Реальные истории выживания в экстремальных условиях.

ДНЕВНИК МЭРИЛИН БЕЙЛИ
В середине июля 1973 года в Гонолулу прибыл корейский тунцелов 'Веолми', который за две недели до этого обнаружил в океане плот с полуживыми женщиной и мужчиной - Мэрилин и Морисом Бейли. Злополучный рейс этой английской пары начался 22 июня 1972 года, когда они на своем деревянном шлюпе 'Орилин' отправились в кругосветное плавание из Саутгемптона. За 8 месяцев они пересекли Атлантику, прошли Панамский канал и намеревались пересечь Тихий океан. На 6-й день после выхода из Бальбоа раненый кит ударил хвостом их шлюп. Небольшое суденышко стало заполняться водой и через час пошло ко дну. В это время путешественники находились чуть севернее экватора между Панамой и Галапагосскими островами. Поняв, что судно спасти невозможно, они пересели на небольшой резиновый плотик диаметром. 1,8 метра и перенесли на него 6 галлонов воды, 6 фальшфейеров, консервы и аптечку первой помощи. На плоту под палящими лучами тропического солнца они продрейфовали 1000 миль к северо-западу от места, где затонул их шлюп. Вскоре небольшой запас продуктов кончился, и они должны бщли добывать себе пищу в океане. Рыболовные крючки они смастерили из булавок и гвоздей. Рыба ловилась хорошо, нередко они вытаскивали ее на плот столько, что не могли съесть всю. Однажды поймали за ласт морскую черепаху. В пищу шли и морские птицы, которых удавалось поймать, когда они садились на плот. Все, конечно, приходилось съедать в сыром виде. Чтобы скоротать время, Мэрилин каждый день вела дневник. Бейли играли в карты, сделанные из страниц дневника. Но большую часть времени они занимались рыбной ловлей. Прошедшие дни они отмечали черточками на капоте своего плота. Время от времени на горизонте появлялись суда, но они проходили мимо, не замечая огней их фальшфейеров. Так прошло мимо семь судов, одно из них - всего в полумиле от плота.
В конце июня Бейли начали терять силы. На своем крошечном плотике они находились уже 4-й месяц. И вот 30 июля их заметили с 'Веолми', корейского тунцелова, 5 дней назад покинувшего Панаму и возвращающегося домой после 2,5 лет охоты на тунца по всем морям мира. В тот день небо прояснилось, и рулевой заметил на горизонте плавающий предмет. Он сообщил об этом капитану Су. Но тот не мог понять, что за объект увидел рулевой. Тем не менее он приказал изменить курс. Через полчаса тунцелов подошел к плоту.
Предлагаю вниманию читателей выдержки из дневника Мэрилин Бейли, который она вела в течение 116 дней на надувном плоту. В таком виде он был опубликован западногерманским журналом 'Квик' (Мюнхен) осенью 1973 года:
'1-й день. Воскресенье 4 марта 1973 года. Я* несу ночную вахту. Яхта 'Орилин' тихо покачивается на волнах Тихого океана. Дует легкий бриз. Около 3 часов утра к нам приблизилось китобойное судно. Странно, какие могут быть киты в этой части океана? 7 часов утра. Спускаюсь вниз, чтобы разбудить мужа, и в момент, когда начинаю его тормошить, яхта словно натыкается на невидимый барьер. Трещит обшивка. Звук такой, будто падает срубленное дерево. Морис вываливается из койки.
Кита я увидела с кормы. Огромное черное чудовище несколько раз выпустило фонтан, и темно-синяя вода вокруг него покраснела.
- Посмотри-ка,- сказала я Морису почти с жалостью,- ведь он ранен.
- Не волнуйся за него, - ответил Морис.- Посмотрим, что стало с нашей яхтой.
Перегнувшись через поручни, мы сразу увидели пробоину от удара кита - с добрый метр в диаметре. Мы бросились вниз. Там было полно воды. Мы не обменялись почти ни единым словом. Попытались заделать пробоину, но наши усилия оказались напрасными. Вскоре вода уже доходила нам до колен. Вокруг плавали ящики стола, котелки, книги. Попробовали вычерпывать воду, но она все прибывала. Мы поняли, что придется покинуть яхту. Морис спешно накачал надувную лодчонку, на которой мы обычно добирались с 'Орилин' на берег. Вначале он привязал лодку к корме яхты. Потом мы вместе спустили на воду наш надувной плот из водо- и воздухонепроницаемой ткани.
2-й день. Ни суденышка на горизонте. Морис и я попеременно гребем на надувной лодке; плот мы взяли на буксир. Морис с помощью секстана определил, что мы потерпели крушение где-то между побережьем Эквадора и Галапагосскими островами. Морис рассчитывает добраться до этих островов.
Мы составили название нашей яхты из своих собственных имен Морис и Мэрилин. Она должна была принести нам счастье, за которым мы отправились из Англии в Новую Зеландию, счастье, которого надеялись достичь, начав жизнь заново в другом полушарии Земли.
Долгих восемь лет мы копили деньги, отказывая себе во всем. Морис работал наборщиком в типографии, я - в одном из финансовых ведомств. Детей у нас не было, особого имущества тоже. В яхту, которая должна была перенести нас в Новую Зеландию, мы вложили все наше состояние. Мы вовсе не чудаки, а вполне нормальные люди, решившие начать новую жизнь в ином мире, потому что старый был слишком недобр к нам.
5- й день. Уже четыре ночи мы в океане. Грести перестали. Это бессмысленно. Плывем по течению. По расчетам Мориса, нас несет к островам Галапагос (или мимо них, думаю я). От беспокойных мыслей спать не могу. Сегодня вечером лодку резко качнуло, плот начал поворачиваться из стороны в сторону. Утром мы обнаружили, что между лодкой и плотом в канате запуталась огромная черепаха.
6- й день. Из листков своего блокнота я сделала
домино. Играем часами. Тщательно вглядываемся в горизонт, но океан пустынен. На газовой горелке разогреваем банку мясных консервов. Газа осталось на 20 минут. Морис задумчиво произносит: 'Вдохнув
этот газ, можно было бы, наверное, умереть...'.
Течение сносит нас к северу от островов Галапагос в открытый океан. Мы в отчаянии. Грести против течения и ветра очень трудно. Запасы консервов быстро истощаются. За всю неделю мы не видели ни одного корабля. Постепенно начинаю понимать, насколько безнадежно наше положение. Помощи ждать неоткуда. Рации у нас нет. Никто нас не найдет...
8-й день. В 9 часов утра Морис как бы между прочим говорит мне: 'Дорогая, ты не пугайся, но, кажется, на горизонте появилось какое-то судно'. Я тоже увидела его. Но подойдет ли оно к нам? Корабль приближается, уже можно его рассмотреть. Морис подготавливает один из сигнальных факелов и зажигает его. Но судно проплывает мимо. Они не заметили нас. Нервы Мориса сдают, он рыдает.
14-й день. Кончились мясные консервы. Приходится переходить на морскую пищу. Рано утром Морис садится в лодку и плывет в ней рядом с плотом. Наконец, между лодкой и плотом оказывается черепаха. Мы хватаем ее за плавник и бросаем в лодку. Перехожу к Морису. Он держит черепаху. Я сжимаю голову черепахи, чтобы она не втянула ее в панцирь, и перерезаю черепахе горло. Это ужасно!
Заставляем себя съесть сырое черепашье мясо. V- него странный вкус. Но Морис уверяет, что оно богато белками, и это придаст нам силы.
32-й день. У Мориса начался период депрессии.
Я стала опасаться за его рассудок. Пытаюсь подбодрить его. Сделала карты из листков блокнота и настояла, чтобы он научил меня играть в бридж. Играем сотую, нет, тысячную партию в домино и карты.
35-й день. В который раз просматриваю аптечку. Никак не могу найти снотворное. Если бы оно у меня было, я бы растворила его в питьевой воде. Морис ничего бы не заметил и смог бы заснуть. Я тоже, ... лучше навсегда.
48-й день. Рассуждаем о смерти. Если просто прекратить есть и пить, то это ускорило бы наш конец. Прогоняю эту мысль и завожу речь о постройке 'Орилин II', хотя мечта эта несбыточна.
53-й день. Тревожат акулы. Их привлекают отходы пищи. Сегодня около полудня одна крупная акула наскочила на нашу лодку. Мы стали бить по чудовищу веслами. Ярость придает нам силы и заставляет забыть страх перед страшными зубами. Наконец, акула, 'удивленная' таким приемом, поворачивает назад.
55-й день. Полдень. Сидим в палатке. Вдруг сильный толчок. В палатку проникает вода. Оказывается меч-рыба распорола дно плота. Если немедленно не ликвидировать повреждение, плот потонет. Реагируем так быстро, насколько позволяют силы. Часть снаряжения переносим в лодку, чтобы облегчить плот и освободить место для ремонта. Если мы не спасем его, то будем вынуждены перейти в надувную лодку. А это означало бы конец. Мы лишились бы крыши над головой и не смогли бы защищаться от палящего солнца. Через час заканчиваем ремонт, но вскоре замечаем, что вода продолжает просачиваться. Плот намокает, но не тонет.
58-й день. Всю ночь льет дождь. Сидим по пояс в воде и дрожим от холода. Нестерпимо хочется есть. Если мы умрем, то не от жажды.
66-й день. Невыносимо жарко. Сегодня обязательно должно появиться судно... Хотя бы в честь дня рождения моей мамы. Половина седьмого вечера. На горизонте действительно какое-то судно! Размахиваем руками, но оно опять проходит мимо нас на север.
79-й день. Сегодня поймали первую птицу размером с утку. Прежде чем мы свернули ей шею, она сильно исклевала нам руки. Убивать, чтобы жить! Ничего другого нам не остается.
94- й день. Уже три месяца нас носит по Тихому океану. Этого не вынесет ни один человек. Хотя нет, это не так! Человек выдержит, и мы - живое доказательство этого. Морис и я.
95- й день. Надвигается шторм. Морис ловит с лодки рыбу. Если такая погода простоит несколько дней, мы не сможем добывать пищу.
Шторм налетает неожиданно. Таких волн мы еще не видели. Морис теперь не сможет перебраться из лодки на плот. Он крепко ухватился за ее борта. Меня тоже бросает из стороны в сторону. При каждом прикосновении к стенкам палатки я ощущаю сильную боль. Мои взгляды устремлены на лодку. Морис! Боже мой! Нас захлестывает волна высотой с дом. Ничего не видно. Когда волна проходит, я вижу, что лодка перевернута. Морис исчез. В первый момент я подумала, что все кончено. Но вдруг увидела в воде его голову. Он держался за борт лодки. Мне удалось подтянуть ее к плоту.
96- й день. Во время шторма пропали наши 'рыболовные принадлежности'. Как же теперь ловить рыбу? Я разработала новый метод. Из большой пустой фляги мы соорудили нечто вроде верши. Внутрь бросили остатки черепашьего мяса. И вот в ловушку уже попались рыбы. Это гораздо удобнее, чем ловить на крючок. Мы не брезгуем ничем, едим даже рыбьи глаза, печень.
98-й день. Утром мы страшно испугались: в 5 метрах от нас всплыл кит. Мы уже думали, что это конец. В ужасе я крепко ухватилась за Мориса. Наши лодка и плот казались крошечными по сравнению с этим гигантом. Если он всплывет под нами, все будет кончено. Но он всплыл в 300 метрах от нас. Опасность миновала. Я не выдерживаю и плачу навзрыд.
102-й день. Снова идет дождь и дует ветер. Море неспокойно. Опасаемся, что лодка опять перевернется. В палатке много воды. Положение безнадежно. Так долго продолжаться не может...
109- й день. Мне удалось поймать трех маленьких акул. Когда они с небольшим интервалом проплывали мимо, я хватала их за хвост и втаскивала в лодку. Акулья кожа похожа на наждачную бумагу. Болят руки. Опять надвигается шторм.
110- й день. Сколько мы сможет еще продержаться? Мы совершенно ослабли. Не знаю, смогли бы мы стоять на ногах или ходить. Передвигаемся больше на четвереньках.
115- й день. Море пустынно и спокойно. Лишь несколько птиц летает вокруг лодки, да маленькие черепахи плавают вблизи. У Мориса температура. Он уже не может вычерпывать воду. Плот все больше намокает. Поэтому мы сидим в основном в лодке. Лишь на ночь перебираемся в палатку.
116- й день. Поймали птицу, севшую на плот. Сказочный завтрак! Я удивляюсь сама себе. Как я еще в состоянии вести этот дневник? Для чего я пишу почти каждый день? На стенке палатки 116 крестиков - почти четыре месяца нашего дрейфа. Странно, что мы еще живы. Быть может, мы еще протянем немного? И может быть, все-таки произойдет чудо?'
На 117-й день, 30 июня 1972 года, плотик Мэрилин и Мориса был случайно замечен рулевым корейского тунце лова 'Веолми'. Оба Бейли настолько были истощены, что не могли даже удержать в руках поданный им с тунцелова конец. Корейские рыбаки подняли их на палубу. Они не могли стоять на ногах. Мэрилин рыдала, а Морис едва смог пробормотать слова благодарности. Их одежда почти истлела и представляла собой лохмотья. От них исходил ужасный запах тухлой рыбы. Их раздели, положили на палубу, где устроили холодную баню с пресной водой. Потом их завернули в шерстяные одеяла и положили в каюту старшего помощника капитана. Корейские рыбаки, проявив разумную в таких случаях предосторожность, кормили пострадавших небольшими порциями легко перевариваемой пищи. Порции эти постепенно увеличивались, в рацион их питания включили фрукты, молоко, цыплят и шоколад. Через несколько дней Мэрилин и Морис смогли подняться на ноги.
Через 13 дней 'Веолми' прибыл в Гонолулу. По внешнему виду Бейли никто бы не смог сказать, какие страдания они вынесли. Оба сильно загорели, но следов солнечных ожогов у них не было. У обоих некоторое время ноги оставались распухшими и ходить им было трудно, они хромали. По мнению Мэрилин, Морис, которому было 42 года, постарел лет на десять. Сама она тоже не помолодела...
За 13 дней на борту 'Веолми' Мэрилин нашла в себе силы привести свой дневник в порядок и во многих местах его дополнить. Страницы ее дневника, опубликованные в газетах Гонолулу, произвели на Гавайах подлинную сенсацию.
После тщательного медицинского обследования в национальном госпитале чета Бейли вернулась к своим новым друзьям на борт 'Веолми', который взял курс на Южную Корею. Посетив эту страну, Мэрилин и Морис возвратились в Англию. К этому времени Мэрилин на основе своего дневника уже закончила книгу. Она назвала ее '117 дней в дрейфе'. Рукопись была куплена издательством 'Лаймингтон Нотикл Паблишинг Компани' за 10 тысяч фунтов стерлингов. Как сообщала английская пресса, на полученный гонорар Бейли купили новую яхту и назвали ее 'Орилин II'.

