ВСТУПЛЕНИЕ.
Шурик не любил в своей жизни три вещи - холод, водку и уазики. Вообще говоря, не любил он в жизни гораздо больше вещей и явлений, но эти три выбивались из общей когорты своим явно выраженным раздражением.
А с недавних пор Шурик не взлюбил квинтэссенцию этих трех явлений. Короче, охоту. И нельзя сказать, что он был феерическим гринписовцем или, прости Господи, вегетарианцем. Нет, жрал мясцо как и большинство, от вида свежемороженой кабанятины блевотными корчами не страдал, но с недавних пор сам процесс охоты начал его напрягать. И каждый раз, когда он доставал из сейфа свою недавно купленную Сайгу, он начинал морщиться как от внезапной зубной боли.
Вообще говоря, и охотником то Шурик стал по большому счету не по своей воле. Просто слегка приподнявшись по карьерной лестнице, он был поставлен перед фактом, что «нужно соответствовать». И если в некоторых кругах принцип соответствия выражался в часах, лимузинах и размере сисек у проституток в сауне, то в той обойме, в которую почти неожиданно попал Шурик, соответствие выражалось в литрах, калибрах и количестве фароискателей на «люстре» внедорожника. Общий тон в их компании задавал Петрович, существо в принципе непонятное, но дюже властное:
Петрович слыл ярым патриотом. Во всем, что касалось нерабочего времени. Т.е. Петровичу ничто не мешало и нигде не покалывало от езды в рабочее время на гелендвагене с водителем, питию всяких разных напитков с красочными этикетками. Но это в несвободное от работы время:
А в свободное время: А в свободное время Петрович мотался по заимкам и кордонам на Уазике (правда тоже с водителем), глушил водяру канистрами и пошло семеня старческими ягодицами, прыгал из парилки в прорубь зимой. А еще переводил бесконечное количество боеприпасов, беспрестанно паля по всему что движется в пределах отведенного ему в охотхозяйстве сектору стрельбы.
Сопровождающие его «компаньоны» хоть и крутили у виска за спиной у Петровича, но были вынуждены «соответствовать». Уж очень много в их жизни с недавних пор (а у кого-то и с давних) зависело от благосклонности Петровича.
С водкой история была и вовсе особенная. На охоте (т.е. непосредственно на самой охоте как процедуре) был железный закон - ни ссать, ни курить, ни, пардон, испускать газы, ни тем более употреблять алкогольные напитки было нельзя. Замерз и давит вниз мочевой пузырь? Твои проблемы. Грелку надо было с собой брать и горловиной к интересному месту привязывать. И не дай Бог окропить снежок желтеньким! Кабан на 500 метров не подойдет, а значит как в любом коллективном упражнении будешь самым крайним и виноватым в коллективной неудаче.
Так вот. Пить на охоте не разрешалось ничего кроме водки! Ну т.е. на капоте уазика перед загоном или посадкой на «номера»- пить можно было что угодно и сколько угодно, но только водку. Коньяки-шманьяки, вискари-ромы-шампанские и прочие буржуазные штучки-дрючки ставились вне закона. Смысл сего ограничения Петрович объяснил просто. Испокон веков русский мужик пил, пьет и будет пить водку. Пил - и шел по грибы по ягоды. Пил - и шел за дровами. Пил - и шел еще за чем-нибудь в лес. Короче, пьяным по лесу мужик шарахался постоянно и не с целью поохотиться. И живность всякая к запахах этой самой водки принюхалась, привыкла и передала память об этих запахах своему потомству на генетическом уровне. А вот к запахам вискарей-коньяков зверье относится настороженно и предпочитает не выяснять, чем им могут эти запахи грозить. Поэтому сваливает от незнакомых амбре только в путь, аж кусты трещат.
