'Тихо перед бурей' - думал он, сидя на обрывистом берегу небольшой реки, каких много в бескрайней России. Маленькие, но уже грозные свинцовые облака, на горизонте постепенно закрывали и без того слабеющее солнце, которое неуклонно и очень размеренно, как и вся жизнь, клонилось за горизонт. Оставалась на виду лишь алеющая горбушка, испускающая красный, но на удивление успокаивающий и ровный свет. Ночь неуклонно наступала, вот уже не стало видно стволов деревьев в соседнем перелеске, пора было готовить ночлег.
Но как не хотелось вставать после долгой утомительной дороги, он еще рано утром вышел из деревни и вот только к вечеру добрался до одного ему ведомого берега, это место показал ему еще отец, когда только рождался в нем рыболов и охотник. Вот и сейчас, несколько осенних дней, благоприятствовали любимому времяпрепровождению.
Как приятно послушать осенний лес, - думал он - шелест падающей листвы, вот где-то недалеко послышалось хлопанье крыльев. Утки? Нет, скорее тетерева! Да, для кого-то просто лесной шум, а для кого-то музыка.
Порой, простому обывателю бывает не понять, все прелести этой гармоничной, и такой чистой, неподкупной жизни, куда не забралась еще, к счастью рук вездесущей цивилизации. Но как жаль, что не понять! И все бы ничего, если бы от этого терял он сам. Но этот 'простой' обыватель, заставляет страдать всех. Так прошлой весной, придя на любимый, показанный еще дедами-старожилами, ток: да, что говорить не было уже тока. Зато были пеньки и груды наваленных веток.
Тут подул ветерок, и на лицо упала первая капля дождя, стало как-то нестерпимо, грустно и обидно, нет, не за себя, хотя, что лукавить и за себя, и за других, за тех кто не видел и не увидит уже никогда этого чудесного места, окруженного некогда высокоствольными елями, пережившими столько поколений и испытавшие на себе варварство наших соотечественников.
Он составил несколько жердин, наподобие шалаша, низкого и приземистого, накинул сверху пленку. Получился нехитрый навес, на который стали падать, первые, неуверенный капели осененного дождя, который еще не мочил, он как бы предвещал, о надвигающемся ненастье.
Еще было время, теплая погода позволяла не разводить большой костер, так что на маленьком хворостяном костерке, пофыркивая, закипал чай. Налитый в кружку, чай источал неповторимый аромат, несколько глотков окончательно сняли усталость с мышц, расслабили и нагнали сон:
Утро встретило осенней прохладой, обильной росой, блестящей на траве под яркими лучами, отдохнувшего солнца. Еще одна кружечка чайка, и в путь. Повисла на плече старенькая, но очень надежная ижевка-горизонталка. В кармане ветровки уже лежали несколько патронов в латунках с дымарем. И все это было не для какого-то пафоса, а именно для души. Сегодняшней целью был рябчик.
До леса было недалеко, метров триста заросшим, некогда сенокосным лугом, болотники блестели от росы. Ноги путались траве, но это не мешало идти, напротив, ноги сами несли к опушке. Пройдя поле он достал манок и засвистел, - никто не откликнулся. Странно?! Пройдя метров двести он, повторил свою попытку, вот где-то в кроне ели, метров за 50-100 послышалось трей-трей-те-те-те-тей. Он сел, и начал манить. Рябчик отзывался, где-то ему начал вторить другой, но пока они не подлетали.
Картинки леса, сменялись картинками жизни. Вот стайка пичужек, весело пересвистываясь, порхает с ветки на ветку, вот белка, еще не одевшаяся в зимнюю шубу, спрыгнула на землю, но стоило только шаркнуть ногой, как она резко повернув свою головку в доли мгновения, вскарабкалась на верхушку ели, как заправский пожарный по лестнице. И снова все на несколько минут замирает, только рябчик вторит манку .
Но стоп уже где-то близко, и точно второй перестав 'разговаривать' бежит по опавшей листве на бой с 'соперником'. Его бег прерывается. Облако дыма рассеивается. Вот он лежит в ярко-желтой листве, яркие, пестрые перья так и светятся на солнце. Эти мгновения много стоят.
