, кивнул, и моментально, ускользающе быстрым движением кисти, отрубил пацану правое ухо. Тот, понятное дело, завизжал. Собственно, как резаный... Визг постепенно перешел в булькающие рыдания.
Тагир дал ему проораться, вздохнул и повторил вопрос.
- Герр.. Герр офицер! Я правда не знаю!!! Там нет рубежа обороны!!! туда отошли только те, кого русские разбили на набережной!!! - тут глаза парня прояснились, и он, словно бы и забыв про боль, убежденно заорал:
- Мой отец, - рабочий! Я единственный сын в семье! Мама подрабатывает прачкой, я ей должен помогать, отец сейчас болен и не может работать! Сестренка на год младше меня! Не убивайте меня, герр офицер!! Я не нацист. Мой отец не нацист... Не надо!..
Давыд немедленно вставил комментарий насчет того, что охотно обсудил бы этот вопрос с мамой Рольфа, а еще лучше - с его сестренкой. В более спокойной обстановке. Дима не стал это переводить.
- А ты слыхал про Ленинград, а Рольф? Знаешь, сколько там загнулось детей помладше тебя, вообще груднички замерзали в "полено" на коленях у умерших от голода матерей? - Тагир нехорошо улыбнулся и крутанул клинком своего "черного" НР у немчика перед носом. Дима затруднился перевести последнюю фразу, и ограничился короткой, но значимой частью, - И почему твой отец не перешел к нам, не ушел в партизаны? Почему ты сейчас тут, в дебильной форме, с винтовкой, стреляешь в нас? Почему бы мне сейчас не перерезать тебе глотку, а Рольф? Ты ведь мужчина, Рольф. - кавказский акцент Тагира звучал все явственней, - Ты взял в руки оружие, так что мне теперь нет дела до того, сколько тебе лет...
Рольф молчал, мелко-мелко трясясь в истерике. Молчали и Дима с Давыдом, - оба еще ни разу не слышали, чтобы Тагир беседовал с пленным на тему, далекую от тактических вопросов.
- Не убивайте, герр офицер... - как-то совсем без энтузиазма попросил парень.
Тагир примерно с секунду смотрел на него, а потом ... вложил нож в ножны.
- Видишь, там подъезд? - спросил он Рольфа. Дима, не веря своим ушам, перевел. Парень как-то странно кивнул, продолжая трястись.
- Так вот, там были ваши, семеро. Стреляли в наших. Всех убили. Сейчас там, - никого. Отсидись там. Когда придут наши солдаты, выйди первым, вставай на колени, а руки все время держи поднятыми. Будешь все по-умному делать, - не убьют. Сделаешь любую глупость, - прощайся со вторым ухом, яйцами, и прочим. Ферштейн?
Парень, по сути, уже убитый и даже похороненный (во рву, скорее всего), неуверенно встал, зажимая ухо ладонью. С него обильно капало на шею, лилось за шиворот.
- Вы хотите застрелить меня в спину, герр офицер? - догадался он...
- А ну, пшел. Живо. - Тагир указал рукой на подъезд.
Не отворачиваясь, пацан стал пятиться к подъезду.
- Пригнись, болван! - рявкнул на него Димка по собственной инициативе...
Давыд поднял винтовку "манлихер", выбитую Тагиром у мальчишки, и рывком отвел затвор назад. Под ноги ему упала одна-единственная стреляная гильза. Больше патронов в пачке не было...
- Да, воин знатный... - проворчал он и выматерился...
Ничего спрашивать у Тагира, понятное дело, никто не стал. Остальные - Пузо, Сыч, Якут и Жорик, - добежали не сразу, время от времени немцы постреливали, но "Шпандау" мигом их затыкал. Когда перебегал Жорик, по окнам второго этажа поочередно ударили обе ПАК, правда, в окна гвардейцы так и не попали, но оба снаряда оставили жутковатые проломы в кирпичных стенах... Окна заволокло пылевым облаком.
- Дима, Давыд, - начинайте, - как-то без охоты проворчал Тагир...