Теория конечно стройная, но не лишенная спорных вопросов. Но с Петровичем спорить никто не решался, поэтому не эстетствуя лукаво, хреначили водку и не выступали. Себе дороже:
Собирались буднично и по отработанной схеме. Три уазика, три водителя, два прицепа со снегоходами, четыре ружья, два ящика водки и набор продуктов на три четыре дня. Планировалось выехать в пятницу вечером, субботу пострелять, в воскресенье с утреца похмелиться и выдвигаться домой. Можно было конечно и остаться (а все бы и остались, куда деваться то), но встреча нового года в компании с внуками - это святое, а Петрович семейные традиции уважал. Мало того, что уважал, так еще и чтил. И ни у кого не возникало сомнений, что в воскресенье, 31-го декабря все благополучно окажутся дома к обеду. Ну, или к ужину. В крайнем случае - к новогоднему ужину.
Но в этот раз все пошло не так с самого начала:
Первым пал Сан САныч, колоритный мужик. В свои 45 лет он прославился тем, что мог виртуозно освоить любой объем финансирования, практически не выполнив ничего по подрядам, который ему отдавались. Среди друзей, а особенно после второй поллитра в лицо, СанСаныч СанСАнычем мало кто называл, отдавая предпочтение более дружественному, а главное короткому и хорошо выговариваемому, прозвищу - Тело. Основным жизненным кредо СанСаныча было - «Нахрен делать хорошо и три года сидеть без денег, если можно делать хреново и каждый год опять за деньги переделывать?» Что характерно, стиль ведения бизнеса устаивал всех - и заказчиков, и субподрядчиков, и его самого, да и Петровича тоже.
Сан Саныч решил пожалеть своего водилу, которому предстояло еще двое суток спать на руле, обеспечивая комфортное передвижение Тела по кордону. Комфортное, конечно, в меру конструктивных особенностей УАЗа. Водитель несколько раз недоуменно смотрел на своего шефа и даже пару раз попытался спросить у него, с какого перепуга Тело каждый раз, выезжая на охоту, пересаживается с патруля на уазик. Саныч, привычно угнездив свою 120-килограммовую тушку в табуретке Уазика и не менее привычно морщась на каждой кочке, многозначительно мычал - «Экзотика: Возвращение к корням:» Не будешь же объяснять каждый раз, что «соответствовать» надо:
Так вот, Саныч отправил водилу спать на заднее сиденье и, лихо козля на кочках, с азартом проходил повороты заснеженной грунтовки, ведущей в заветному кордону. На фаркопе Уазика весело подпрыгивал прицеп со снегоходом, подматывая заднюю ось в противоход поворота. И все бы ничего, но через пару десятков километров, тело, изнеженное коньяком и гидроусилителем, сначала вспотело, потом устало, а потом и вовсе задолбалось. Водитель уже успел уснуть, напустить слюней на велюровый чехол сиденья и вовсе не собирался сменять Сан Саныча. Саныч на данную подставу дюже обиделся, но мужское «я» не позволяло ему лихо оттормозиться, пнуть унтой тощую задницу водилы и привычно занять «кресло командира».
А еще через пару километров Тело прощелкало начавшийся занос, переросший в скором времени, т.е. через пару секунд в мощное движение в стиле «плугом пашем чернозем». Попытавшись покрутить рулем и скорректировав траекторию плуга газом, Тело начало уже было успокаиваться и дренировать из унтов стекший туда адреналин, но в это время предательский прицеп начал складывать сцепку. На коррекцию данной неприятности ни сил, ни времени, да и умения у Сан САныча уже не хватило и уазик всем своим гордым профилем, т.е. бортом потащило в кювет. Кювет по краям грунтовой насыпной дороги в поле - понятие довольно относительное, но высоты в полметра САнычу хватило, чтобы положить уазик на бок.
Данное происшествие не имело бы за собой больших удручающих последствий, если бы не одно но. Уазик конечно лег на припорошенную хорошим сугробом пашню, ни водила, ни само Тело серьезно не пострадали. По правде сказать, водила ничего вообще не понял, когда проснулся стоя на ногах, а Тело само по себе имело мощный запас жировых отложений, так еще и зимняя одежда внесла свою лепту в чудесное спасение.
