Охота на таёжного северного оленя - сокджоя

Стоял конец сентября на правобережье реки Кавы - в предгорьях Чутковарского хребта, упирающегося в северный берег Охотского моря. Ещё три дня назад тайга пылала жёлто-оранжевыми свечками лиственниц, но сильный ветер, дувший двое суток подряд, смахнул с пейзажа хвою-пыльцу цвета светлого пламени подожженной сломы, и лес сразу же стал угрюмо-коричневым, с серыми и чёрными оттенками.

Просто бродить по такой тайге в расчёте на то, что авось выйдешь н какого-нибудь зверя - дело совершенно бессмысленное. Надо стараться держаться с одной стороны - более-менее обзористых участков, таких, чтобы они обеспечивали тебе просмотр хотя бы на несколько сотен метров впереди; с другой - эти участки должны быть, кроме того, что обзористыми, так ещё и продуктивными. А с продуктивностью в северной тайге возникают проблемы. Вернее, проблемы не возникают.

Продуктивности в стране лиственничного редколесья практически нет вообще никакой. Потому традиционная восточносибирская тайга и может быть отнесена к одним из самых бедных биот на свете. Список видов, встречающихся в этой северной тайге удручающе мал. Прежде всего, это - рябчик, глухарь. На пустошах - белая куропатка. Очень редко - лось (и то, в основном, при движении из точки А в точку Б - из поймы одной реки в пойму другой - в редколесье сохатому нечего делать, он в нём и не задерживается). Иногда - бурый медведь (обычно тяготеющий к присклоновым зарослям кедрового стланика). Иногда - вот это тот самый пресловутый сокджой, группами по три-пять оленя.

Но есть в лиственничном редколесье такие же места, которые могут претендовать на то, чтобы называться оазисами - как и в тундре. Это - болотные низменности с разбросанными на них озёрами.
Именно по границе такой болотной низменности я и пробираюсь ранним утром, похрустывая свежим ледком.

Огибая многочисленные лесистые мыски, я всякий раз открываю перед собой ещё по триста метров свободного пространства. Это пространство наполовину состоит из чёрной, подёрнутой иглами льда, стоячей воды, наполовину - из бугристой бурой равнины, с торчащими через каждые сто метров тонкими серыми, как дюралевые вязальные спицы мёртвыми лиственницами - следы давнего пожарища. А на границе между этими двумя мирами протянулась жёлтая полоса высокой травы, торчащего из неё ивняка и примыкающий частокол высокого живого лиственничного леса, который уцелел от огня на заболоченной почве. Именно эта полоса и является тем «оазисом», который притягивает к себе травоядных обитателей этих мест.

Признаков присутствия самых разных животных здесь более чем достаточно. Прежде всего, это - торчащие на некотором удалении от берега ондатровые хатки - настырный американский вселенец чувствует здесь себя как дома, о чём говорят и проторенные в чёрной болотной жиже дорожки - интересно, как они протаптывают их в воде - или лучше сказать - «проплывают»?

Где-то далеко, то ли на других озёрах, то ли за следующим, не открывшимся мне ещё поворотом, гундосят лебеди. На смоляно-чёрной болотной жиже качается неестественно белое второстепенное маховое перо.

К центру водоёма жмётся группа тёмно-коричневых уток, замечательно похожих на плюшевых игрушечных медвежат. По маятниковому качанию головы понимаю, что это - синьга. Скорее всего, этот выводок - результат поздней кладки. То ли лисица разорила первое гнездо в этом году, то ли высокая вода не дала загнездится вовремя.
И вот на фоне чёрно-серых лиственничных стволов я замечаю движение:
Поднимаю к глазам бинокль. Со времён работы лаборантом у отца-орнитолога я привык считать бинокль неотъемлемой частью своего организма. Замечаешь, что в природе что-то изменилось. Шевельнулось, или вообще чуть-чуть что-то не так - смотри в бинокль.

Смотрю.

На опушке леса пасётся группа оленей. Сперва я замечаю троих - молодые красавцы в недавно вылинявшей плотной серо-коричневой шерсти, с тёмной оторочкой в паху и длинной белой гривистой бахромой по нижнему краю шеи. Они медленно идут, словно плывут над жёлтой осокой, иногда останавливаются. Наклоняют головы, сщипывая какие-то невидимые мне ростки. При этом в глаза бросается мелькание белых шейных оторочек. Собственно, именно так я их и замечаю - на фоне палево-чёрной тайги шерсть оленей скрадывает их силуэты.

Я рассматриваю опушку ещё внимательнее.

На фоне стволов лиственничника качаются ещё одни рога. Ага, стало быть, этот зверь лежит, и я не вижу его целиком. Судя по его короне это - крупный самец, раза в полтора превосходящий своих спутников. Как ни странно, так часто бывает в предгонный период - к крупному быку-производителю примыкают несколько мелких самцов-подростков, видимо, в надежде, что он приведёт их к желанным самкам. А там - как карты уж лягут:

Я начинаю обдумывать, как удобнее подойти к животным.