Бешенная перебежка. Лишь бы скорей уйти из сектора обстрела с верхних этажей... Конечно, немцы прочухают, в чем дело, - только фиг им это поможет, ничего не успеют...
Дима подбежал к парадному подъезду и метнул одну за другой заготовленные связки гранат в ближайшее окно. После этого Давыд одним ударом ноги обрушил шикарную дубовую дверь внутрь и бахнул в проем из огнемета, - раз, затем другой... Потом ринулся вперед, бросая огнемет на ремень и поднимая карабин...
В холле ничего интересного не нашлось - только горящая стойка консьержа, да три трупа, - двое солдат и полицейский офицер. Тагир пробежал мимо, сразу же метнувшись к лестнице. Оттуда ударила длинная очередь из пистолета-пулемета, наискось навстречу... Правда, немец торопился, поэтому ни в кого не попал... В ход вновь пошел огнемет.
Ребята по очереди ворвались на второй этаж, переступая через дымящийся труп на лестничной клетке. Бегом мчались по длинному коридору, гранатами и пулями вынося все в квартирах... Иногда там оказывались немцы - но эти оглушенные и испачканные побелкой люди просто не успевали ничего предпринять, и падали под выстрелами и ударами лопат.
Сыч подскочил к последней двери по коридору, но она разлетелась в щепы под градом пуль изнутри раньше, чем осторожный снайпер успел приблизиться... Сыч метнул в пролом гранату, за дверью шарахнуло и она повисла буквально на паре гвоздей в косяке. Когда Сыч потянулся еще за одной, дверь вдруг вылетела окончательно, и огромного роста немец с разгону ударил щуплого Сыча прикладом в лицо... Снайпера спасло только то, что он начал падать уже тогда, когда немец замахнулся. Подоспевший Давыд с ходу вогнал "пукку" немцу в живот, рванул вверх, а затем, используя его как щит, пустил из огнемета тугую струю в дверной проем... Но не успела огненная струя оборваться, как Давыда швырнуло назад, подбросило и припечатало об стену. Дима, не дожидаясь остальных, выставил за угол кожух ППШ и выпустил туда, не жадничая, сразу полдиска, затем решительно, не давая врагу опомниться, метнулся вперед... В полутьме прихожей он различил дверь в гостиную и какое-то смутное движение, рванулся следом. Щелкнул винтовочный выстрел, но Димка не обратил на него внимания, пуля ушла в стену даже без рикошета. В гостиной послышался звук падения чего-то тяжелого, затем звон стекла...
Дима выскочил в комнату, и сразу же увидел немца - молодой парень, румяное лицо с юношеским пушком над верхней губой... Парень пытался дослать на место заклинивший затвор "манлихера". Затем вдруг бросил винтовку на пол, схватил с полу осколок стекла побольше, разрезая себе пальцы чуть не до кости, и метнулся к Димке, целя острым концом в живот...
Дима просто разнес его в клочья длинной очередью...
Тагир вошел, когда Димка уже пришел в себя.
- Чисто?
- Да вроде, товарищ лейтенант... - на самом деле Димка квартиру не проверил, но почему-то чувствовал, что бой окончен.
- Долбоеб, - кратко обобщил Тагир.
- Как Давыд там?
- Сквозное. Пуля тяжелая, особо не кувыркалась... Но ливер задет, так что... Отправим на берег, как закрепимся. Сыч, Жорик! У вас как?
- Чисто, Тагир...
- Ладушки. Проверьте еще раз все. Давыда перевязать. Якут, Жорик, - вниз. Накидайте всякого хлама на входе, приготовьте позицию. Сыч, осмотри все еще раз. Если кого найдешь, - добивай. Дима, за мной, осмотрим квартиру. Все за тобой подчищать надо, как за щенком...
В квартире, впрочем и впрямь, оказалось "чисто". Только в самой дальней спальне нашелся еще один труп - похоже, немец словил прямо в лоб гостинчик от "Шпандау".
- Товарищ лейтенант! Товарищ лейтенант! - крикнул появившийся в дверях Сыч, - Посмотрите, что тут у нас... Тагир, хмуря брови, прошел за ним. Дима неуверенно поплелся следом...