Уазик поставили на колеса, попинали по колесам, даже форточки не побились. Прицеп, у которого повело помялись борта, перецепили к другому уазику, справедливо рассудив что со снегоходом разбираться лучше на кордоне. Так что потерь, по сути было не много. Если бы не одно НО.
В уазике Сан САныча находился весь двухсуточный запас горячительного. Говоря по-русски, 2 ящика водки. Находился - это очень правильное слово. Потому, что от ящика водки остались лишь одни бутылочные горлышки. И огромная лужа водки, стекающая через неплотности и щели из багажника Уазика. Мишаня, это четвертый член охотничьего клуба наших героев, было ринулся вытирать багажник тряпкой и выжимать последнюю в любезно предоставленное кем то из водителей ведро, но Петрович смерил его таким взглядом, что Мише ничего не оставалось, как потупив глаза сказать - «А я че? Я ниче: В багажнике решил прибраться»
Чтобы не травмировать психику присутствующих, боевой уазик Сан Саныча, испускающее явное сивушное амбре, было решено пустить замыкающим гордой колонны охотников. Тем более, что до конечной цели оставалось совсем немного, километров пять, и Тело в своем уазике не должно было потеряться:
* * *
На кордон прибыли уже когда стемнело. Прибыли злыми и удрученными. Дураку было ясно, что охота не удалась, не успевши начаться. Какой идиот, скажите мне, будет ползать по пупок в снегу или сжимать от мороза булки, сидя на «номер» на сухую? Правильно, или отмороженный на охоте, или по долгу службы, или по принуждению. А так как любое заведомо успешное предприятие должно создаваться по зову сердца и с легкой душой, то всем прибывшим не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять - ОХОТА НЕ УДАЛАСЬ!
На такой минорной ноте охотники и въезжали во двор охотничьего приюта деда Степана. Дед Степан был сложной судьбы человек, никто кроме Петровича не знал точно, как Степан очутился на этом кордоне и в какой статусе. В ходе неоднократных водкоизлияний на кордоне по обрывкам слов и фраз все догадывались, что Степан был в прошлом то ли беглым каторжанином, то ли репрессированным, то ли еще что-то подобное, хрен его разберет, этот пьяный бред Степаныча. Но одно было известно точно. Петрович в свое удалое время немало поездил по стране. В том числе и по знойным степям Казахстана, где успел полюбить свежеотсрелянную то ли сайгачатину, то ли тушканятину, то ли суслятину. В итоге, когда представилась возможность, Петрович перетащил Степана с женой из Казахстана на свежеотстроенный кордон. Степан числился то ли сторожем, то ли слесарем в одной из придворных Петровичу контор. В общем, все, что было связано с историей возникновения Степана, было покрыто мраком тайны, недоговоренностями и прочими «толями». Одно было точно известно. Дед Степан из своих 60 с лишком лет последние лет семь-восемь жил исключительно на кордоне, в город носу не казал, питался исключительно тем, что сам стрелял в лесу, а также привозил Петрович в свои заезды да и жена его иногда в деревни ближайших покупала.
Что касается жены Степана, то ее никто толком никогда не видел. Стоило гостям появиться на дворе кордона, жену сдувало как-будто ветром и за те двое-трое суток, что охотники находились на кордоне, она никогда не появлялась. То ли из-за примет всяких, что «баба на охоте - быть беде», толи еще из-за чего, но факт оставался фактом.
Вернемся к нашим: эээ: горе-охотникам. Увидев в окно траурную процессию, шедшую от стойбища уазиков в сторону избы, дед Степан не говоря ни слова перекрестился и открыл входную дверь. После обязательных в таких случаях приветствий, Степан ринулся к багажникам уазиков для разгрузки провианта, охотничьего оборудования и водяры. И подходя к уазику Тела, он понял все носом, не задав ни одного вопроса:
В общем, вопрос с водкой решился просто. Охотникам сначала была предложена банька, а потом пообещано решение всех остальных проблем. Пока охотнички парились и валялись жопами в сугробе, из закромов была извлечена и водружена на праздничный стол 20-литровая лабораторная бутыль, где маняще перебулькивалась некая субстанция.