Мысли опять сбиваются с охоты на житейские проблемы, на прошедшие дни. Как будто в телевизоре встает перед глазами лицо улыбающегося отца. Стайка бойких птичек прерывает оцепенение своим пересвистом. Начинается новый день, еще многое надо успеть, ведь не так часто вырываешься из несвободы городских стен и остаешься вот так, нет не наедине с собой, а вдвоем, в паре с окружающей нас природой. И нужно ценить каждый такой день. Дай Бог, не последний.
Спасибо за повествование. Как будто Бог по душе босиком прошёл...
Красиво написано!
Тронуло. Спасибо.
Душевно так...
Куча подобных приятных воспоминаний сразу нахлынула..
Дубль два
"Всяко бывает на охоте, но такое"
Один за другим, пролетали монотонные зимние дни, каждый день шел снег, падая большими хлопьями, подтаивая на воротнике полушубка. Впрочем, иногда выдавались и солнечные деньки, отличающиеся морозцем, таким который пощипывает щеки и не дает дышать.
Дело происходило в одной небольшой деревушке, куда приехал погостить к тестю Серега. Жена и дочь остались в городе перед новогодними праздниками, и обещались приехать ближе к первому января, до которого было еще чуть больше недели.
Сергей, высокий и крепкий парень, вошел в хорошо протопленную избу, стряхнул с воротника снег. На пороге его уже встречал тесть, Лев Павлович, человек типично деревенской формации - открытый, рассудительный и неторопливый. Даже его внешность говорила об этом: среднего роста, достаточно подтянутый, с густыми, но поседевшими уже волосами.
Поздоровались, обнялись и за стол. Над ним, над столом конечно, давно уже хлопотала жена Льва - Мария. Да что говорить, горячая картошечка и холодным еще салом, таяли во рту, ватрушки и пирожки, а особенно хлеб, только что вынутый из печи, источали такой аромат, какой не встретишь ни в одной городской булочной. Ну и конечно за встречу! Настойка на кедровых орехах сразу же напомнила своим ароматом лес.
За долгими разговорами вот так и просидели несколько часов. А поговорить было о чем, ведь столько не виделись. Да ушли уже те времена, когда собирались, жившие неподалеку родственники, и все вместе радовались, а иногда и скорбели, за большим круглы столом. Маятниковые часы протикали уже за полночь. Пора было ложиться спать, завтра договорились идти погонять зайца, недалеко от деревни.
С утра встали поздно уже в десять, сказались вчерашние посиделки. На улице был солнечный и слегка морозный день. Сергей и Лев, накинув оба обрезанные солдатские шинели и надев валенки вышли на улицу. Глаза резал ослепительно белый снег, а грудь наполнялась зимним, предновогодним воздухом. Почему предновогодним, да потому что в нем просто витал запах еловой хвои. Почуяв хозяина, тут же появился верный помощник и соратник Льва Палыча по охоте, а по-другому и не скажешь, выжлец Спартак.
О нем нужно сказать отдельно, в трехмесячном возрасте его привез из райцентра местный выпивоха, Женька Ступин, неизвестно, как и где он его достал, но факт оставался фактом. Сам Женька влачил жалкое существование из-за любви к зеленому змию, поэтому и собаке была предрешена такая же участь. К счастью для Спартака, его выменял у Женьки Лев Палыч. Теперь это был статный, красивый выжлец, с блестящей на солнце шерстью, и необычайно крепкой мускулатурой. У него не было никаких дипломов, что, впрочем, ничуть не смущало его хозяина. Спартак обладал, феноменальной вязкостью, но очень быстро гнал зверя, что не всегда было хорошо.
Но, впрочем, об этом чуть дальше. А сейчас тесть и зять уже шли на подбитых камусом лыжах по деревенской улице, а далеко впереди маячил Спартак. Решено было пройти поле и два перелеска за деревней. Между перелесками, тянулась канавка с кустарником в которой, обычно, и ложились на дневку беляки.
Пошли по обоим сторонам канавы, но ни Серега, ни Лев Палыч не видели даже следа, Спартак также ничего не нашел. Возможно, ударивший морозец, заставил косого лечь на болоте, на том и порешили и двинулись в путь.
Двигаться на лыжах по ельнику было крайне тяжело, то и дело на пути попадались поваленные деревья, затруднявшие проход, но другого пути не было. Тут раздался гон, ушедшего вперед выжлеца. Гай-гай-вай-вай-вай огласили до того тихий и немного угрюмый лес. Гон отдалялся. 'Лиса'- подумал Серега. 'Лис'- сказал Лев Пылыч. -'мы его тут давно гоняем, вот уже почитай как второй год. Ученый он, как тренер у Спартака. Если Спартак его след взял, считай можно домой поворачивать, не отпустит'.