В начале апреля 1943 года трое бразильских моряков, вышедших на промысел, в открытом море наткнулись на странного вида плот с единственным пассажиром. По состоянию плота и по внешнему виду мужчины можно было понять, что плавание продолжается довольно долго. Понять, насколько долго, не удалось - странный мореплаватель не говорил по-португальски.

Лишь когда рыбаки доставили мужчину в устье Амазонки, в бухту Мараджа, с помощью переводчика удалось узнать, что неизвестный - моряк с британского торгового судна 'Бен Ломонд', которое было уничтожено подводной лодкой.

Последний день транспорта 'Бен Ломонд'.

Пань Лянь, или Пун Лим, как называют его в англоязычных источниках, родился на китайском острове Хайнань в марте 1918 года. Многие жители Хайнаня становились рыбаками или моряками, и Пун Лим не стал исключением. Ремесло моряка в 1942 году привело его на британское торговое судно 'Бен Ломонд', на котором он служил вторым стюардом.

Морские линии в военный период были небезопасны, зато такая работа хорошо оплачивалась. В ноябре 1942 года судно, переоборудованное в военный транспорт, выполняло рейс из Кейптауна в Южную Америку.

На третий день плавания 'Бен Ломонд' был атакован немецкой подводной лодкой U-172. Пораженное торпедой судно стало стремительно уходить на дно. Пун Лим оказался в числе тех немногих, кто успел надеть спасательный жилет и покинуть гибнущее судно.