В конце коридора обнаружилась еще одна дверь, - только не в квартиру, а в чулан. Сыч приоткрыл её, пропуская Тагира вперед, и через плечо командира Дима разглядел ряды метелок, швабр, пустые ведра и ... нескольких женщин, забившихся в угол. Тагир молча дал знак, и Сыч вытолкал их наружу. Их было пятеро - две пожилые тетки, и три вполне привлекательных молодки, в черных платьях с белыми передничками... Дима слегка разволновался, - молодые австрийки были весьма "ничего". Особенно хороша была одна - пикантно пухленькая блондинка с пышными формами и нежными, вьющимися волосами. Её голубые глаза сейчас были круглыми, как донышки гильз, от жуткого страха...
- Т-товарищ лейтенант!.. - заикаясь от волнения, просящим голосом взмолился Сыч, - Давайте отжарим, а?!
Тагир глядел на тугой бюст блондинки, было видно, что его тоже постепенно захватывают первобытные инстинкты. Что ж, даже Димку и то проняло, - а уж горячий кавказец...
- Товарищ лейтенант, давайте, а! Всего по разу, а? - канючил Сыч, от нетерпения не выдержав, и запустив пятерню под юбку ближайшей девушке, которая от ужаса даже не закричала, а только завертелась, пытаясь вырваться...
- Отставить.
- Товари...
- Отставить, - рявкнул чечен, и лицо его сделалось вдруг спокойно-деловым. Точь в точь такое у него было, когда он резал немцев. Сыч осекся...
- Запереть обратно в чулан. Живо. - Тагир явно делал усилие и над своим молодым организмом, но уже принял решение, - Обустроимся, тогда может, и разложим. Одну. Может. Выполнять!
Сыч поспешно втолкнул женщин обратно и припер за ними дверь на щеколду.
Они проверили обзор из всех окон. Вокруг дома по прежнему не было ничего, смахивающего на оборону, - время от времени пробегали полицейские, раза два появлялись небольшие отряды фольксштурма, но отходили, едва наткнувшись на огонь засевших на плацдарме стрелков... Плохо, что удобных пунктов для наблюдения тоже не было. По сути, у саперов оставались для этого только окна подвальных помещений, да слуховые окна чердака, - иными словами, самые неудобные и предсказуемые места. С другой стороны от дома была небольшая площадь, почти в центре которой, возле фонтана (неработающего, разумеется), стоял одинокий танк Pzkpf-IV. Его, очевидно, случайно накрыли пушки, да так удачно, что даже дополнительные броневые плиты не защитили. Тяжелый бетонобойный 152-мм снаряд проломил относительно тонкую броню крыши башни, и разорвался внутри. Разумеется, с самыми печальными для экипажа последствиями... Он был бы очень хорош в качестве наблюдательного пункта, если бы до сих пор не горел синим пламенем. Даже снаряды в нем еще не отвзрывались...
Тагир отослал Сыча проверить пожарные лестницы и боковые окна, Димку, - осмотреть подвал, а сам спустился в холл. Якут и Жорик успели соорудить там весьма замысловатую баррикаду из мебели, которую грамотно перемотали найденной где-то стальной проволокой и усилили опорами из тяжелых сейфов, четыре штуки которых нашлось в конторе.
На эту баррикаду водрузили трофейную "Шкоду", к которой еще было сотни две патронов. Сейчас оба сидели за горой мебели и втихомолку угощались найденным в той же конторке эрзац-ромом...
- Все чисто... - сообщил Дима, подымаясь из подвала, - там продовольствие храниться, ящики с консервами, галеты..
- Ну и хорошо, - Тагир удовлетворенно кивнул, - будет что похавать в случае чего. Жорик, глянь, там связистов не видать?
- Кто-то шевелиться. Точно не вижу, пыльно...
В дверном проеме на самом деле почти ничего видно не было...
- Эй, саперы? Связь заказывали?! - крикнул кто-то снаружи.