Ветер дует очень неравномерно - огибая выступы опушки, и угадать его генеральное направление очень проблематично.
Я исхожу из того, что ветер дует в моём направлении, потому что сюда же потихонечку двигаются и молодые самцы. Потому я захожу в полосу уцелевшего леса метров на тридцать и двигаюсь навстречу небольшому стаду, скрываясь за деревьями.

Сейчас, правда, я сталкиваюсь с одной проблемой.
Крупный самец (который мне, в общем-то и нужен), не собирается вставать. А его более молодые компаньоны скоро минуют меня и выйдут под ветер. В такой позиции им запросто поймать идущую от меня струю человечьего запаха и дёрнуть наутёк. Что, безусловно, вспугнёт рогаля. Далеко не факт, что он сразу последует за ними, но предсказать его поведение в этом случае будет довольно проблематично. Впрочем, будем надеяться, что тонкая стена леса отведёт от зверей тянущуюся от меня струю воздуха. Внезапно я понимаю, что молодые олени уже находятся прямо напротив меня. Между нами - тридцать метров редкого лиственничника, и я просто замираю, зная, что если никто из зверей не будет вспугнут моим неосторожным движением, то они и пройдут мимо. Ветер совсем стихает - или мне так только кажется за деревьями - и олени, продолжая свой путь, удаляются ещё на сотню метров. Ветра по-прежнему нет, и я приближаюсь к своей цели. Сейчас уже я нахожусь на расстоянии прицельного выстрела, но продолжаю сокращать дистанцию.

И здесь я попадаю во вторую «логическую ловушку» на этой охоте. Дело в том, что олень лежит в неглубоком логу, который протянулся прямо под опушкой, так что из-за бровки торчат только его рога - и те вполдлины. Стало быть, для того, чтобы увидеть даже его голову, мне предстоит выйти на расстояние буквально нескольких метров от зверя. На что моих «индейских» навыков может вполне не хватить.

Есть и ещё одно обстоятельство, о котором я не могу не думать. У меня в руках - довольно специфическое и не очень подходящее орудие для такой охоты - немецкий лёгкий дриллинг с двумя стволами 16 калибра и нарезным под патрон 8х57 R. То есть - по сути выстрел у меня один, после чего надлежит перезарядиться. И мне сразу перестаёт хотеться поступить традиционным «русским» способом - окликнуть зверя, а потом выстрелить по бегущему (конечно, он сперва может встать и насторожиться, но в такой близости от леса - вряд ли). Потому что рисковать одним выстрелом мне совсем не хочется.

И сейчас я допускаю третью ошибку за эту, и так не очень хорошо складывающуюся охоту. Я совершенно ошибочно предположил, что три небольших самца, несколько минут назад, медленно прошедших мимо меня имеют какое-то отношение к большому быку, лежащему под прикрытием берега. Иметь-то они это отношение имеют, но только - потому что принадлежат к одному и тому же виду. А большой бык имеет собственную группу, и вся она находится здесь - в ней ещё четыре рогача на лёжке, и их от меня до поры до времени заслоняла обширная ивовая куртина. А сейчас кто-то из них хватил моего запаха и они строем встали на опушке леса.

Одновременно с ними вскакивает и тот олень, на которого я нацелился. И я веду себя самым идиотским образом: вместо того, чтобы прицелиться и стрелять в того зверя, который был намечен мной в самом начале, я оборачиваюсь к только что поднявшейся с лёжек группе, и в этот момент все олени трогаются с места. Они мелькают за стволами деревьев, но я даже не пытаюсь целится - я бегом, в несколько секунд, проскакиваю те тридцать метров, отделяющих меня от опушки. Теперь уж мне не надо осматриваться - я ещё пять минут назад присмотрел массивный обломанный, в человеческий рост пень, торчащий прямо на кромке берега. я облокачиваюсь на него, сливаясь в единое целое со старым, сухим и непоколебимым, как гранит ленинградских набережных деревом, вскидываю ружьё и стреляю в угон в самого последнего оленя, который уже почти скрывается за поворотом.

Зверь вздрагивает, но продолжает нестись, как ни в чём не бывало. Через секунду, уже за мысом, раздаётся треск, который длится несколько секунд - так ноги упавшего зверя в предсмертных судорогах ломают сухую осоку.

Охота закончена...

Сказка... Спасибо, такое впечатление, что сам побывал. Сокжой это наш реиндир, который помельче карибу?

С удовольствием прочитал, чесслово.

Спасибо за рассказ. Могём - когда хотим 😛. Приятно, знакомо. Воодушевило даже.)))

Лэнд Крузер
Сказка... Спасибо, такое впечатление, что сам побывал. Сокжой это наш реиндир, который помельче карибу?

Нет. Это woodland caribou, только поздоровее. Самцы до 300 кг.

очень похоже на наши места, но что касается меня, я бы стрелял чего помоложе, гонные быки бывают ну оч сильно вонючие 😛
С уважением.

Они еще в гон не вошли в это время.

конец сентября

Получил огромное удовольствие, как сам побывал там.

Отличный рассказ!

------------------
Double Rifle Shooters Society Member

Рыжий Лекс
Получил огромное удовольствие, как сам побывал там.

