В году две тысячи восьмом от Рождества Христова открытие весенней охоты приурочили ко дню покорения космоса простым русским парнем со Смоленщины - Юрой Гагариным.
Даты, видимо, совпали не случайно. Так как один из самых завидных трофеев - гусь - любит летать преимущественно в этом самом космосе, спасаясь от зверобоев, разгорячённых водкой и шестинедельным воздержанием от стрельбы между охотничьими сезонами.
Разрешили пулять в кривоносых вальдшнепов, сизых уток, медлительных гусей и ушлой боровой птице целых десять дней. Весенняя охота самая короткая, но она, по словам почитателей сего занятия - самая интересная. В это время года жизнь в стране замедляется. Народ требует от работодателей отпуска, берёт множественные отгулы и спешит в угодья, сознательно меняя процесс зарабатывания денег на нелёгкую стезю алкоголика-добытчика.
Неделей ранее истосковавшиеся по крови и вкусу пироксилина подозрительные лица подъезжали поближе к заказнику «Журавлиная Родина», пускали слюну в рукав, кусали локти, мелко-мелко дрожали, как при первом сексе. Наблюдали в лупатые бинокли толпы гусей, сидящие на запретной территории, и строили коварные планы - как решить продовольственную проблему в стране путём добычи летающего мяса.
И почему так не везёт мужикам?
Стрелять можно только по особям мужеского пола. За исключением гусей. Кто из них мужик, а кто нет - в полёте не разберешь. Очень похожи. Стрельба же по женской половине фауны законом категорически не приветствуется и считается у охотников признаком дилетантства и лоховства.
Но это не главное. Главное, что не ценят нас, мужиков, губят почём зря. Никакого уважения к сильному полу!
Накануне праздника я и братья по оружию выдвинулись на просторные совхозные поля для сооружения линии обороны. Предполагалось построить ряд земельных укреплений, именуемых в военном деле окопами, а по-охотничьи - скрадками. Скрадок - такая яма, в которой прячутся стрелки от всевидящего гусиного ока.
Прошлогоднее картофельное поле, выкупленное у местного егеря, располагалось недалеко от заказника. В предвкушении плодотворной охоты мы, подстёгиваемые древним инстинктом, пребывали в наипрекраснейшем расположении духа.
Представитель законной власти Миша-мент разжился в КПЗ двумя таджикскими копателями без регистрации, но в отличном рабочем состоянии. Им было обещано, что если они продемонстрируют явное преимущество перед их белорусскими конкурентами, то с чистой совестью будут эвакуированы из камеры и отпущены до следующего рейда восвояси.
Тракторам выдали по лопате, и они приступили к рытью. Свежий воздух свободы благотворно действовал на таджикскую мозговую электронику и мышечную гидравлику. Братья по разуму хорошо знали своё дело. Через каких-нибудь десять минут они зарылись в землю по пояс. Пыхтели и, несмотря на прохладный северный ветер, потели и истово теряли влагу.
- Хозяина, тут вода пошла, - первый трактор поднял глаза полные счастья. - Что делать будем?
- Попей, бля, она родниковая.
- Грязный она, - он поглядел с надеждой на минералку у меня в руках.
- Копай дальше не болтай, может нефть пойдёт. Тогда я на тебя работать буду.
- Хозяина, а сидеть как? В воде?
- Ничего, будешь черпать до утра. Руками. Давай копай, копай. Не останавливайся. Попить успеешь ещё: Попить? - фраза навеяла блестящую мысль. - Господа, к нам поступило следующее предложение. Нужно его коллегиально озвучить.
Друг Лёха взял ситуацию под контроль:
- Ну, что, охотнички? - он прищурил волчьи глаза. - У всех ли в порядке билеты, путёвки? Предлагаю проверить.
Килограмм Флагмана двинулся по кругу. Постепенно уменьшался в весе, утяжеляя содержимым пластиковые стаканчики.
Лёха обвёл взглядом взвод истребителей птиц, посмотрел на подпечённый солнечный блин, на белые рубашки таджиков:
- Хорошо-то как. Вижу, что билеты у всех в порядке. Ну, за успех.
Настроение приподнималось с каждой проверкой. Часа через три линия обороны была построена, тщательно замаскирована ветками и соломой, и взвод нетвёрдой походкой направился к автомобилям.
Враг не пройдёт!
До утренней зорьки оставалось часов десять.
К вечеру подтянулись ещё силы. Народ только и успевал бегать в Крузер за очередной порцией белого.
Толстый Серёжка - милейший человек весом почти полтора центнера. Как и все огромные люди - добрый, чуткий и постоянно улыбающийся. Я пару раз был свидетелем его озверения, но он даже пиздил виноватых, как-то по-доброму, с улыбкой.
И имел Серёжка, помимо жены, одну слабость - страсть к водке. Добрую такую страсть, сердечную. Она периодически овладевала им. Он боролся с ней постоянно, но, искушённый её похотью, отдавался ей без остатка - уходил в многодневные запои. При этом он не терял чувства юмора и остроту глаза. Только становился назойливым, как арбузная муха, и постоянно прикладывался к ёмкостям со спиртным, настойчиво превращая их в стеклотару. Бутылки Серёжка бережно складывал в мешок, чтобы впоследствии сделать из них бой. Сдавать их он никогда и не думал, используя тару в качестве чучел различных пернатых - выезжал с приятелем на близлежащую свалку и сосредоточенно палил по ним из потёртой ружбайки.