- Заходи, связь, - скомандовал Тагир, - осторожно, ноги не поломай! Ребята, по местам. Якут, Жорик, - наверх, ведите наблюдение. Сыч вернется, - пусть лезет на чердак... Дима, тут будешь, со мной!
Двое связистов с катушками провода и полевым аппаратом осторожно миновали баррикаду, бросив провод через окошко.
- Плохая связь будет, командир, - заметил старший, казах с округло-лунным лицом, - стреляют очень много, могут провод перебить.
- Рацию надо! - согласился другой связист, - Что не дают-то?
- Не знаю... - Тагир взял аппарат и, крутанув рычаг, снял трубку, - Алло! Я "Нетопырь", я "Нетопырь", "Муровейник", ответь!
В трубке зашипело, и после паузы, послышался голос Клоповского.
- "Нетопырь", доложите обстановку!
Тагир коротко и обстоятельно изложил, что почем.
- Рацию вам пришлю, и корректировщика. Пока держите связь, по изменениям докладывайте!
- И санитаров надо. У меня один раненый, тяжело.
- И санитаров. Ждите приказа. Предусмотрите пути отходов... Если что, - отходите на исходные. Туда они не прорваться. Все понятно?
- Так точно, товарищ старший лейтенант! - Тагир положил трубку.
Связисты ушли, с матерками перебираясь через баррикаду. Тагир кивнул Димке на одно из окон справа, а сам обошел холл и пристроился к узкому окошку возле ключной стойки. Димка осторожно выглянул на улицу - из окна открывался отличный вид на проспект. Хорошо было видно даже самые дальние дома. Немца, похоже, ничего пока не предпринимали, пытаясь определить примерные границы захваченного русскими плацдарма... Получалось, что Клоповский брал их на простейший блеф, - все равно численность десанта значительно уступала числу тех частей, которое имелись в городе.
И кое-какие танки и орудия, старые, учебные, - какие угодно, тоже должны быть непременно, и этого хватило бы, господа мои, чтобы скинуть нас в Дунай... Кажется, Клоповский отводил им, шестерым саперам, еще большую роль, чем они предполагали, - не только роль передовых наблюдателей, но и опорного пункта, призванного искусственно "размыть" линию обороны русских, создать у немцев ощущение, что десант заглубился дальше, чем на самом деле. Наверняка и дальше в обе стороны уже есть такие "форпосты", удерживаемые кучками безымянных стрелков... Немцы потратят чертовски много времени, пытаясь их взять или обойти, - а тем временем, наши, глядишь, и прорвутся к Рейхсбрюгге.
- Дима, как там?
- Все чисто, Тагир.
Дима долго терпел и взвешивал слова, пытаясь с ходу подыскать нужные, но потом не выдержал и спросил:
- Товарищ лейтенант, разрешите спросить?
Тагир недолго молчал, зная, видно, о чем будет вопрос.
- Валяй.
- Товарищ лейтенант, а почему вы того задохлика отпустили? Вы же...
- ... никого не отпускаю, да?
- Ну... Да. Почему?
Тагир был мрачнее ночи, и Дима, хоть и не видел этого, как то ощущал его напряженность. Несколько минут чеченец молчал, и Димка уже пожалел о заданном вопросе, когда он вдруг начал говорить. Глухо, почти без интонации.
- Когда немцы подошли к Грозному... В 43-м. Мой род не пошел за немцев. Я тогда уже ушел... в Армию. А род соседей, Гассана Саитова, перешел к немцем. Не знаю, почему. Старики так решили... Так вот, однажды возле нашего аула высадился отряд парашютистов-русских. Они встали на лыжи и пошли на ледник. Мой младший братишка...
Тагир умолк. Дима ждал, почему-то затаив дыхание...