Отплыв на некоторое расстояние от тонущего корабля, стюард увидел пятерых членов команды, находившихся на спасательном плоту. Он стал отчаянно звать на помощь, но они его не услышали. Плот быстро уносило ветром.

Через некоторое время Пун Лим увидел еще один спасательный плот с 'Бен Ломонда'. Ему удалось доплыть до него, но никого из членов команды на борту не оказалось. Деревянный спасательный плот площадью 2,5 квадратных метра был оборудован тентом, призванным спасать моряков от палящего солнца. На борту имелся аварийный двухсуточный запас пресной воды и продуктов, рассчитанный на 25 человек: пресная вода в стальных баллонах, галеты, консервные банки с ветчиной, сгущенное молоко, шоколад.

Этого запаса должно было хватить на то, чтобы дождаться помощи - ведь судно затонуло в районе активного судоходства, и моряк полагал, что его быстро обнаружат.
Однако плот стремительно сносило в сторону от судоходной трассы. Спустя несколько дней Пун Лим, разделивший свои запасы с расчетом на месяц, понял, что, возможно, был слишком оптимистичен.

Время шло, запасы таяли. Спасаясь от нестерпимой дневной жары, моряк, привязав себя линем (тонкий корабельный трос), плавал в море. Это помогало бороться с опуханием ног, вызванным длительной неподвижностью. Во время одного из таких заплывов он обнаружил неподалеку от себя акулу, чудом не став ее добычей.

Вскоре он понял - если не придумает способ добывать пищу и воду, то выжить не сможет. Пун Лим стал собирать дождевую воду с тента. Разобрав фонарик, найденный на плоту, он вытащил из него пружину, сделав из нее рыболовные крючки. Вместо лески моряк использовал расплетенный линь. Из остатков консервированной ветчины сделал наживку и после трех дней экспериментов поймал первую рыбу.

Схватка с 'деликатесом'.

Из своей добычи Пун Лим высасывал сок, а кусочки вялил на солнце. Часть из них он съедал, а часть использовал в качестве новой наживки.

Чем дольше длилось плавание, тем хитрее и изворотливее он становился. Из старой консервной банки он сделал 'гнездо', которое набил водорослями с днища плота. Рядом с 'гнездом' Пун Лим положил кусочки вяленой рыбы. Одна из чаек, круживших возле плота, позарилась на угощение и была мигом схвачена китайцем. Пун Лим выпил кровь птицы, часть мяса съел сырым, остальное оставил вялиться на солнце.

Вытащив один из гвоздей, которыми крепился плот, он сумел превратить его в нож. Второй вытащенный гвоздь моряк сделал большим рыболовным крючком. Теперь акулы не пугали его - он решил, что превратит хищников в добычу.

Новую пойманную чайку Пун Лим использовал в качестве приманки, и полутораметровая акула клюнула на нее. Китаец вытащил хищницу на борт, но разъяренная акула едва не схватила его. Тогда Пун Лим ударами стального баллона из-под пресной воды оглушил акулу, после чего добил ее ножом.

Кровь акулы он использовал для питья, а плавники завялил на солнце. На родном Хайнане, акульи плавники считались деликатесом.

'Они поступили так, потому что я китаец'

Поначалу Пун Лим пытался считать дни, затем недели, а в итоге стал считать только месяцы, ориентируясь на полнолуния.

Иногда над ним пролетали американские самолеты, но летчики не замечали его. Один раз американский корабль пытался оказать ему помощь, но в этот момент начался шторм, и его потеряли из виду.

Несколько раз неподалеку от него всплывали немецкие подлодки, но в этих случаях сам Пун Лим предпочитал оставаться незамеченным.

Один случай запал ему в душу на всю жизнь. Проходящий мимо корабль заметил его, подошел ближе, но затем изменил курс. 'Они поступили так, потому что я китаец', - рассказывал Пун Лим.

Ни это происшествие, ни шторма, ни изнуряющий зной, ни бесконечное одиночество не свели его с ума. За несколько дней до встречи с рыбаками он понял, что приближается к суше - изменился цвет воды, а чайки теперь кружили вокруг его плота, не переставая.
'Надеюсь, никому не придется побить рекорд'

На берег он сошел без посторонней помощи. Его доставили в больницу, где врачи установили, что угрозы жизни нет. Кожа обветрилась и загрубела, на ней имелись солнечные ожоги, но это были сущие мелочи.

Когда через британского консула в Бразилии удостоверили личность моряка, установив все обстоятельства его истории, оказалось, что его скитания в океане продлились 133 дня. Удивительно, но за это время он похудел всего на 9 килограммов.

Из 55 членов экипажа 'Бен Ломонда' спастись удалось только десятерым. Пун Лим, несколько месяцев считавшийся погибшим, стал одиннадцатым. История моряка стала широко известной, и английский король Георг VI пригласил его в Лондон, где вручил медаль Британской империи.

После окончания Второй мировой войны Пун Лим решил уехать в США, где к тому времени уже жил его брат, однако не получил разрешения. Но его известность помогла - сенатор Уоррен Магнусон вступился за героя, и Пун Лиму позволили жить и работать в Соединенных Штатах.

Он продолжил работать на флоте, теперь уже американском. В отставку шеф-стюард Пун Лим вышел в 1983 году.

Журналисты любили беседовать с Пун Лимом и часто напоминали ему - никому, кроме него, не удалось, потерпев кораблекрушение, в одиночестве продержаться в океане 133 дня. 'Я надеюсь, что никому и никогда не придётся побить этот рекорд', - ответил однажды мудрый китаец.

Драма эта разыгралась в горах Памира, на высоте 4400 метров, в условиях, которые с трудом выдержал бы физически крепкий мужчина: разреженный воздух - порой из носа и ушей идет кровь, учащается сердцебиение, одышка, организм обезвоживается, резкий перепад дневных и ночных температур, морозы до -30, снегопады. Участников драмы, прямых и косвенных, давно нет в живых, а не канула она в Лету лишь благодаря двум обстоятельствам: уголовному делу, возбужденному НКВД Горно-Бадахшанской автономной области Таджикистана, и дневнику пассажирки разбившегося самолета Р-5 Анны Гуреевой, который был приобщен к делу.

Дневник Анны
(орфография и пунктуация сохранены)

1. 16 февраля 1942 года в 13-00 вылет со Сталинабада в Хорог самолетом Л-3316 пилот Княжниченко Василий Васильевич. Пассажиры:

1) Начальник Памирского погранотряда майор Масловский Андрей Евдокимович.

2) Вихров Михаил - работник Наркомата НКВД отряда - капитан.

3) Жуковский - работник Наркомата НКВД Таджикской ССР.

4) Гуреева Анна А. - с 2-мя детьми с Сашей (сын мужа от первого брака, 10 лет. - О.Б.) и Валерием (грудной ребенок до года. - О.Б.) - жена хорогского начальника аэропорта.

Всего 7 человек.

II. Около 14-00 в районе Файзабада Орджоникидзеабадской области не выпускалась левая шасси (лыжа). Княжниченко решил вести машину на Сталинабадский аэродром. Но пройдя около 15 км. сигнализация загорелась и решил продолжать рейс.

III. Около 15-00 пройдя р. Язгулем в ворота на Кала-й-Вамар ворота (горы настолько высоки, что самолеты идут между ними. Подобные проходы между скалами и называются 'воротами'. - О.Б.) оказались закрытыми (туман, пурга, тучи, вьюга - все что угодно. - О.Б.). Княжниченко решил пройти правее ворот где ниже горы с набором большой высоты 3900-4000 м., подойдя к одному из проходов ущелья, в это время машину бросило вниз, в результате чего машина зацепилась шасси, машина осталась управляемой, но тут же произошел второй бросок, мотор глохнет и самолет врезается в снежный сугроб, машина полностью разбилась остались целыми фюзеляж и левая верхняя плоскость. Пилот и пассажиры живые имея легкие ушибы.

IV. Около 17-00 ч. Княжниченко и Вихров пошли искать прохода из гор к р. Пянджу, но через час вернулись не найдя прохода.

17 февраля
I. Около 14-00 ч. Хорог-Сталинабад прошел самолет по Пянджу левее нас около 10 км. Нас видимо не заметил, кругов не делал.