Все же решили, встать на лаз и подстроить под гон, который вроде бы начал приближаться, время было и торопиться особо некуда.
Серега встал рядом с поваленным стволом ели, спрятавшись в его ветвях. Лев Палыч метрах в ста правее в небольшой ложбинке. Оба замерли. Оба не шевелись. Гон был достаточно далеко, как вдруг в 40 метрах от Сергея с небольшой пихточки упала снежная шапка и показалась рыжая морда. 'Оторвался от Спартака наш профессор'- пронеслось в голове охотника. На рыжий бок лиса легла мушка тулки, но тут произошло нечто, лис как будто поучаствовал, что был обнаружен и лег, да так что стало видно лишь два уха и эти два уха поползли вперед. Это было невероятно, такое Сереге доводилось видеть впервые. Лис как опытный боец, уходил с линии огня по-пластунски, предварительно оставив на приличном расстоянии преследователя, роль которого досталась сегодня Спартаку.
Серега, было бросился к лису, но тут добравшись до ближайшей поваленной ели словно растворился, оставив за совой полосочку ровных следов. Вот уже совсем рядом зазвучал гон выжлеца. Поняв, что эта погоня может продолжаться вечность, Серега еле успел поймать проносящегося рядом Спартака, от которого прямо валил пар. Посадив собаку на поводок. Серега рассказал про проделки лиса Льву Палычу, на что тот только усмехнулся и сказал: 'Я ж тебе говорил, он у нас ученый. У них со Спартушей как игра такая, кто кого перехитрит, а я уж и не лезу. По первости пытался, а сейчас уж понял что бесполезно'.
Решено было идти в сторону дома, ибо зимний день короток. Тут Спартак все врмя причуивал лиса, а вот в поле еще оставался шанс взять беляка. По пройденной лыжне лыжи скользили гораздо быстрее, и идти было легче. На поле разошлись метром на двести и пошли с надеждой, что один толкнет на другого или поднимется шумовой заяц. Выжлеца было решено не спускать, так как сейчас он мог уйти на долгий гон на ночь глядя, а тут и волки и мороз, да и завтра он нужен был не уставший.
Вот так и шли, вглядываясь в каждую подозрительную кочку. Тут неожиданно под лыжей Льва Палыча взметается фонтан снега и заяц : не выскакивает, он попросту со всего маху бьется о лыжу. И вот трофей в руках. Это же надо лежал до последнего. 'Да всякое происходит на охоте. А тут за один день два таких случая. Кому расскажешь, не поверят. Лис - пластун, заяц - камикадзе. Нет точно засмеют'-думал Серега, подходя к дому, где их уже ждал хороший ужин, ну и как же без нее, холодная кедровочка со 'слезой'.
Вкусно написано! Спасибо.
Душевно!!!Спасибо!
С уважением,Юрий
Здорово! Пишите еще!
Дневниковые записки: шаги за стеной.
Луна сегодня была большая, и хорошо освещала окрестности, но торопливые тучи, спешащие куда-то на запад, то и дело перекрывали её, оставляя лишь маленькое окошко, через которое струился холодный свет.
Не спалось, из-за стены все отчетливее слышались голоса, хотя было известно, что ты здесь один. А вокруг на десятки километров никого. Они то удалялись, то вновь становились громче. От всего этого становилось как-то не по себе. Холод забирался под свитер, начитал мелко пощипывать руки. Приходилось вставать бросать пару поленцев, и вновь на полу начинали прыгать причудливые отблески пламени из поддува.
Заскрипел снег, и чуть звякнула оконная рама. «Да нет, там точно никого не может быть»,-подумалось тотчас. Хотя страх уже забрался в комнату и сидел на соседней койке. Ружье переехало с вешалки у входа на край кровати. И тут подумалось, почему же так? Почему человек, даже сильный, готовый в одиночку бродить в глуши, опасается неизвестного или другого человека?
Если бы за стеной были волки, или даже медведь, но это было бы достоверно известно, то наверняка сейчас было бы совсем другое состояние, и от этого предательского холодка не осталось и следа. Страх угадал масли: «Неизвестность всегда манит или пугает. Манит тех кто сильнее, и пугает слабых». Но кто же тогда я?
Дневниковые записки: птичка счастья.
На этой мысли, провалился в сон.