- Так вот. Мой младший братишка, Мурад, ему тринадцать было, собирал поблизости хворост. Гассан с полусотней джигитов пошли искать русских. Шли на лыжах, немцы дали им винтовки и пулемет... Они встретили Мурада и стали спрашивать, какого он рода. Он ответил. Он знал, что Гассан теперь с немцами, но не испугался. Наш род уважают в горах, и он думал, что его не тронут. Гассан спросил его про русских. Мурад их не видел, так и сказал. Наш род уважают, поэтому и слову верят... А вот Гассан не поверил. Он решил, что если он сейчас с немцами, то и уважать никого не надо. Он вынул кинжал, и резал Мурада до тех пор, пока тот не умер. Долго резал. Потом зачем-то зарезал старого ослика, и порубили оба тела топорами, так, что когда старая бабушка нашла все это, не могла понять, где Мурад, а где ослик...
Дима молчал, уже крепко выругав себя за длинный язык...
- Я вернулся в аул, когда немцы уже ушли из Чечни. Отец рассказал мне про Мурада, и я пошел искать Гассана... Но тот ушел в Дагестан, в горы. Я пошел за ним, один. В части не отпрашивался, самовольно, да. Взял с собой немецкую снайперскую винтовку, у отца нашлась одна, и пошел... Я, правда, не хотел убивать Гассана из винтовки... Но с ним были нукеры, немного, но достаточно, чтобы меня одного прикончить. Я шел неделю и набрел на них на старом кладбище в Грузии. Они все висели на деревьях, - семнадцать нукеров, а Гассана посадили на кол. Посадили на кол, а голову обмотали бинтами и подожгли. Я не знаю, кто это сделал. Гассан многих убил, обесчестил нескольких девушек, да и русских успел пострелять-порезать... Но я так и не дознался, кто его казнил...
- Так ведь, и поделом же ему?! - спросил Димка оторопело.
- Да. Но это я должен был сделать. Это мой стыд, и я его не искупил. - Тагир хлопнул себя в грудь, - теперь он всегда будет со мной...
- А этот парень, немчик...
- Это Мурад, Дима. И он ничего не знал. Я уверен. А ты?
- Я тоже, Тагир...
Какое-то время оба молчали.
- Когда они попрут, мы продержимся, а Тагир?
- Не знаю, Дима, - как всегда честно ответил чеченец.
...Они держались. Через несколько часов к ним приполз корректировщик, и вовремя, - осколок шальной мины к тому моменту перебил кабель, и телефон не работал.
Штурмовать дом начали ближе к ночи, - на этот раз не фольксштумовцы, а отлично обученные гренадеры... Саперы сдерживали их два часа, пока артиллерия, наводимая корректировщиком-Вадимом, не смела их с подступов. Ночью пушки тоже стреляли много - главным образом по пристрелянным днем целям, но иногда немцы подвешивали осветительные мины, сами помогая Вадиму с его артиллерийской трубой...
Очень желательно было бы отойти, − но их уже отрезали, еще не обойдя с флангов, но уже отсекая огнем от своих. Собственно, иначе и быть не могло...
Утром Сыч прокрался вперед и из снайперского "Маузера" истребил расчеты трех минометов, убил одного офицера и связиста... Когда он отходил, его раскидал на мелкие кусочки русский снаряд, выпущенный в начале очередного налета. Может, из-за наглости Сыча очередная атака немцев и была такой ожесточенной, - дом штурмовало не меньше роты гренадер и два "Хетцера". Эти низенькие, маленькие самоходки с 75-мм пушечками оказались страшным противником, - в течении получаса они долбили дом этаж за этажом, разрушая в первую очередь лестничные пролеты и места, где можно было укрепиться... Тагир загнал женщин в подвал, а остальные напряженно вели огонь по постоянно прущим гренадерам, часто-часто меняя позиции, которых оставалось все меньше. Прервал атаку очередной огневой налет русских пушек, но к тому моменту на ногах из всех саперов стоял только Димка, да вроде, Вадим все еще где-то прятался... Снаряды отбросили немцев, но и почти сравняли дом с землей... Тагир лежал рядом с Димкиными ногами, пытаясь дрожащими руками зажать огромную рану на животе, из которой норовило что-то вылезти...
- Лежите, товарищ лейтенант. - Димка громко кричал, хотя ему казалось, что он говорит спокойно, как Тагир. Кричал, - но почти не слышал своего голоса.