2. Княжниченко, Вихров, чувствуя себя лучше других (постоянные здоровые) повторили поход с целью обнаружения выхода из гор к р. Пяндж. Натолкнулись на глубокое ущелье и вернулись обратно. (Самолет упал на край ледника, который действительно 'стекал' в глубочайшую пропасть. - О.Б.)

С начала посадки имелось:

Сливочного масла - 600 гр.

Колбасы - 1000 гр. Сыра - 1200 гр. 1 банка крабов. Водка 'Арак' - 3 поллитра.

Питались один раз в день по несколько граммов разных продуктов. Вода совершенно отсутствовала питались снегом до 19 февраля. (Снег и лед в горах жажду не утоляют. Есть снег и пить воду в горах - совершенно не одно и то же. - О.Б.)

19 февраля
1. После скромного завтрака не смотря на плохую погоду Княжниченко и Вихров проходят км. 6 до ущелья проход оказался невозможным. Возвращаются обратно, крайне усталыми, глубокий снег по грудь, высота 3.900 м. (Здесь Анна, а соответственно и пилот, ошибаются. Высота была на 500 метров значительнее. - О.Б.) Остальные находились в самолете.

20 февраля
Княжниченко, Жуковский и Вихров с утра в 8-30 ушли искать проход к Пянджу и при приодолении перевала вблизи места аварии Жуковский упал вместе со снежным и частично каменным обвалом вниз около 1000 м. Сильно ушиб правое колено, до самолета прибыл самостоятельно где сделана была перевязка.

Княжниченко и Вихров также возвратились к самолету, попили понемного воды, сыграли в детское Сашино домино и начали проводить пятую мучительную ночь без сна и отдыха, не говоря о пище и воде, сидели друг у друга на коленях в 4-х местном купе, пытались каждую ночь выходить в фейзюляж самолета, но немедленно замерзали и уходили оттуда в тесную кабину пассажиров, временами выходили за снегом и ели его

21 февраля
Княжниченко и Вихров пытались искать путь выхода к Пянджу, но пройдя на подъем около 150 м. вернулись к самолету. Гуреева согрела воды стакана по 1,5 на человека. Сыграли в домино и начали греть воду к ужину, другой пищи нет, силы всех начинают покидать, в 19 часов залезли в кабину на длительную мучительную ночь:

22 февраля
Весь день сидели в кабине нельзя было вылезти бушевала пурга, раза два откапывали вход в кабину, воды из-за плохой погоды не делали, съели по маленькому кусочку снега на том и успокоились.

В 20-21 выбегали по тревоге на улицу, комуто послышались 3 выстрела. Я сделал 3 ответных, но ничего не было слышно. (Эту запись сделал Княжниченко. В принципе идею бортового журнала подсказал он. Журнал вела Анна. Впоследствии он стал ее дневником. - О.Б.)

23 февраля
1. С утра хорошая погода, к: в надежде, что нас обнаружат и подбросят: теплых вещей.

2. В 7-00 умер самый малый из нашего коллектива Валерий Гуреев.

3. 24 годовщину РККА отмечаем стрельбой из ТТ я и Вихров начертили мишень ? 5 по габариту 6, дист. 25 м. патрон 3.

Результаты я дал - 21 очко

Вихров - 23 очка

4. Завтракаем съели последние 150 гр. сыра и гр. 20 масла, продукты совсем кончились.

5. В 9-00 и в десятом часу слышали 2 коротких пуль. очереди винтовочные выстрелы. Я решил что стреляет застава в честь праздника, стало всем очень обидно, что рядом у дома - застава каких-нибудь 12-13 км. максимум приходится погибать нелепой смертью. Вспомнили про то, что нас или плохо разыскивают, или совершенно не разыскивают.

6. На коротком совещании решили способным 24 идти последний раз найти выход к Пянджу или умереть в пути по наметки так и (решили согласились 24 с утра должны идти с очень неуверенными силами Вихров, Княжниченко и Жуковский).

18 марта 1942 года

* * *

Здравствай папа и Вова шлю я горячий привет Гуреев Папа мы с мама уже голодуем целый месяц и сели Валерия

Папа чивожа ты даже не мох оставить самолет и нас искать.

* * *

Здравтвати Коля и Витя и теть Варя шлю я вам горячий привет жилаю всива харашава. Бабушка намали нам богу чтобы нас из этой бирлоги вытощили.

* * *

Здравствут тет Паша, Леня и Нюра и Шурина шлюу вам горячий привет жилаю всива харашава.

Писать больше нечива Дасвидания.

* * *

Мой супруги Гуреевой

Прощай мой друг мы с тобой больше уже не стретимся :ла и рук не пожмем твое сердце на воле, но счастья не сыщешь такой.

Ваня: милый, сидим уже целый месяц и ни с какой стороны и не летят и не идут, Валерий у нас скончался 24 февраля в 7 часов утра.

28 февраля Масловский, Княжниченко, Вихров и Жуковский ушли от нас искать кишлаки, у нас надежда была на них, они нам сказали как доберемся, так за вами пошлем. Ваня если они выбрались, то скажи от моего имени сволочи, они не могли послать за нами, я еще ни говорила, что вы доберетесь, а про нас забудите.

Ваня проводили мы их, кушать очень хочется нам с Сашей, решили кушать Валерия: 17 марта мы его уже кончаем: мозги бережом будем понемножечку есть, может быть до конца месяца протянем, может даже спасут, а жить так хочется.

* * *

Справка: Подлинники писем взяты работником ДТО НКВД тов. Петровым у Гуреева для приобщения к следственному делу.

Верно: Зам. нач. НКВД ГБАО Таджикской ССР мл. лейтенант госбезопасности Рыжонков

25 февраля
: исключительно холодная: ничегне ели.

3. Жуковский, Вихров, Княжниченко: Пяньджу в северо-западном направлении: го перевала возвратились обратно ввиду сильного ветра. Я Вихрову оттирала ноги, а Жуковскому руки.

5. На коротком совещании решили ввиду иссякания последних сил отсутствия питания, воды, курева и спичек, наличия плохой-нелетной погоды, ждать самолета десятые и одиннадцатые сутки нет никакой надежды, когда чувствуешь что жить осталось два, три дня.

Масловский, Жуковский, Вихров, Княжниченко уходим 26/11 на в. к Пянджу не зависимо от погоды отдадим последние силы, но выйти в район Шипад, Вознауд.

Остается в самолете Гуреева с ребенком живым Сашей и мертвым Валерием.

26 февраля
Проводив их мы с Сашей стали отеплять кабину спичек у нас осталось три штуки, натопили воды попили и стали собираться на тяжелую мучительную ночь.

27 февраля
Утром чуть свет проснулись и целый день ждали за нами экспедицию, чуть какой шорох мы думаем за нами идут. Даже воды не грели все ждали, во рту ничего не было

28 февраля
Так же ждем экспедиции целый день, спичек у нас уже нет, набираем снегу в банки и ставим в кабине под окном, снег:

Дни холодные с ветром, даже снегопад, никуда из кабины не выходили покушать сильно хочется, мы тогда придумываем, что нам покушать и придумали взять отрезать по кусочку от Валерия, отрезали с большим трудом но в горло не лезет, как это своего сына и брата кушать, но кушать хочется и так с этого дня мы стали отрезать по кусочку и кушать.

3-4 марта
Опять все ждем за нами экспедицию, воды опять добыли таким же способом по поллитру по кусочку мяса съели, но за нами так и нет никого, надежда уже вся отпала на экспедицию, стали опять ждать самолет, но самолета тоже нет, хотели задушиться, но боимся и говорим, не столько мучились давай до последней капли крови терпеть может быть спасут:

5-6 марта
Был целый день снегопад просидели два дня в своей кабине опять отрезали по кусочку мяса съели и стали искать может быть под сиденьем ни попадется ли кусочка сырка, а я вспомнила Масловский и Вихров обрезали кусочки от сыра и стали искать нашли кусочка три:

11 марта
Утром встали из кабины не вылезали был немного туман, но погода была летная, взяли в окно разбитое снегу набрали в чашки разные и стали таять воду натаяли 2 поллитра съели по кусочку мяса попили, погода очень хорошая, но почемуто ни самолета, ни экспедиции не ждем, уже все жданки: поели сели и разговорились стали, как нам добраться до Хорога думали, думали, но ничего не придумали, потому что мы такие беспомощьные и бессильные:

13 марта
Погода опять таки хорошая, но самолета и экспедиции нет, покушали набрали воды 2 поллитра под окном растопили снег и сидели, ждем самолета, но ничего опять не дождались, поплакали вспомнили про Ваню, Вовочку, маму, сестру, Варю, Колю, Витю, сестру Полю, Нюсю, Лению и дочку Шураню и опять стали готовиться на холодную ночь.