Серёжка долго ёрзал на стуле, крепился, воротил нос от водки. Но, когда к полуночи подали горячее мясо дикой свиньи, он не удержался. Тут же в мозг окружающих, не навязчиво так, постучалась мысль: «Праздник начался. Серёжка выпил рюмку».
Спать проебали.
Полпятого утра группа охотников прибыла на место дислокации. Наши ряды слегка поредели - отсеялись слабые и сонные. Впотьмах, с горящими во лбах звёздами налобников, вереница счастливчиков направилась к линии обороны. По стечению обстоятельств упившийся Серёжка попал со мной в один скрадок - планида веселилась по-своему:
Ждём.
Гусь видит песдец, как далеко. За километр разглядит любопытную рожу, если та опрометчиво высунется из укрытия. Зрение у него орлиное, и при малейшем подозрении он делает вираж, набирает высоту и уходит. Идеальный вариант - когда эскадрилья собирается заходить на посадку.
Садятся гуси к профилям редко. Нужно выждать время, пока стая не приблизится на расстояние верного выстрела. До того момента даже шевелиться нельзя. Потом вскидываешь ружьё и стреляешь. Птицы, конечно, охуевают от такой наглости, разворачиваются, на мгновение, зависая в воздухе - вот это и есть самый подходящий момент. После чего они очень быстро съёбывают. Но несколько секунд для выстрела всё-таки есть и, если тебя в своё время не выгнали за пьянку из доблестного Ворошиловского клуба, шансы обзавестись трофеем достаточно высоки.
Серёжку мутило. Сильно. Я чувствовал - что-то произойдёт.
Он искал ртом воздух, глубоко дышал.
В это время краем глаза я заметил в светлеющем небе какое-то движение. Началось.
Небольшая стайка гусей заинтересовалась профилями.
Лёха включил манок.
- Летят. Высоко ещё. Должны зайти на круг. Тебе совсем хуёво? - я занервничал.
Толстый ничего не ответил. Только надулся, как древесная жаба. В полумраке слегка искрились мутные белки глаз, такие виноватые и добрые.
- Га-га,- сказал гусь.
- Буа-а-а! - взорвался Серёжка
- Га???
- Буа-а-а!
Пиздатая вещь - болотные сапоги. Защищают не только от сырости и грязи.
Давно ушедшие семеро братьев Меркель, когда создавали знаменитую оружейную фирму, даже не могли представить себе такого обращения с их детищем. И сильно пожалели, что не придумали сапоги для своих ружей.
- Ты заебал там рыгать! - соседи теряли терпение. - Подлетают. Стреляем по команде.
- Буа-а-а!
Очень неловкая ситуация, но подставить товарищей нельзя. Сиди и терпи.
Серёжке, наконец, слегка полегчало. Он угомонился.
Гуси сделали круг и начали снижаться к профилям - удача.
- Бей! - крикнул Лёха.
Меркель не подвёл. Шведский ас Нильс, сидя на гусе, почуял скорый пиздец и потянул штурвал. Птицы затормозили, сделали кобру, разворачиваясь на месте. В первого я и послал солидный заряд свинца.
Второго сбил кто-то из товарищей. Остальные удалились в направлении заказника. Им вслед прогремело несколько запоздалых выстрелов - для скорости.
Стало светлее.
- Толстый, ты как профиля поставил? - несколько гусиных профилей покоились на колышках кверху лапами.
- А что не так?
- Зачем ты их убил, несчастный?
- Да ну вас. Они уже были мёртвые, - мрачно пошутил Серёжка. Он с трудом вылез из окопа и, покачиваясь, как ковыль, побрёл оживлять плоские создания. - Я всё исправил. Стопочку нальёте? - детский взгляд Мэгги Симпсон, когда у неё отбирают соску, расколол мой сердечный алмаз.
- Держи, охотничек ты наш, - я протянул ему флягу, извлечённую из недр комбинезона.
Серёжка проглотил зелье, спустился в яму и, подложив под голову подушку-ружьё, сладко засопел.
От одной проблемы мы избавились, но тут появилось ещё несколько - почти в каждом кусте окрест поля сидел неизвестный. Видимо наша удачная стрельба вселила в них надежду запастись диетическим мясом, и посторонние бойцы со всех сторон подтянулись поближе.
Какой-то мужик с комплекцией Весельчака У схоронился за реденьким кустиком вербы и прикинулся тетеревом, сливаясь с окружающим ландшафтом. Он жадно осмотрел в полевой бинокль стаи гусей, кружащие над заказником. Удовлетворённо крякнул, растянул жирный еблет в кровожадной улыбке и погладил своё орудие убийства с оптическим прицелом.
Настроение упало на дно окопа.
С такими соседями не поохотишься - начинают лупить по птицам за триста метров. Стреляют картечью, а особо одарённые - пулями, иногда разрывными.