Таким образом, исход предприятия был спасен, что по достоинству оценили свежеотпаренные «рейнджеры», задорно крякающие и хрустящие соленым огурцов после принятия на грудь отменного первача.
Как оказалась, безымянная жена Петровича все лето бродила где-то по полянам и опушкам, собирала какие-то известные только ей травки, после чего настаивала на них бражку и финальным аккордом извлекала из дурнопахнущей субстанции отменный самогон. Может что-то в последовательности действий я и перепутал, но крякали все с удовольствием и бурно аплодировали Степану и неизвестной героине местного кордона, так и не пожелавшей открыть свое личико гостям.
Вообще говоря, Шурик, мозг которого был слегка поражен химико-технологическим образованием, пока не дошел до кондиции, очень силился понять процесс производства самогона в полевых условиях. Здесь не было привычной ему по детству газовой плиты с запаянной по периметру горловины молочной флягой, не было водопровода, выполняющего роль хладагента, да и вообще ближайшая вода была в колодце на глубине 7 метров. Прикидывая примерное количество массообменных потоков, участвующих в процессе перегонки и связанный с ним расход хладагента, Шурик так устал, что приняв завершающие сто грамм, уткнулся лицом отдыхать в плошке с вареной картошкой.
* * *
Утро туманное, утро морозное:
ТО ли вчерашний самогон подействовал так положительно, то ли просто хорошо было на душе, но проснулись все в самом лучшем расположении духа. Беглый осмотр свалившегося в кювет снегохода показал, что лучше не стоит на него садиться, поэтому решили несколько изменить привычный план событий. За ночь дед Степан по только ему известной науке успевал покумекать, разведать и определить ближайшее местонахождение кабанов. Хотя, конечно, было подозрение, то Степан каким-то образом прикармливал или приручал кабанов, потому что с трудом можно поверить, что он усилием мысли мог предвидеть место удачной охоты. Но тем не менее, угадывал. И если раньше рассаживались вчетвером на два снегохода и на них летели к разведанным богатствам фауны, то теперь из-за выхода из строя одного снегохода на допразведку на местности должны были выехать Мишаня с Шуриком, а Петрович, Тело, Степан и водитель ехать к номерам на уазике, там уже спешиваться и разбредаться.
Перед началом охоты, как водится, приняли за успех начинания и после этого мир неожиданно засиял в голове у Шурика новыми красками. Первым звоночком стали птичьи трели, которые раздавались над головой. Шурику вдруг показалось, что он понимает о чем они поют. Что-то про вечное, тихое, приятное душе. Встряхнув головой, Шурик закурил, тут же получив предупреждение от Петровича в виде маячащего перед носом кулака и поспешно выкинул окурок. Да, курить на охоте тоже нельзя, кабан учует!
Вторым звоночком стал ясный и отчетливый голос снегохода. Когда Шурик приблизился к сиденью снегохода и вознамерился обнять покрепче за спину уже сидящего за рулем Мишаню, чудо-техника вдруг заговорила с ним человеческим голосом. «Не садись на меня, пожалеешь!» Шурик ошалело посмотрел на снегоход и сказал «Во блин, до чего иностранцы дошли! Уже с голосовым сопровождением делают!» Усевшись за спину Мишке, он спросил у того - «Ты чего-нибудь слышал?» «А то!»-ответил то, «Петрович уже минут десять матом лает, что ты долго телишься!» Странно, подумал Шурик, очень странно:
Неуютно ему стало уже в следующую секунду, когда тронулись и снегоход не постеснялся выдать Шурику целую тираду. Причем матом. Среди самых мягких эпитетов были «Кулек ты с какашками», «держись крепче, дебилоид» и «лучше бы с ружья еще в своей прихожей застрелился, мартышка офисная!» Но тут Мишаня набрал скорость, в уши начала свистеть снежная пыль и стало не до высказываний снегохода.