- Дима... Дима, - Тагир, до того бывший в почти бессознательном состоянии, пришел в себя, - Дима, это ты?
- Так точно, Тагир, - прокричал Димка, размазывая слезы по известке на щеках, - Держитесь, товарищ лейтенант, сейчас наши подойдут...
- Молитву... Намаз... Прочитай, харашо? - вдруг четко попросил Тагир, и умер. Как-то быстро, как в кино, откинул голову назад. И закрыл глаза.
Димка все еще не мог в это поверить. Затем поспешно закрыл командиру глаза, и стал судорожно вспоминать какую-нибудь молитву. В голову лезло только "Отче наш, иже еси на небеси, да прииде царствие твое, как на небеси, так и на земли...". Нет, это не то. Тагир же был мусульманином. Надо по-другому...
Димка не знал молитв, в добавок мысли путались, а глаза застилал дым от горящих на улице "Хетцеров".
Поэтому он сидел на коленях возле трупа командира и бормотал что-то вроде "Аллах, Аллах, ты меня слышишь? Аллах, Аллах..." Неожиданно слова сами сложились у него в голове в четкую цепочку, и он уже уверенней заговорил, теперь уже вслух, мешая собственную мольбу с услышанным от Тагира и даже с тем, что довелось узнать на уроках антирелигиозной пропаганды в военном училище:
"Аллах, Всемилостивый и Милосердный! Прими своего война, благородного сапера Тагира Арсанова! Прости ему его просчеты, и вспомни, что он пережил во имя твое, за что он умер... Пусть встретиться Тагир со своим братишкой Мурадом, и будут счастливы, будут веселы и никто уже не заставит Тагира убивать. Прими к себе честную душу солдата, храброго война и верного друга..."
Дима и сам не заметил, как начал молиться за Сыча, Давыда, Жорика, Якута, всех тех, кто сегодня покинул наш мир, выполняя честный долг и не щадя себя. Он стоял на коленях, склонив голову, и не заметил, как чья-то крепкая рука толкнула его в плечо. Его взяли под руку, прихватив его оружие, и полупонесли−полуповели из дому, через палисадник к набережной. Возле Дуная Димку отпустили и он грузно сел, ничего перед собой не видя... Перед был полевой госпиталь, и там как раз пришла очередь бинтовать пленных, долговязых худых мальчишек в коричневых форменках, ободранных и окровавленных. Если бы он присмотрелся, то разглядел бы между ними и испачканного побелкой паренька со страшной раной вместо правого уха, которого уже аккуратно бинтовал чернявый санитар-еврей... Разглядел бы солдат, колонной идущих по мосту с той стороны, ползущие по тому берегу
юркие 70-ки...
Но он не скоро смог видеть.
Операция по захвату моста Рейхсбрюгге закончилась через двое суток после высадки десанта, 13.04.1945 года. Старший лейтенант С.И. Клоповский, руководивший ударной группой катеров и десантом, был удостоен звания Героя Советского Союза, так же как и командующий Дунайской Флотилией капитан 2-го ранга А. Ф. Аржавкин.
Дима получил орден Красной Звезды, такой же достался и уцелевшему корректировщику Вадиму.
Димка погиб 5 мая 1945 года в Берлине. Его тело было погребено в братской могиле в предместье германской столицы, потому что опознать его было уже невозможно.
С уважением, Михаил.
И совершенно напрасно! Пролный респект!
Мне понравилось.
Единственное - мне пришлось долго вчитываться в описания боя. Но это уже особенности моего женского восприятия.
А вообще - молодец!
Пеши есчо! 😊
Командовал Дунайской флотилией контр-адмирал Г.Н. Холостяков.
😊
Читаю: Haelgy
участник
Командовал Дунайской флотилией контр-адмирал Г.Н. Холостяков.
Первая мысль о том, что Haelgy - участник событий. 😊
Упаси Господь кого-либо на этой планете от участия в таких событиях.
Просто вспомнил, что командовал этой флотилией человек, которого в 1983 году убили вместе с женой в очень преклонном возрасте в Москве при ограблении их квартиры.Могу что-то не точно вспомнить, но в целом так.Гнид этих так и не нашли...