14 марта
С утра погода хорошая встали вытащили из фейзюляжа Валерия обрезали с него мясо и сало и покушали поставили набирать воды погода стала портиться, горы все облаками стало закрывать. Воды набрали поллитра, попили, поиграли в домино, но экспедицию все ждем, так и смотрим в окно то Саша, то я, но ее все нет и нет мяса стали беречь, чтобы нам прожить как бы побольше времени.

16 марта
Погода хорошая покушали утром набрали воды, попили сидим ждем с 2-х сторон самолета или экспедицию из кабины не выходим, как только услышали гул мотора, так выскочили, но ни мотора ни экспедиции ничего нет.

Валерий уже кончается, остается покушать на несколько раз, одни почти головные мозги остались, да 4 кусочка сала с мясом и дальше не знаем; чем нам жить наверное придется умирать, потому что надежды на спасение никакой нет, уже сидим целый месяц и ничего ни с какой стороны нет.

18 марта
Погода плохая, снегопад с ветром сильным видимости нет: взяли Валерия кишки, дерьмо повыбросили кишки поели, воды совсем не было, вечером поплакали и приготовились на тяжелую ночь: Ночь была исключительно холодная даже глаз не сомкнули, дожидались быстрее бы утро.

Утром часов до 10 не могли даже нос показать сели в крючок и ждали пока окна оттаят, погода исключительно хорошая, ждем самолет, двери кабины еле открыли вылезли, самолет очистили хотя он был и мало занесен, легли на плоскость было очень тепло мы хоть с Сашей вытянулись и часов до 3 дня могли отдохнуть, потом подул ветерок мы кое как залезли в кабину и стали утеплять и собирать воды набрали поллитра наложили в чашечку маленькую мозгов и полили мазью от обжога поели и запили водой солнце взошло и стали готовиться на такую холодную ночь.

20 марта
Утром встали погода исключительная хорошая вышли наружу хотели достать корзину поднизом, в ней есть головок 30 чесноку, снегом все засыпало начали выбрасывать снег но ничего не вышло сидим смотрим, гул мотора самолета, он опять пролетел на Хорог по над Пянджем и обратно часа через два так же послушали гул и все:

21 марта
Утром встали погода очень плохая снегопад, видимости нет с сильным ветром, встали сели наложили последние мозги полили последней мазью от ожога покушали, но Саша почему то плохо кушал мама со мной что то плохо и на том закончилась наша пища. Я решила дать ему своей крови, проткнула иголкой в руке вену набрала полстакана и дала ему он выпил и попросил воды я еле отдула (Анна своим теплом согревала снег в банке, дыша на него. - О.Б.) ему он попил и заснул, встал через час плохо себя чувствует, бросается бежать, шумит, папа иди сюда и принеси Вовку я его посмотрю, и опять настала холодная ночь я всю ночь не спала держала Сашу и так до утра то заснет, то опять бросается в окна бежать

ИЗ АДА С НАПУТСТВИЕМ

Прощай, мой совет тебе, дорогой Ваня.

1. Вовочку отдай маме и общем к Вере пусть они его воспитывают только под твоим наблюдением, ты ему высылай из продуктов все, а с неродной мачехой я не хочу, чтобы он жил об этом я тебя очень прошу так и сделай.

2. При мне находятся денег 2150 рублей дветысячи сто пятьдесят рублей. 1950 - одна тысяча девятьсот пятьдесят зашитые в моей фуфайке, а остальные в радикуле 200 руб. Это Ваня мамины, она продала своих два платка бумажные и хотела, чтобы я ей купила три шелковых платка красный, зеленый и белый для девочек хотела, ты это сделай, купи ей, я тебя прошу и вышли ей.

Сапоги ко: выслала дамские, что Варины, я хоте: там кому: дать и выслать ей из продуктов кое-что это сделай.

4. У меня сдесь на мне два платья, новые шерстяные в сум: платье шелк маркизет, черное, платье, черный жакетик: ки: Вовки, туфли двое один внизу под самолетом, пальто платок пуховый, валенки Сашины боты, на Саше пальто, Са: три рубашки.

Красное платье шел маркизет это Варино, я у нее взяла: а он: хотела такой материал прислать, а ты ей обратно вышли ее платье мои все отдай ей, пальто платок пуховый, валенки, сапоги мои туфли - все отдай, она будет за Вовочкой ухаживать.

Костюм был еще не готовый в мастерской, ордер у меня ради: ты напиши доверенность от меня и заверь и вышли Варю, там еще денег причитается рублей 60 или 80 она его выку: и пусть возьмет себе.

Ваня, ты с ними дружбе не теряй, помгай им, а том они погибнут я тебя прошу вышли им картошки, риску, мучки, ман:

Ваня если не хочешь Вовку отдать, то возьми к себе маму, пусть она у тебя будет за твою мать и пусть будет ухаживать за Вовкой:

Переписывайся с Полей, может когда чего и вышли ей.

Справка: Подлинники писем взяты работником ДТО НКВД тов. Петровым для приобщения к следственному делу.

Верно: Зам. нач. НКВД ГБАО Таджикской ССР мл. лейтенант госбезопасности Рыжонков.

22 марта
С Сашей опять плохо, бредит, шумит плачет погода очень плохая как и 21-го. Саша часам к 2-м дня пришел в себя и стал мне приказывать Мамочка у меня состояние плохое, мне бы теперь со стакан горячего сладкого чаю. Мама наверное я папу и Вовочку не увижу, мама спасибо за твой уход ко мне, если доберешься до Хорога закажи кишмишу тете Варе, напеките разных пышек и помяните меня. Витуля и Колян не будут знать меня и опять сознание потерял, мне так дико стало опять начало темнеть погода все бушует и опять холодная ночь.

23 марта
Встали чуть свет, погода опять плохая как и 22-го и часов в 10 утра скончался мой любимый мальчик Александр Иванович Гуреев, только сказал прощай моя дорогая мамочка умирать мне не охото я поплакала, вытащила его в фюзеляж записала села в дневник, погода бушует, почти засыпало снегом весь самолет и я осталась как зверь в берлоге одна, не с кем мне поговорить настает ночь я ложусь одна боюсь, хотела задушиться, но руки не налегают очень боюсь буду терпеть до конца, а пить как хочется и ложусь спать на холодную мучительную ночь.

24-25 марта
Погода все бушует сильный снегопад большой ураган, пить сильно хочется во рту все посмякло, снег ела, ела ничего не помогает а кушать нисколько не охота сильно боюсь, ночью 25 слышала кричали какие-то звери. Сынок Саша был мы с ним пели песни, играли в домино, рассказывали сказки, кинокартины, а теперь мне одной очень плохо:

26 марта
Ночь исключительно была холодная, я даже глаз не сомкнула: Обморозила себе конечности пальцев ног.

27-28 марта
Погода хорошая, на 28-е особенно ни одного облачка, черепная коробка от Валерия валялась на фюзеляже я ее все жевала, уже сил моих нет, но Сашу трогать не охота, может думала меня обнаружат, но нет сил моих и 28 марта отрезала половину руки, порезала на маленькие кусочки, положила на подоконники на солнце оно подсохло немного, набрала воды поллитра, покушала и водичкой запила.

28 слышала утром гул мотора самолета на Хорог, но обратно не слышала, но не знаю объяснить почему не пролетел и опять настала вечная наверно холодная ночь.

6 апреля
Погода очень плохая, снегопад с сильным ветром так простояло целый день, я даже воды не набрала нисколько утром съела кусочек мяса и села переписывать чернилами дневник и как раз солнце село погода стихла я весь дневник переписала и стала готовиться на мучительную ночь.

11 апреля
Сильный буран целый день до поздней ночи, почти самолет весь занесло никогда такой метели еще не было. Я целый день просидела даже в окно ничего не видно было
13-14 апреля
:Два дня я сидела без воды, 13 были три волка сильно выли возле самолета лезли в окна, я влезла в фюзеляж там очень холодно, я всю ночь продрогла ели дождалась утра и куда-то утром они скрылись и больше не приходили какие я муки здесь переношу теперь заделываю окна, чтобы никто не залез в них.