Кончики пальцев замерзли, на ворот свитера неприятно холодил белым инеем замерзшего дыхания. Открыл глаза, встал. Первые не смелые лучи солнца пробивались сквозь заиневевшее окно.
И вот снова в печке прыгали языки пламени, закипал на плите чай. Легкий завтрак окончательно успокоил разбушевавшиеся за ночь мысли. Что только не приходит на ум в полном одиночестве зимней ночи!
Скрипнув дверью, выхожу на улицу. Это сложно передать словами, но все же. Морозный воздух тут же спешит ущипнуть за нос. Солнце алым диском на фоне кристально чистого, синего, безоблачного неба поднимается над горизонтом. Оборачиваюсь. И не верю своим глазам, холм за спиной мерцает тысячами красных снежинок, отражающих рождение нового дня, еще не известного, но уже такого родного.
А дальше только снег и лес, лес и снег, вот она, любимая мною - Россия!
Сегодня предстоит длинный переход. А уходить не хочется, вот так бы стоял и стоял, наслаждаясь рождением нового дня. Но, увы, проза жизни - надо идти. Лыжи, просев в снег, начинают прокладывать путь к новому дню. А пока, все лес и поле, лес и поле.
Вот так и тянется день, по шуршание лыжни. Как странно, идет время, идет путь. Расстояние определяется временем, или наоборот? Вдруг фонтан снега вырывается из-под ног, и один за другим начинают подниматься тетерева. Приклад привычно занимает свое место. Мушка ловит птицу. Но, сегодня они улетают без выстрела. Еда у меня есть, а тащит лишние килограммы, нет, поленимся немного, лучше оставим силы для размышлений о времени. И снова лыжи скользят по снегу, и снова в мыслях немые сцены.
Лесок встретил меня причудливыми воротами. Осина опустилась до земли, в поклоне, приветствуя всякого, кто проходит этой дрогой, а снежный покров придал этому некой торжественности.
Вот и нора. Но ночной страх был беспочвенным, следов присутствия волков этой зимой в ней не оказалось, ну что ж, матерые перебрались куда?
А вот о норе расскажу подробнее. Посреди леса. Была не весть откуда взявшаяся яма, глубиной около 2 метров. Причем почва была песчаной и очень сухой, вход в нору был сделан таким образом, что со стороны его видно не было, он шел резко под углом с стене. До сих пор не пойму, откуда взялась эта яма?
Впрочем, пора бы перекусить.
И тут лес преподнес очередной подарок. Наклонившись, замечаю на ветке елочки птичку. Нет не живую. Скульптуру. Да, да - скульптуру. Причудливо застыв, капелька воды превратилась в птичку, как будто, взятую из короны монарших особ. Она бриллиантом поблескивала на солнце, заставляя остановить дыхание, которое могло вмиг уничтожить эту красоту.
А дальше опять, опять дорога, сумбурные мысли, и глубокая оплошность в выборе маршрута. Сумерки уже опускались на землю, а впереди был только снег. Что готовила очередная ночь? Неизвестно, очередной подарок или испытание. Но страха уже не было, была радость, заключенная в той маленькой птичке, сопровождавшей меня своим не видимым полетом. Завтра будет новый день, а сейчас только снег, снег кругом:
Это история зимнего похода?
Продолжение достойно началу топика.
Птичка очаровательна!
Но ждем продолжения или окончания?
+2..... - потому что двумя руками!
Благостно!
Не про охоту, не про рыбалку, так полусонные мысли по дороге к реке
Странное это чувство - дорога. Да дорога - это не направление, это именно чувство. Вот и сейчас четыре часа утра, выхожу на улицу, и понимаю, что от вчерашнего теплого денька не осталось и следа. Морозный ветер тут же спешит пожать руку. Ну, здравствуй, старый друг.
И вот уже в свете фар простирается дорожное полотно, а в окнах, впрочем, что может быть в окнах морозной декабрьской ночью, поля сменяются лесами, но ничего этого не видно - темнота.
Монотонная езда быстро нагоняет дремоту, на не проснувшийся толком организм и только холод брезентового УАЗика не дает заснуть. И вот в таком полусне почему-то вспоминается лицо деда. Седая голова, кожа, изрезанная морщинами, крупные седые брови, и очень выразительный ясный взгляд.