Red_Cat_2, большое спасибо! Описание боя и впрямь вышло малость затянутым, но мне резать это не хочется - как по живому. Пусть уж будет.
Haelgy: Г.Н. Холостяков был назначен новым командубщим ДФ 12 декобря 1944 года. В апреле ею все еще командовал Аржавкин. Что я приврал - так это то, что ГСС Аржавкин получил не за эту конкретную операцию, а позже. Хотя, конечно, руководство её высоко оценило. То, что вы написали про Холостякова меня очень расстроило 😞((( Надеюсь, им таки воздалось, этим уродам...
С уважением.
не надо ничего резать! Просто держите в голове, что то, что для вас просто и очевидно, для отдельных особей может потребовать специального умственного напряжения. Впрочем, знаете ли, я любые книги про войну так же читаю (хоть Толского, хоть Шолохова, хоть Быкова). Не вижу я этих картин боя, они у меня автоматически в голове не выстраиваются так же легко, как всякие лютики-цветочки. Так что считайте это чисто женским.
Про лютики-цветочки у меня немного... Да и стесьняюсь я тут много выкладывать 😊
Про лютики-цветочки неинтересно... Выкладывайте что есть!
Выложил в другом топике 😊 Пока хватит, и так переживаю...
А у меня наоборот сцена боя прошла на одном дыхании.Очень внятно описано.Жизненно.Читаешь с увлечением,цепляет.Эмоции хорошо удались-особенно предбоевой мандраж(когда руки занять нечем,а мясорубка вот-вот начнется).За слог изложения и сюжет-респект.
Теперь по поводу плевков и "заранее знаю за что получу".В принципе я прочел рассказ вчера ночью и не стал комментировать,решил с утра,на свежую голову.Чтобы действительно вышло адекватно и без эмоций.Так вот.Избирая главным героем чечена(а главный герой там именно он,а не Дима)-к "плевкам" нужно быть готовым.Перед нами возникает образ стандартного духовского боевика,с той лишь разницей,что волею судьбы ему довелось жить и умереть во времена ВОВ.И воевать с немцами.Во время прочтения не оставляет нездоровое желание вместо советской формы примерить на взводного зеленую бандану и разгруз,наградив его темными очками и бородой.А вместо допрашиваемых пленных немцев поставить русских солдат середины-конца 90-х годов.Это чувство не покидает читателя на протяжении всего произведения,оставляя неприятный осадок,лишая желания сопереживать ему.И испытать неуместное удовлетворение от смерти Тагира в завершении повествования.
Впрочем,чему удивляться,если даже сам автор описывая отношения военослужащих в подразделении не забывает упомянуть,что "боевое товарищество" на него не распространялось. Боялись,но не любили.
Характер типичного нохчи автору удался блестяще.Что говорит о неплохих писательских данных.Писал комент отвечая только за свои ощущения после прочитанного.
С уважением.
О том и речь.
Правда, я не испытовал удовлетворения, когда его "убивал". Ему бы еще жить, вполне может быть, - после войны азартно резаться с инсургентами-соплеменниками в рядах РККА, потом с медалями и орденами на лацкане пиджачка ходить на ветеранские сходки, отмалчиваясь все больше, и встретить старость в гоской деревне. Я к тому, что те же войны, что сейчас являються нашими врагами, могли бы быть нашими соратниками, и наводить ужас на наших врагов... Если бы все иначе обернулось 😞 Думаю, многие участники конфы служили с чеченцами в рядах СА, когда они еще не были "врагами по определению". Мне вот довелось на Флоте... Может, у кого-то другой опыт общения с ними, а я свой изложил.
С уважением.
По-моему, совершенно нормальное и здравое отношение адекватного и здравомыслящего человека к чеченскому вопросу. Ну разные у нас культуры. Ни мы хорошие, а они плохие, ни наоборот. Просто - разные. Если бы там, наверху, об этом задумывались иногда, может быть проблемы были бы не такие неразрешимые...
Спасибо еще раз.