Через какое-то время отважному экипажу пришлось штурмовать заснеженную балку. По всем правилам вождения снегохода, при спуске нельзя резко сбрасывать скорость, иначе передние лыжи снегохода зарываются и, как минимум, из балки снегоход этот можно будет вытянуть потом только на тросе, тяги на пердячем пару седоков тут не хватит, а как максимум, можно очень весело кувыркнуться через руль. Поэтому Мишаня, нисколько не сомневаясь, лишь прикрикнув «держись крепче», увеличил обороты и: И в этот миг предательски настроенный снегоход со всей дури отвесил поджопник Шурику и тот весело и непринужденно полетел головой вперед в ближайший сугроб. Мишка весело и задорно перепрыгнул через кочку на выходе из балки и понесся по целине в сторону перелеска. Обернулся он лишь через три-четыре километра, когда крикнул Шурику - «передай Петровичу по рации, есть следы!!!» Шурика за спиной не оказалось: Михаель Шумахер от снегоходной техники понял все в две секунды, проорал в кенвуд «Шурик, епрст, говорил же держаться надо! Сиди где сидишь, щас по следам найду и подберу», развернулся и погнал в сторону злосчастной балки.
А Шурик тем временем выплевывал изо рта снег и прошлогоднюю траву. Борозде, которую он пропахал своею тушкой, могли бы позавидовать лучшие комбайнеры близлежащего колхоза, а также спасатели МЧС, которые периодически летом пахали лес по квадратам, спасая его от выгорания при лесных пожарах. Вытащив из-за шиворота ком снега и неизвестно как очутившуюся там мышь-полевку, Шурик потянулся за сигаретами в карман непромокаемого пуховика цвета зимнего камуфляжа. Матерясь на весь белый свет и проклиная рыбалку, охоту, баню и прости Господи вчерашний самогон, Шурик вставил сигарету в замерзшие губы и начал щелкать колесиком промокшей зажигалки.
-Этта: Але блин! Брателла, огоньку не найдецца? - вдруг кто-то насмешливо произнес из-за спины.
- Мишка, гонщик хренов, я тебе щас прикурю едрена мать! - повернулся было Шурик и обомлел.
Перед ним на покрытой снегом кочке сидел лопоухий заяц-беляк с сигаретой во рту и нервно шевелил ободранным ухом.
- Ты поори, поори мне еще - дрожа то ли от холода, то ли от адреналина, сказал заяц, - не дашь прикурить, ну и хрен с тобой. Я то убегу, не впервой от всяких разных охотников бегать. Что от вас, человеческих, что от местных, животных. Только я-то убегу, а вот ты хрен знает, выберешься из этого сугроба или нет. До того, как подружка моя вешняя, сучка рыжеволосая прибежит. Так что не выпендривайся, а лучше зажигалку грей, пока она не прибежала и оралку тебе не откусила. Сожрать тебя лиса не сожрет, но нос откусит, точно знаю. Она щас голодная до всего, снега долго не было, мыши от мороза глубоко в норы залезли. А жрать то хочется, сам понимаешь:
- А зачем прикурить то? - в полной прострации промямлил Шурик, руками отгоняя перед собой видение в образе зайца.
- Ты граблями то не маши, полудурок! Я ж не белочка, а заяц, я от граблей твоих не исчезну никуда. Идиоты вы все-таки городские, живете там себе в норах вонючих, все пропахли не понятно чем, ничего не различает в запахах уже. Мы то тут совсем другие, на свежем воздухе взрощенные. И если ты, дятел тупоклювный, закуришь щас, лиса за триста метров учует человкеа и не сунется сюда. О блин, еще один нарисовался. Ладно, фиг с тобой, без сигарет обойдемся, вон, бензиновым выхлопом от своих саней навоняли так, что на километр никто не подойдет. Ладно, покедова болезный!