Как всегда рассказ прекрасен, прочитан от корки до корки с превиликим удовольствием, спасибо,но мы ждём ещё 😊

Умка
У нас в это время самый разгар, может и хвост гона (смотря какая осень), да и старые маненько раньше начинают гоняться, а молодые полюбому вкуснее 😛
С уважением.

О! Вот это мне интересно! Дело в том, что наш сокджой (который и ваш сокджой) - самый неизученный олень России. Который при всем том - один из самых распространённых (я об этом и в новой книге пишу). И про разницу в сроках гона в пределах подвида у нас ничего не известно. То есть - получается что - он входит в гон чуть ли не в августе?
Наш тундровый олень входит в гон так же как и приохотский сокджой - в начале октября.
А отёл тогда у Вас в мае?
то есть, Ваш олень ближе к тофаларцу получается?

не забудь добавить, что ты про дикого
у харгина гон сдвинут- и он тоже раньше
так значит их- ближе к тому?

да, Слава. Вообще, это рассматривается как прямое доказательство того, что пастбищное домашнее оленеводство в Сибири пришло из Тофаларии.

аааа!!!!! то есть его не здесь одомашнили...
все попытки вывести потомка дикого кончались одинаково...

Вроде так. Вообще, история одомашнивания оленя - сам по себе еще тот детектив. Считается, что есть два независимых очага - на юге, у тофов; и в Лапландии.
И вообще северный олень раньше лошади одомашнился. Только фуёво...

А отёл тогда у Вас в мае?

Нет, весну никто у нас (олень в том числе) прогнозировать не может. На созревание яйцеклеток-сперматозоидов изменение погоды тоже не влияет, а влияет это на внешние проявления гона - зверь раньше или позже будет орать, хоркать, сбиваться в семьи и т.д. Но так как оный гон довольно длинный - месяца полтора, если н два, то на все времени хватает.

Слава, тебе огромный привет из Кимр!!!!!
(-прошу прощения, что не по теме)

Рассказ класный, но возник такой вопрос, может не совсем по теме но тем не менне, Михаил Арсентьевич, Вы и в этом рассказе и в своих книгах, не особо пишите про прицельные приспособления. На фотографиях, на Вашем карабине нет оптики. Вы ее вообще не используете, если да с чем это связано. Понятно, что в кедровом стланнике на медведя, там оптика не нужна особо, а в других случаях? Или оптика не выдерживает условий эксплуатации.

Пезо
про прицельные приспособления

+1

Пезо
Рассказ класный, но возник такой вопрос, может не совсем по теме но тем не менне, Михаил Арсентьевич, Вы и в этом рассказе и в своих книгах, не особо пишите про прицельные приспособления. На фотографиях, на Вашем карабине нет оптики. Вы ее вообще не используете, если да с чем это связано. Понятно, что в кедровом стланнике на медведя, там оптика не нужна особо, а в других случаях? Или оптика не выдерживает условий эксплуатации.

Я ее не люблю. И, в общем, успешно обхожусь. Она увеличивает габариты и уязимость оружия. А эффективности мне вроде хватает. Я использую оптику в сумерках (ПО-4), и если нужно в свободной ситуации быстро стрелять. Вообще, оптика для меня, скорее - прицел для быстрой, а не для точной стрельбы.

У нас оленики помельче, в основном, но вот есть место в 100 верстах - Буркандья и чуть севернее - там большие, туша без потрохов, головы и шкуры - до 70 и более кГ - даже крупнее тех, что стреляли в Якутии (Куйдусун-Тамтор-Оймякон). Увы, я не спец в подвидах. А совсем большого видел один раз с вертолета - хотя это субъективно. Лежал в центре наледи.

А они у Вас промежуточного типа - полутундровые-полулесные. Насоящие лесные на побережье с Чёломжи начинаются, и пошли дальше на юго-восток.
Что со снегом-то у вас?

Считается, что есть два независимых очага - на юге, у тофов; и в Лапландии.

Не, Коль, я говорю не о ненцах и лапландцах, а их оленях.

kiowa
Не, Коль, я говорю не о ненцах и лапландцах, а их оленях.

Да и само понятие - "домашний олень" довольно условное.
Даже диких лосей удаётся одомашивать, хотя в наших краях есть понятие - "авка",это оленёнок воспитывающийся около чума для детских забав, они действительно полностью "домашние" до старости.
Вот дичают олени действительно на раз и никогда олень ушедший из стада в него вновь не вернётся, если только чтоб свой гарем пополнить 😊
Согласен с тобой, зверь довольно интересный и во многом не понятный.

хорошее чтиво.... 😛

gron525
хорошее чтиво.... 😛

Новая книга 😛

kiowa

Новая книга 😛

обязательно куплю почитать, Михаил!!!!!

gron525

обязательно куплю почитать, Михаил!!!!!

Ее еще издать надо.

//Что со снегом-то у вас?//
Снег на месте, куда от при минус 20 денется.
Вчера у нас аномальное явление - снежный буран в течении часа.
Поломал, что мог поломать. Снегу см до 20 добавил (видно, лыжники молились 😛 ) - освежил.
Таких буранов мож 2-3 помню за 25 лет.