18-19-20 апреля
18-го погода очень хорошая сижу утром рано еще окна не оттаяли смотрю самолет прямо надо мной пролетел я даже не успела повернуться, это наверняка с Хорога сидел из-за плохой погоды, не может быть, чтобы со Сталинабада. Я вылезла из кабине легла на плоскость так жарко было и я целый день проспала.

20-го ночью был сильный буран утром встала хотела посмотреть какая погода открыла окно, но меня так занесло снегом весь самолет выше окон и так не знаю хорошая погода или нет сижу заваленная снегом так плохо, то в окно хоть смотрела на горы, а сейчас сижу и наплакалась вдоволь уже больше двух месяцев сижу и за мной никого нет. Саша у меня кончается остались одни мозги он же такой худой в нем почти одни кости и стала готовиться на холодную ночь.

21 апреля
Встала хотела откапаться, но никак нельзя, снегу сильно много, как-будто погода хорошая, пить сильно хочется, думаю, что дня через два снег сядет и откапаться, не знаю до конца месяца мне хватит Сашиных мозгов, а потом не знаю придется умирать, я решила резать себя и кушать все равно умирать, уже через день стала кушать уже вечер, стала готовиться на ночь.

24 апреля
Ночь была исключительно холодная, утром встала погода очень хорошая даже на небе ни одного облачка нет, солнце встало я наложила прямо со льдом мозгов, покушала и вылезла ожидать самолет или экспедицию, легла я на плоскость и почти целый день пролежала, немного заснула, было сильно жарко, на горах появились какие-то птицы уже второй день я их вижу и они кричат, сегодня даже мухи летали так было тепло и не выдержала я жары ушла в кабину, потому что уже самолета, я знала, не будет: никого и ничего нет как обидно, ведь уже третий месяц сижу разве так отыскивают, теперь бы уже давно спасли:

26 апреля
Всю ночь шел снег ночь была очень хорошая, т.е. теплая встала утром снегопад прекратился было, стала погода проясняться но опять подул ветерок, пошли облака и пошел снег, да такой крупный даже кабина вся трещала, это прошло до самого вечера и наверное всю ночь, кушать остается мозгов совсем мало, не знаю придется наверное умирать, а жить как хочется, уже 70 суток сегодня я сижу и жду, но никого за мной нет хоть бы: знать теперь что творится на фронте:

ИЗ АДА ДО ВОСТРЕБОВАНИЯ

Прощайте мои родные и дорогие Ваня, Вовочка, мама, сестра Варя, Дмитрий Никитович, Никита Иванович, сестра Поля, племянники Коля, Женя, Нюся и дочка Шураня, прощайте навсегда мы с вами больше не увидимся, смотрите за Вовочкой он ведь у меня остался один, с Сашей сыночком и с Валерием мы сдесь погибли, голодали целый месяц, ждали, думали, что нас может быть спасут, но нет, кусочка хлеба даже не ждали. Ваня за Журавлевым - пилотом 50 рублей денег, а я у него брала кг. 10 картошки, ты ему отдай.

Прощай мой милый друг Ваня, целую крепко с Сашей вас с Вовочкой.

Я больше не должна ни кому, две кепки тебе здесь и три пары тапочек, вышли их ребятам.

Прощай, что писала все сделай, пожалуйста вышли картошки Варе.

Верно: Зам. нач. НКВД ГБАО Таджикской ССР мл. лейтенант госбезопасности Рыжонков.

30 апреля
Конец месяца, встала утром погода очень хорошая, вылезла из самолета и жду самолет, не проходит и полчаса, слышу летит, но опять пролетел, где-то подал голосочек мне и все, я опять жду обратно его может быть заметит меня, потому что мой самолет весь открытый, его легко обнаружить, но почему то обратного самолета я не слышала. Жду каждый день экспедицию потому что горы почти все открытые, появилось на горах много птиц, кричат днями и ночами на разные голоса, мух тожу много наверное будет скоро много зверей. Тетрадь моя кончилась и наверное подошел день моего спасения. Ведь завтра 1-е мая должны или с самолетом меня обнаружить или прийти экспедиция и так продукты у меня тоже дня на 2 осталось, если не обнаружат и не сбросят, мне придется умирать, проживя в самолете 75 дней, как обидно.

1 мая
Погода с утра очень плохая, снегопад с сильным ветром, часам к 12-ти дня все прекратилось, вышло солнце и погода стала хорошая, но ни самолета ни экспедиции никого нет, я немного поплакала, как обидно люди справляют 1-ое Мая, а я сижу почти голодная, все у меня кончается, мозгов осталось покушать раза на три и все.

7-8 мая
Погода очень хорошая 7-го самолета нет, но а 8-го пролетел в одну сторону, а во-вторую я не слышала может быть они проходят в ворота и у меня их не слышно, но не может быть кушать уже нечего сижу жду может быть придет экспедиция или быстрей обнаружили самолет или уже умирай себе думаю если до 15-го не обнаружат отрежу у ног два пальца, а дальше видно будет
Все для фронта, все для победы

Самолетов Р-5 конструктора Поликарпова было произведено до войны 7 тысяч штук. Шесть попали в ВВС, а оставшиеся в Аэрофлот.

В начале мая 1942 года в Душанбинское управление гражданской авиации пришла шифротелеграмма за подписью Вячеслава Молотова, которая предписывала найти все разбившиеся до этого времени Р-5, снять с них двигатели и направить в ВВС.

Масловский, Вихров и Княжниченко находились в Хороге. За несколько дней они все-таки дошли до кишлака Матраун, где их подобрали местные жители и переправили в Хорог. Там Масловскому и Вихрову ампутировали отмороженные ноги. Княжниченко повезло. Он был пилотом, и ему полагались унты.

В кишлаке никто из троих даже не вспомнил о Гуреевой с детьми. Местные жители утверждали потом, что если бы узнали об этом сразу, то Анну с Сашей они могли бы спасти. Лишь в Хороге летчик и чекисты вспомнили о брошенной ими женщине, прибавив, что она, скорее всего, уже умерла вместе с сыном от голода и морозов.

Прилетевшей поисковой экспедиции Княжниченко сообщил примерные координаты падения самолета, и та отправилась на поиски. К ней присоединился и Иван Гуреев.

Идя по следам троицы, поисковики наткнулись на тело Жуковского, который по пути к кишлаку сорвался в пропасть. Чекист лежал у реки, а вокруг россыпью пистолетные гильзы. В обойме 'ТТ' не было ни одного патрона. Троица бросила товарища, а тот стрелял, зовя их на помощь, но так никого и не дождался.

На третьи сутки экспедиция достигла места, описанного Княжниченко. Однако там самолета не было. И только перевалив через хребет, два десятка мужиков остолбенели. Метрах в тридцати от них на самолете сидела Анна.

Женщина повернула голову, и оцепеневшие мужчины в мертвенной тишине ясно услышали ее вопрос: 'Ваня, а ты уже, наверное, женился?!' Мужики заледенели еще больше, ибо Гуреев месяц назад и в самом деле женился.

- Где сын? - спросил Гуреев. - Саша где?!

- А вон он, - ответила Анна и указала на лежащий рядом череп.

Эпилог

Уголовное дело было возбуждено по факту оставления женщины с детьми в безвыходной ситуации. Все трое - Княжниченко, Вихров, Масловский - получили разные сроки наказания. Пилот был направлен на фронт в штрафной батальон.

Анна Гуреева больше года лечилась в Душанбинской психиатрической больнице. Судьбы ее мужа и сына Владимира неизвестны. Сама же Анна вторично вышла замуж. Родила детей. Затем появились внуки.

Анна Гуреева скончалась пять лет назад в Душанбе. До последних дней жизни говорила она, что те три месяца вспоминать не хочет. Но и забыть их тоже не могла.

3 марта 1960 года, после завершения военно-морских учений 'агрессивного военного блока' СЕАТО, вдоволь 'набряцавшись оружием', из японского порта Йокосука в направлении родины вышел американский авианосец USS Kearsarge.