- Миииииишкаааааа!!! Миииишка!! Ты видел?!?!?! - проорал в беспамятстве Шурик, узрев на переломе балки точно такой же как у него камуфляж.
- Че ты орешь, придурок? Всю живность распугаешь. Не видел я твой тройной тулуп, извини. В другой раз покажешь, только предупреди сначала. Вылазь давай, Петрович орет уже, пора загонять кабанятинку!
* * *
Удачно проведя операцию по спасению, Мишаня взял прежний курс на опушку леса, возле которого, по прогнозам Степана должны были пастись просто бесчисленные стада кабанов.
Доехав до опушки, Мишка сгрузил обезумевшую тушку Шурика на снег и открыл сиденье. Достав оттуда фляжку с «огненной водой», протянул ее Шурику. Шурик сидел в сугробе, стеклянными глазами уставившись на какой-то пенек. «Возьми фляжку, придурок!» - растормошил его Мишаня. «Замерзнешь ведь! В общем, я поехал на <номера», а тебе, как самому легкому почетная задача загонщика. Идешь вооон туда>, Мишка рукой направление, «тут фигня, километра три всего, часа за два додешь. Можешь делать че хочешь - песни орать, анекдоты похабные рассказывать, достоинством своим мужским елки околачивать, курить, пить. Короче, все, чтобы понаделать больше шуму, запахов и ваще. Задача в том, чтоб кабаны побежали от тебя. А по бегут они как раз на наши номера. Там мы их и уделаем. Как услышишь выстрелы, ложись в сугроб какой-нибудь, а то хрен его знает, нашего Петровича, сам же видел, палит в белый свет как в копеечку. Зацепит ненароком, лучше уж пригнуться. И этта: кабаны, они обычно с людьми не воюют и не нападают, поэтому не ссы лишнего. Но если увидишь кого-нибудь, значит это подранок. А они беспредельщики. Поэтому ищи в таком случае дерево потолще и забирайся повыше. Сань, я не шучу. Все понял?»
«Да понял, я понял» - сказал вроде отошедший и отхлебнувший из фляжки Шурик.
«Ну и ладушки. Чеши тогда к победе коммунизма. И это, берданку свою оставь лучше мне. А то посеешь еще ненароком, да и на дерево без нее удобнее залезать», заржал Мишка и, обдав Шурика снегом, умчался обратно.
От увиденного в овраге и от услышанного от Мишки у Шурика что-то явно перемкнуло в голове. Поэтому, еще немного отхлебнув и практически ополовинив фляжечку, Шурик с молодецкой криком «Эгегей едрена мать» понесся по указанному направлению. Хотя траектория его передвижения явно не была похожа на прямолинейно-поступательное движение, в плане на местности скорее эти представляло собой явно выраженные зигзаги. Другими словами, проникнувшись инструктажем, Шурик явно выбирал в качестве опорных точек своего маршрута деревья покрепче, откровенно забив на общий азимут движения. А так как первоначальный маршрут его движения должен был проходить через большое поле с редким перелеском, то немудрено, что через какое-то время Шурик явно забрал вправо и пошел по периметру дубовой рощицы. Такой пейзаж ему больше нравился. Через минут пятнадцать наш герой порядком запыхался скакать по сугробам и прислонился солидному размерами дубу. Со смаком закурив, он открыл свой сольный концерт песней Сектора Газа «Домой, домой, пора домой» При этом в одной рукой он держал сигарету, а во второй - кенвудовскую портативку, которой отбивал ритм песни о толстый выпирающий корень дерева.
Докурив и опять отхлебнув, он уже прикидывал в голове, чтоб ему еще такого спеть, чтоб кабаны испугались. В этот момент что-то необычайно тяжелое и мохнатое легло на его плечо и в лицо дыхнуло смрадом.
- Че орем, бандерлог, уважаемым людям спать не даем? И так на голодный желудок не спится нормально, еще и ты тут по крыше долбишь фигней какой-то.