Человек, который прошел войну, был ранен, участвовал в самом крупном танковом сражении, выносивший, будучи разведчиком раненого друга из окружения. Казалось бы, жизнь, тяжелая судьба, каких немало по России. А взгляд, ясный чистый, и очень глубокий:
Почему-то иногда, в минуты невзгод, я вспоминаю именно этот взгляд. И ответ приходит сам собой. Что-то есть в этом мире такого, что неподвластно пытливому человеческому уму.
Назовите мне критерии успешной личности? Ручаюсь, что больше половины назовут квартиру, машину, образование, работу, еще что-нибудь из этого ряда. А я вот думаю, что это человек именно с таким взглядом. И все чаще, я смотрю в толпе на лица людей, но встретить похожие глаза не могу:
Тем временем дорога делает резкий поворот, колесо попадает в яму, резко подбрасывает вверх, и дремота проходит. Дорога сворачивает в лес, тайга. Узкая лесовозная колея едва угадывается в ночной мгле. Плотно подходящие к ней маленькие сосенки, укрытые густым и пушистым нетронутым снегом, стоят как солдаты на первом посту. Трудно представить, что еще лет десять назад на этом месте доживала свой век, деревенька, пережившая несколько военных лет, но не выдержавшая новых перемен.
Другие нормы вошли в жизнь людей. Слепо копирую примеры запада на западные же деньги, люди забывали свои корни. Запад же быстро понял свою ошибку, наш инертный человек, пока, похоже, нет, но как хочется, чтобы я ошибался.
Потеряно все: самобытность, самостоятельность, культ семьи и все вековые устои наших отцов и дедов, живших на этой земле веками до нас. А ради чего, на что сменяно?
Когда я был совсем еще ребенок, я помню и коров, и коз, и свиней, и нашего петуха, которого боялась вся округа. Помню, хотя и был крайне мал, сенокосы, запах свежей травы, и звук, когда отец точил литовку.
На кого пеняем, правильно на «батюшку царя», а надо бы на себя, надо и все тут, да куда уж нам.
Зато горит огнями город, со стеклянными взглядами витрин.
А дорога, все не кончается, все идет в поиске того светлого и чистого взгляда, помогите и вы пусть, когда я увижу ваши глаза, я наконец найду то, что так давно потерял:.
Приятно читать! Спасибо!
Благодарю! Хорошо.
Симпатично. Расслабляет и настраивет на еще одни зимние каникулы. С неспешными раздумиями.
Читая, удивленно находишь в себе, что-то забытое в суете нашей скоротечной жизни, и это не может не радовать. Спасибо!
Еще немного из "полудневникового"
Чай, дым и ветер, лица прохожих,
К западу день, так на многий похожий,
Музыка тише, стухли витрины,
Солнце упало, в яму с картины.
Когда-то я любил смотреть как солнце, побагровев, садиться в пруд на горизонте, тонет в воде и бросает алый отблеск на собравшиеся облака. А на завтра был дождь. Я стоял под крышей и улыбался, теплому летнему ветру, каплям, скатывавшимся по лицу и раскатам грома. В этом бурном спокойствии была особая уверенность жизни здесь и сейчас, это чувство невозможно спутать, это чувство говорит внутреннему тебе, что ты сейчас, в то самое время и в том самом месте, ты должен быть здесь и нигде больше.
Вы знаете, мы живем ощущениями. Как иногда хочется рассказать, поделиться с кем-то увиденным, услышанным, но увы. Мы пытаемся передать чувства, ах как же это сложно, невозможно практически. Жить здесь и сейчас, без оглядки на обстоятельства, финансы и жизненные неурядицы, просто жить.
В нетерпеливом терзании самого себя постепенно открываем мы новые места, знакомимся с новыми людьми, строим планы и совершаем открытия. Наверное, это и есть счастье, быть в движении - движении физическом, умственном и моральном, чтобы оставаться человеком.
Хлябая резиновыми сапогами, по раскисшей весенней грязи, я вглядывался в небо, жадно ловил звуки пролетающих крякв, отдаленный гомон гусей. Заросшие поля монотонно, но очень уверенно скрадывали некогда проезжие дороги, и только шрамы от колес, поросшие травой, иногда помогали угадывать направление. Проступившая между кочек вода, разлеталась от шагов, оседая каплями на брюках. И вроде дорога та же, и лес почти не изменился, да и я, кажется, а вот мысли совсем другие.