Спустя три дня моряки корабля, к тому моменту находившегося в 1200 милях от атолла Уэйк, заметили в свете заката какую-то лодку.
На разведку отправились самолеты, обнаружившие на полузатопленной палубе четырех лохматых человек в оливковой военной форме с красными звездами на пилотках. Так весь мир узнал о поразительном морском путешествии, которое совершил экипаж советской самоходной баржи 'Т-36'. Целых 49 дней небольшое суденышко мотало по просторам Тихого океана - в общей сложности баржа прошла больше тысячи миль, пока ее курс (к счастью для солдат на борту) не пересекся с маршрутом авианосца. Абсолютно кинематографическая история природной стихии и человеческого мужества, удачи и самообладания со счастливым концом.
Они даже не были моряками. 21-летний младший сержант Асхат Зиганшин и трое рядовых - 20-летний Филипп Поплавский, 21-летний Анатолий Крючковский и 20-летний Иван Федотов - были обычными солдатами-срочниками, которых судьба (и воинский долг, конечно) отправила буквально на край света - на Курильские острова. Именно там, на самом дальнем Дальнем Востоке они попали в команду самоходной танкодесантной баржи 'Т-36', одного из сотен кораблей такого типа, вошедших во второй половине 1950-х в состав различных флотов и флотилий советского ВМФ. Длина - чуть больше 17 метров, водоизмещение - 100 тонн, два двигателя, максимальная скорость - 9 узлов. Такие суда должны были в ходе боевых действий обеспечивать перевозку и высадку десанта (или танка, или солдат), а в мирное время в основном занимались транспортировкой разного рода грузов.

Погода на Дальнем Востоке славится своей капризностью. Тайфуны и ураганы не редкость на протяжении всего года, и на зиму, когда штормы там особенно жестоки, к ним обычно готовятся заранее. Тем более если рельеф местности не дает естественной защиты, как это и было в бухте Касатка на курильском острове Итуруп. Еще в декабре 1959 года гарнизон расположенного в заливе поселка Буревестник вытащил на берег все грузовые баржи, а стационарных причалов в Касатке все равно не было.
Однако в середине января уже следующего, 1960 года к Буревестнику подошло очередное судно с замороженным мясом, которым солдатам и предстояло питаться в течение оставшейся зимы. Для его разгрузки на воду вновь оперативно спустили две из имевшихся барж - 'Т-36' и 'Т-97'. Команда первой из них во главе с младшим сержантом Зиганшиным сделала роковую ошибку. Понадеявшись на то, что выгрузка быстро закончится, они не взяли на борт положенного на случай форс-мажора запаса продуктов.
Естественно, как раз в такой ситуации 'и грянул шторм'.
Все это время экипаж Зиганшина жил прямо на барже в небольшом кубрике на ее корме. Четыре койки, печка, радиостанция - все, что там помещалось. Примерно так и выглядел мир четырех человек в течение следующих 49 суток. Утром 17 января 1960 года шторм, сопровождавшийся обильным снегопадом, усилился, и в девять утра ветер наконец оборвал трос, которым 'Т-36' была привязана к рейдовой бочке. Эпопея началась.

В первые несколько часов барже удавалось оставаться в пределах залива. Надежда была на то, что погода улучшится, но к вечеру все стало лишь печальнее. Ветер изменился, и несчастное судно из незащищенной бухты начало утаскивать в открытое море. Зиганшин с товарищами несколько раз попытались выброситься на берег, но эти попытки закончились лишь небольшой пробоиной в корпусе, из-за чего им все оставшееся путешествие приходилось систематически откачивать воду из машинного отделения. В довершение бед на 'Т-36' закончилась солярка, а какая-то очередная волна залила радиостанцию, оставив команду без связи с землей. Четыре человека оказались во власти теплого течения Куросио, погубившего немало рыбаков, вынося их от спасительных берегов на просторы беспощадного океана.
В первые дни пропавшую баржу пытались искать, но затем солдаты обнаружили на берегу бухты Касатка некоторые предметы с 'Т-36', смытые с ее борта штормом. Поиск кораблями после улучшения погоды также не дал результатов: к тому времени мощное течение уже отнесло экипаж Зиганшина далеко в океан. Попытки связаться с командой по радио вновь-таки были бесплодными. Все это дало основания предположить гибель судна, и семьи некоторых представителей исчезнувшей четверки даже успели получить 'похоронки'. Ребята на барже обо всем этом, естественно, не знали, но сразу начали готовиться к худшему.

Главной проблемой была нехватка продуктов. Положенный НЗ, рассчитанный на десять суток, экипаж на борт не захватил, а их обычный трехдневный паек к моменту усиления шторма уже подходил к концу. В общей сложности инвентаризация, проведенная Зиганшиным, показала, что на барже имеются: пара ведер картошки (залиты соляркой, но в итоге они были съедены даже в таком виде), немного крупы, одна целая и одна начатая банка тушенки, буханка хлеба, около полутора килограммов свиного жира, несколько пачек 'Беломора' и три коробка спичек.
С пресной водой проблем было меньше: ее было достаточно много в системе охлаждения двигателей - пусть технической, но пригодной к использованию. Вдобавок солдаты сразу начали собирать дождевую воду.

Надо отдать должное сержанту Зиганшину: он сразу установил на борту режим строгой экономии продуктов и воды. В обнаруженной на барже 'Красной звезде' имелась заметка о закрытии до 1 марта для испытаний ракетной техники района Тихого океана, куда сносило 'Т-36'. Сержант предположил, что до начала весны шансы встретить какое-либо судно минимальны, и оказался прав. Одна картофелина в день на четверых, полкружки воды - но такого скудного пайка все же не хватало. Заменой традиционной еде стала кожа: сначала ремешок от часов, потом поясные ремни, ну а в итоге и кирзовые сапоги. Кирзу сначала вываривали в соленой воде, затем резали на куски и обжаривали на сковородке в печке. Получалось что-то типа чипсов.

Попытки ловить рыбу с помощью наспех сделанных примитивных снастей результатов не дали. Не было наживки, да и погода практически все 49 дней стояла плохая. По воспоминаниям героев, за все путешествие у них выдалось лишь 4-5 спокойных дней.
К чести команды, все это время на борту удавалось поддерживать дисциплину, не допускать потери человеческого облика, отчаянных поступков. Редкие панические атаки подавлялись, ребята старались успокоить друг друга, поддерживать атмосферу надежды и веры в спасение.

К началу весны наступило физическое истощение, случались галлюцинации. Команда практически перестала выходить на палубу, бессильно лежа на койках в кубрике, но все же расчет Зиганшина оказался верным. В итоге как раз к началу весны - тому дедлайну, который был установлен солдатами, - баржа успела продрейфовать к тому участку Тихого океана, через который проходило сообщение между Японией и Гавайскими островами.
Первый встречный корабль они заметили далеко на горизонте примерно на 40-е сутки своего вояжа. Естественно, все попытки привлечь его внимание закончились ничем. В следующие дни команда наблюдала еще два судна, но и они прошли мимо. Ну а утром 7 марта 1960 года лежащие в кубрике солдаты наконец услышали шум самолетов. В них, конечно, не верилось, но это был тот случай, когда очередные 'галлюцинации' оказались правдой. Рядом с 'Т-36' стоял авианосец, с которого уже поднималась пара вертолетов, чтобы спасти выживших героев.
'Лично для меня самым страшным моментом стал [даже не голод, а] уход американского судна. Когда к нашей барже приблизился какой-то корабль, мы были совсем обессилены и ждали, когда за нами спустятся. Но американцы этого не знали и ждали, что выйдем мы. Над нашей баржей зависают вертолеты, а авианосец начинает медленно удаляться. Казалось, мы теряем последний шанс на спасение. К счастью, американский корабль вернулся, и вскоре мы услышали вопрос на ломаном русском: 'Вам помощь нужна?'', - так описывал свои впечатления сержант Зиганшин.
Его и рядовых Поплавского, Крючковского и Федотова поочередно подняли на борт вертолета, который затем доставил команду на борт авианосца. Сигареты, бульон, немного хлеба, а затем постепенное увеличение пайка, стрижка, душ, многочасовой сон, кино и недельное плавание в Сан-Франциско.
Их встретили 15 марта как героев. Советских солдат одели и обули, поселили в хорошей гостинице, мэр Сан-Франциско вручил им ключи от города, пресс-конференции, десятки журналистов, телекамеры, даже в провинциальных газетах вышли подробные статьи с описанием обстоятельств подвига. Обычные сельские парни, выросшие в тяжелейшие военные и первые послевоенные годы, внезапно оказались в центре всеобщего внимания в крупнейших городах страны - вероятного противника, увидели абсолютно незнакомую, непривычную для них жизнь. Их водили на экскурсии, у них брали интервью, им даже выдали по $100 на карманные расходы, которые ребята потратили на подарки родным в Советском Союзе.
'Я остерегался провокаций, опасался, что нас в Штатах оставят, не разрешат вернуться домой. А если отпустят, что ждет в России? Не обвинят ли в измене родине? Я же советский солдат, комсомолец - и вдруг попал в пасть к акулам мирового империализма', - рассказывал Асхат Зиганшин.
Возможно, команде 'Т-36' повезло. Их героическая эпопея пришлась как раз на короткий период потепления в советско-американских отношениях. В сентябре 1959-го, всего за полгода до случившегося в итурупской бухте Касатка, в США с официальным визитом впервые побывал Никита Хрущев. Это был апофеоз 'народной дипломатии'. Первый секретарь ЦК КПСС проехал через всю страну, в Айове заразился своей 'кукурузной лихорадкой', расположив многих американцев к себе своим непосредственным поведением. Даже названия двух официозных книг, выпущенных в Москве по итогам той исторической поездки ('Жить в мире и дружбе!', 'Лицом к лицу с Америкой'), говорили о многом.