Шурик замер, потом обернулся, потом глаза его округлились, потом вылезли из орбит, потом у него потемнело в глазах, инстинкт самосохранения заставил глаза вернуться назад в орбиты, а мышечным тканям ног придать невиданный доселе импульс. Сергей Бубка гордился бы Шуриком, если б тот был его учеником. Превзойти свои показатели, да еще и без шеста - такому бы явлению порадовался бы любой учитель.
Как Шурик смог запрыгнуть на такую высоту, он и сам не понял. При чем отчетливо видел удаляющуюся землю и больно ударился головой о какой то сучок. Но, тем не менее, ощутив под задницей твердую опору в виде толстой веткой, вцепился в нее всеми своими пятью выступающими частями тела и еще зубами.
Медведь внизу тяжело вздохнул, проворчал себе под нос «Ну что за люди, мало того, что разбудят, так еще и убегут. И покурить не оставят. Э, оружие возмездия, ты смотри на голову мне там не навали, а то не поленюсь, залезу на верх и ухо откушу!», забрал с собой фляжку и пролез обратно в берлогу под корни дерева. Рация осталась валяться под деревом:
Шурика нашли часов через шесть. Хорошо, что не вьюжило, поэтому следы остались четкие и не заснежились. Стремительно темнело, поэтому никто церемониться стал. Кинули один конец веревки с петлей через ветку, на которой уже начинал индеветь Шурик, второй конец через блок привязали к дереву и, плавно опуская, спустили одуревшего компаньона на грешную землю. Вернуть конфигурацию его рук от округло-бочковидной к нормальной удалось только после получасового хардкора с банным веником и грамм 600 самогона, но еще всю ночь Шурик вздрагивал и жалобно скулил.
* * *
На утро все траурно молчали и отвешивали Шурику злобные взгляды. Мало того, что кабаны нисколько не испугались и не вышли на номера, так еще и пока искали и снимали Шурика с дерева, основательно все перемерзли. Да и как кабанячьему стаду было испугаться, если Шурик уклонился от курса партии вбок примерно на километр и потом долго провисел на дубу. Кабаны в итоге разбрелись, праздник не удался. А на дворе уже было утро 31 декабря и было понятно, что домой придется уезжать без кабанятины.
Но Петрович не был бы Петровичем, если бы в тяжелые переломные момент ысвоей жизни не собирал бы волю в кулак. Заодно с волей, в кулак попадали и горла всех врагов, противников и прочих неприятностей, которые осмеливались встать на его пути.
Поэтому волевым решением Петрович гавкнул на начавших было собираться в обратный путь охотников. Каждому кроме Шурика был вставлен фитиль в задницу, розданы свои роли и четкие указания. Шурику фитиль не понадобился, проснувшись утром, он начал разговаривать с репчатым луком, который рос в цветочном горшке на подоконнике, с кустом малины во дворе и даже с поленницей возле бани. Поэтому ему, как почетному дурачку честной компании определили самый Богом забытый «номер», куда кабан не мог выйти ни по какому закону природы. Дабы он там не скучал, на «номер» подогнали уазик, накрыли на капоте нехитрый стол, оставили пару буханок хлеба, банки две мойвы в томатном соусе и поллитровку самогона.
А сами уехали на снегоходе и втором уазике искать счастья в лесу.
Просидев полтора часа и замерзнув в ожидании «у моря погоды», Шурик отошел в кусты отлить. Вернувшись, он уже даже не удивился увиденному:
- Здарова, - сказал стоявший перед капотом кабан
- Привет, коли не шутишь, - ответил Шурик, застегивая ширинку
- Ну че, как дела? - хрюкнул кабан
- Да не знаю, хреново вроде. Второй день тебя ищем, найти не можем, - развел руками Шурик
- Дааааа блин, хреновые дела: И че, совсем не клюет? - осклабился кабан
- Да ваще капец, видишь я и ужье то не расчехляю даже:
Постояли, помолчали. Шурик закурил
- Ты блин это, хорош тут вонять, - поморщился кабан. - Лучше налил бы чтоли за знакомство?