Весельчак вообще припёрся с карабином. Ибо избыток веса - не означает избыток мозга.
Не ровен час в нас пальнёт - долбоёб.
Следующий налёт подтвердил наши сомнения. Гуси не успели даже приблизиться. Канонада началась такая, что если бы в сорок первом таких зенитчиков расставили вдоль границы, эскадрильи Люфтваффе в ужасе повернули бы назад.
- Ну, что будем делать, господа? - народ повылезал наружу из убежищ.
- Я думаю, нужно ёбнуть по стопочке и ехать спать. На сегодня охота закончилась.
В плане ёбнуть, меня дружно поддержали. Но сниматься с места было рановато - из окопа, где почивал Серёжка, заглушая трели весны, разносился над туманной пашней богатырский храп человека весом полтора центнера. Основная проблема возвращалась.
- То-о-олстый! А, Толстый! Проснись, домой пора! - я тормошил его за плечо.
- Блять: Отъебитесь: Сплю:,- сладко прочмокал Серёжка.
- Его не вынешь. Может водичкой побрызгать?
- Ага, или обоссать, - варианты сыпались один за другим.
- Толстый. Летят. Гуси летят! Стреляй!
- Может манок включить и под ухо подставить? - Лёха залез в скрадок и пытался растолкать тело.
- Га-га,- сказал манок. - Га-га,- всё громче и громче.
- А давайте пристрелим, чтоб не мучился?! Лёгкая смерть. А так замёрзнет ведь, - вокруг скрадка и внутри копошились верные друзья, пытаясь вдохнуть жизнь в сопящее создание.
Миша-мент оказался самым находчивым - он нагнулся ближе к Серёгиной голове и разрядил ружьё в воздух. Толстый пошевелился.
- Толстый, ты заебал уже. Вставай! Выпить хочется!
- Наливай! - мистическое слово «выпить» произвело должное воздействие на сонный Серёжкин организм. Он открыл глаза и посмотрел на меня. - Наливай, - повторил он.
- Сначала вылези оттуда, - грубый шантаж был необходим. - Давай, давай! Мы поможем.
Кое-как удалось поднять массивную Серёжкину тушу на поверхность. Он перепачкался, пару раз наебнулся, но магия божественного - выпить - ворожила его усталую сонную душу, придавая силы.
- Ну, и где выпить?
- В машине.
- В машине?! - недовольно-удивлённая лыба перекосила лицо.
- Сейчас дойдём и отдохнёшь. Вот. Неси профиля, проветрись.
Серёжка вырвал из рук короб с пластиковыми гусями, матюгнулся и почти бегом направился к авто. Мы еле поспевали за ним.
- Вот ведь интересный человек, - сбивающимся от ходьбы по пашне голосом твердил Лёха. Он пёр на плече два ружья - своё и Серёжкино. В обнимку тащил ещё два объёмных маскхалата. - Ему бы только нажраться. Брюхо бездонное. Столько водки переводит зря.
Мы заметно поотстали.
- А ты ему два ящика настойки подарил, дубина. Зачем?
- Он не себе просил.
- Ага, не себе! Теперь в запой уйдёт на неделю. Завтра его лучше с собой не брать - напрягать будет в абстинентном состоянии.
- А он так рано и не проснётся. К обеду будет уже синий и всех заебёт. Потом уснёт крепко и надолго.
- Твои слова - да Богу в уши, - резюмировал я.
- А я завтра вообще на гуся не поеду. Пойду на селезня с подсадной. На гуся позже съезжу. Всё равно целую неделю здесь буду. Отпуск взял.
- Ну, тогда вместе поедем. Подсадные у меня есть. Как раз две штуки.
- Мужики, давайте быстрее! - раздался у машин Серёжкин восторженный крик. - Я уже поляну подготовил. Вас жду. Вот держите.
Он совал в протянутые руки лихо отмеренные дозы волшебного напитка.
- А, что? Собственно не зря съездили. Два трофея есть, - радостно сказал Лёха.- Господа, с открытием весеннего сезона две тыщи восемь!
- С полем! - дружный хор нестройных голосов возвестил окрестности о наступлении долгожданного события.
Одна за другой, под неутихающую канонаду, дозы исчезли внутри тел, упакованных в защитные одежды цвета хаки. А солнышко хитро улыбалось дружной команде истребителей птиц, нехотя выползая из-за мохового болота, утыканного, как игольная подушка, тонкими корявыми сосенками.
До конца охоты оставалось ещё девять долгих дней:
Автор: Hunter
:D 😀 😀 ...- С полем! - дружный хор нестройных голосов возвестил окрестности о наступлении долгожданного события...
Да, а что там было с водичкой в окопах??
Никогда никому в мире не понять нашего русского брата-охотника 😀 😀 😀
Отлично! Сразу вспоминаются схожие моменты 😊 А есть ли продолжение?
Здорово
Узнаю свою прошлую гусячую охоту, разве что бегемота Серёжи не было и вместо таджикских тракторов были родимые русские две руки и лопата, вода в окопах тоже была 😊 😊 😊.