В тот день, лет пятнадцать назад, дождь застал нас на берегу, промозглый, сильный, холодный ливень. Вначале занялся мелкими каплями, потом заставил смотать удочки, уверенно и как-то по-хозяйски загнал в палатку, а когда и она, наскоро поставленная, перестала быть преградой на его пути, заставил собирать нехитрые пожитки, паковать рюкзаки и двигаться в сторону дома пешком в мыльной каше глиняных дорог.
Я шагал, фуфайка промокла, было все равно. Первый спинниг, первые пойманные щуки, будоражили сознание. Уставившись в спину отца, шли поначалу молча. Я всегда любил слушать рассказы про его детство, про прадеда, про кузницу и березовый сок, про конюшню и хоккей на валенках, да много про что. Просто сейчас память выхватывает эти повествования картинками, эпизодами. Я уже говорил, что все о чем так хочется рассказать, это прежде всего ощущения.
У каждого в этой жизни есть места и предметы, которые помогают эти ощущения вернуть - ключи. Эта дорога, один из ключей моей жизни. Это была наша последняя рыбалка:
Мерно вдыхая весенний расцветающий воздух, с этими мыслями я шел дальше, уже не в тяжелой фуфайке и с ружьем, вместо того спиннига. И хоть ни впереди меня, ни за моей спиной никого не было, я снова слушал те рассказы про детство, про кузницу и березовый сок.
Удивительно, как все близко и как далеко все во времени, как много проходит часов и лет между событиями и как мало мы потом можем вспомнить. А что тогда было с нами между этими до и после, неужели ничего не было, что бы позволило сказать в любую секунду - я должен быть здесь и нигде больше...
Хорошая тема. За душу берет!
душевно. спасибо.
Про взгляд деда зацепило. Спасибо.
Влекомые дорогами и новыми лицами мы все чаще забываем о местах, где нам суждено было дать новую жизнь, тем - кто нас никогда забудет.
По сырой раскисшей дороге, топая тяжелыми сапогами, перемешивая глину с опавшей листвой, всматриваясь в скелеты потемневших ветвей деревьев, с каплями холодного дождя на лице - шагал хоть раз каждый из нас. Чертыхаясь на себя и на погоду, на все вокруг - что не остался дома, что плюнул на все это, что пошел, не весть зачем, в промозглое утро осеннего дня.
Погода октября переменчива, как сама жизнь, утренний лед сменяется угасающим теплом, еще словно по привычке, восходящего солнца, которое тут же стараются спрятать серые шинели низких облаков, моросящий дождь перемешивается со снегом, а резкий ветер срывает последние алые лисья с деревьев. Столько всего происходит за день, за миг. Нужно только увидеть, нужно только запомнить.
Присесть на сырой омшалый ствол поваленной ели и подумать. Подумать о том: зачем ты увидел этот миг. Человек с ружьем попал сюда не случайно. Нет, конечно, каждый, почти каждый, может купить ружье и прийти в осенний лес. Но не каждый, промокнув и озябнув, вернется туда снова, именно способность вернуться раз, два - каждый раз; и не только вернуться, но еще и радоваться этому открывает новый мир. Мир недоступный многим. Это не плохо и не хорошо. Так есть и возьму на себя смелость утверждать, что так было и, надеюсь, так будет.
Под ритмичные удары капель из глубины леса, потревоженный сломанной ветром веткой, срывается глухарь. Тяжело маша крыльями он, черным угольным силуэтом, проноситься между стволов деревьев. А я рад. Почему? Потому, что на мгновение я не вспоминаю о работе, о людях, я только смотрю на этого глухаря, точно так же как смотрел на него охотник с курковкой в начале века, или охотник с шомполкой еще раньше. Так же забыв обо всем, что было до этого. Вот такая машина времени. К чему такие сложности? Выстрел, тушка, рюкзак и точка! Может быть и так, а может:
Сейчас все стало очень доступно и, по правде сказать, легко. Вот напечатал я эти строки и вы уже их читаете. Увидеть друга за 1000 километров, - нет проблем. Захотелось клубники в январе, о чем речь - найдем. Плохо? Наверное, нет. В конечном итоге, решения принимает человек. К чему это я. Ах, да! Только все так же, как и много лет назад глухарь резко срывается с дерева и летит над раскисшей от дождей дорогой. Это, наверное, одно из того немного, что не так просто изменить. И тот, кто захочет это увидеть, а главное почувствовать, должен снова и снова возвращаться в сырой осенний лес. Устраивая себе, пусть маленькую, зато честную проверку.