- А, да ни вопрос!
Шурик плеснул в металлическую кружку самогонки и поставил ее перед кабаном
- Ты че, больной? У меня пятак больше чем твоя кружка. Издеваешься чтоли? - взвизгнул кабан и набычился на Шурика
- Да не, ты чо, извини, не просек сразу. Щас че-нить придумаем.
Шурик открыл багажник уазика, достал оттуда ведро и вылил в него остатки из бутылки.
- Ну че, будем чтоли? - Шурик чокнулся с ведром, выпил и занюхал собственным рукавом.
- Твое здоровье! - кабан выпил, хрюкнул, смачно отрыгнул и медленно потрусил в сторону кустов. Уже возле самих кустов обернулся, посмотрел на Шурика захмелевшим глазом и сказал: «Ты этта: Не сердчай, если что. У нас тоже дети, мы тоже хотим с ними Новый год по-свинячьи встретить. Не одним вам по-людски праздники праздновать. А своим корешам передай - захотят встретиться, милости прошу, посоревнуемся, кто кого: Но только после новогодних праздников. Покедова. С новым годом типа»
* * *
А Шурик с тех пор на охоту не ездит. Вообще. И когда ружье видит, начинает нервно сучить конечностями. Нижними.
И самогонку тоже не пьет. И водку. Предпочитает все-таки коньяк. Говорит, что после него хоть с животными разговаривать не приходится. А то, грит, в крайний раз на Рождество напились, возле каждой уличной кошки останавливался, со слезами на глазах выслушивал про их беды. Только грит к 11 января и вернулся с улицы. Сразу на работу. Ага.
А Петровича крыша поехала. Он когда тогда уехал, ну 31 декабря в последний загон, говорят со злости с самогоном перебрал. До сих пор с птичками разговаривает на лавочки возле своего коттеджа. Но Шурик то знает, что это травки все виноваты, ан котором самогон настоян был, а не крыша, с которой шифер отъехал.
Вот.
С новым годом чтоли всех.
Спасибо! Забавный рассказ!
С Новым Годом!
С уважением, Виталий.
P.S.: и эта... ну вобчем пейте только водку, ладно... :-)
Карошая история 😊
Молодца! "Зришь в корень!"
С наступающим Новым Годом!
Поржал!!! История - супер!!!
Классная сказочка, спасибо.
Приятного Нового Года!!!
Спасибо, посмеялся.
P.S. А старуха - ведьма, не зря пряталась.
Ай карашо..... Ай потешил... Спасибо, оч. хорошая сказочка.... С наступающим новым годом 😊
Спасибо! С наступающим!
Хорошая история!
С Наступающим Новым Годом!
Спасибо, поржал и призадумался 😊
С Наступающим!!!
Приятная такая сказка.
Душевно! С наступающим!
Спасибо!
С наступающим!
Спасибо за классный рассказ! Понравилось.
С Наступающим!
Значит надо на каникулах написать свои приключения на НГ
QUOTE][B]Значит надо на каникулах написать свои приключения на НГ
Вова, ногу береги![
Буду) но я прошлые...
привру...
Тут давеча приехал к отцу с матушкой... спустя три месяца, с батей накапали, сидим, курим, накапали ещё, а он заявляет: "Вовк, давно у нас приключений на новый год не было!" А все приключения начинались либо "Поедем-ка сосновых веточек привезём" или "А не испитьиспробовать ли нам дичинки", ну и всё такое.
Ребята - всем - здоровья чтобы и кому надо - бухать, и ходить, и всё чтобы было, чтобы жыбы не застревали, чтобы лыжи не мокли, чтобы мушку и целик всегда было видно! Чтобы чтобы... Чтобы мы жили!
Прочитал с удовольствием, спасибо!!!
Мы завтра то же собрались сезон закрыть, так сказать. По копыту не продлили, так что завтра крайний загон в этом сезоне.
Всех с наступающим!!!