На 1960 год планировался ответный визит президента США Эйзенхауэра в Советский Союз, но всего через два месяца после спасения советской баржи и ее экипажа над Свердловском был сбит американский разведывательный самолет U-2 с летчиком Пауэрсом за штурвалом, и этот стремительный 'конфетно-цветочный' период закончился. Впереди были Берлинский и Кубинский кризисы, поставившие планету на грань ядерной войны.
Но в марте 1960-го вся планета говорила только о четверке Зиганшина. К счастью, опасения сержанта не оправдались - их объявили героями и на родине. Из Сан-Франциско они отправились в Нью-Йорк, откуда отплыли роскошным лайнером Queen Mary в Европу. Из Франции 29 марта 1960-го, через 22 дня после своего чудесного спасения, они вылетели в Москву. Торжественный прием в аэропорту, цветы, ордена Красной Звезды из рук министра обороны СССР маршала Родиона Малиновского, восторженные статьи в советских газетах, фильм '49 дней', вышедший спустя два года, песни Высоцкого и Александры Пахмутовой.
В июне, после отдыха в санатории, герои всей страны вернулись в родную часть на Курильские острова.
Это оказались всего лишь 15 минут всесоюзной, всемирной славы. Спустя год, 12 апреля 1961-го, у страны и планеты появился новый кумир.

Но, несмотря на все пережитое, каждый из команды баржи 'Т-36' так или иначе связал свою жизнь с водой. Иван Федотов вернулся на родину на берега Амура и всю жизнь проработал в речном флоте. Асхат Зиганшин, Филипп Поплавский и Анатолий Крючковский окончили мореходное училище в Ленинграде. Зиганшин служил в аварийно-спасательном дивизионе Ленинградской военно-морской базы. Поплавский также осел в Ленинграде, работал на научно-исследовательских суднах, обеспечивавших полеты советских космических аппаратов. Крючковский дослужился до должности заместителя главного механика Киевского судостроительного завода 'Ленинская кузница'.
Из всей четверки героев, судьба которых почти 60 лет назад обсуждалась во всем мире, сейчас в живых остался лишь Крючковский, последний свидетель той беспримерной истории выживания, доказавшей, что в любых, даже самых безнадежных, ситуациях надо прежде всего оставаться людьми.

Чудо в Андах: катастрофа рейса ?571
Эта драма произошла 44 года назад. 13 октября 1972 года самолет уругвайских ВВС, перевозивший одну из местных регбийных команд на матч в Чили, потерпел крушение в Андах. В катастрофе выжили 33 человека. Выжили, чтобы оказаться посреди труднодоступной горной местности, в снегах, без еды, зимней одежды и шанса на спасение. В этой истории было все: отчаяние и надежда, находчивость и взаимовыручка, потеря близких друзей, мужество и: каннибализм. Семьдесят два дня на высоте более трех километров вынесли далеко не все из выживших, но 16 счастливчиков, прошедших этот ледяной ад, все-таки вернулись к родным. Сила человеческого духа, добившегося невозможного, - в обзоре Onliner.by.

Скорее всего, о существовании клуба Old Christians из Монтевидео сейчас знали бы лишь южноамериканские поклонники регби, если бы не трагические события одного осеннего дня 1972 года. 12 октября 40 игроков, тренеров и их родственников вылетели из уругвайской столицы в Чили, где их ждал очередной матч. Дорога сразу началась с неприятностей. Небольшой турбовинтовой самолет Fairchild FH-227 из-за непогоды над Андами был вынужден совершить посадку в аргентинском городе Мендоса, где пассажиры провели ночь, ставшую для многих из них последней в жизни.
Кроме регбийной команды, на борту находилось пять членов экипажа: два пилота, бортинженер, бортмеханик и бортпроводник - все военные летчики. На следующий день после некоторого улучшения погоды Fairchild продолжил рейс. Практический потолок для данного типа самолета составлял 9000 метров, что вынуждало экипаж пересекать Анды через горные перевалы и долины. При этом полет проходил в условиях сплошной облачности. Лишенные возможности наблюдать происходящее за бортом собственными глазами, пилоты ориентировались лишь по приборам. Когда, по их расчетам, форсирование горной гряды закончилось, они запросили разрешение на снижение. Диспетчер аэропорта Сантьяго такое разрешение им дал, вот только на самом деле под рейсом ?571 по-прежнему были Анды.
Трагической ошибкой летчиков, обусловившей развитие катастрофы, стало именно использование ими при принятии решения о снижении расчетного времени пересечения гор. Они совершенно не учли сильный встречный ветер, существенно снизивший скорость самолета. Когда Fairchild вышел из облачности, исправлять просчет было уже поздно: в 15:30 самолет зацепил правым крылом безымянную гору высотой 4400 метров.
В результате столкновения крыло отделилось от фюзеляжа, зацепило хвост, оторвав и его. В этот момент Анды приняли свои первые семь жертв: пять пассажиров, бортинженер и бортпроводник просто вывалились из салона и разбились.
В следующий момент Fairchild зацепил вторым крылом еще один пик, и лететь продолжал (впрочем, недолго) один фюзеляж без крыльев и хвостового оперения. Через несколько секунд он упал на горный склон, несколько сот метров скользил по нему вниз, пока не столкнулся с сугробом.
При этом погибли еще пятеро, включая командира экипажа полковника Хулио Феррадаса. Выжили собственно при крушении в общей сложности тридцать три человека, но эта цифра изменилась уже к утру следующего дня. От полученных во время падения самолета травм скончались четыре пассажира и второй пилот. Двадцать восемь оставшихся человек оказались на высоте более 3600 метров перед лицом суровой погоды, сильных морозов и полного отсутствия людей на десятки километров вокруг.
В первое время надежда на спасение была велика. Попавшая в беду команда и представить не могла, что их могут искать и не найти. Тем не менее именно это и случилось. Чилийские, аргентинские и уругвайские самолеты и вертолеты кружили над предполагаемым районом пропажи Fairchild восемь дней, но безрезультатно. Во-первых, они знали лишь примерный маршрут его полета, во-вторых, пилоты при запросе разрешения на снижение дали диспетчеру неверные координаты своего расположения, в-третьих, остатки белоснежного самолета были попросту незаметны на фоне снеговых полей и соседнего ледника, позже получившего название Glaciar de las Lágrimas ('Ледник слез').
Пассажиры рейса ?571 узнали об окончании спасательной операции, обнаружив на борту небольшой радиоприемник. Отчаяние от этой новости скоро сменилось отчаянием совсем иного, принципиально другого уровня. Двадцать восемь человек оказались в неизвестном месте в сердце Анд, на высоте, где уже ощущается недостаток кислорода, а температуры падают до глубокого минуса, практически без еды, без зимней одежды и обуви и, главное, четко понимая, что их поиски прекращены и далее рассчитывать придется исключительно на собственные силы.
Большинство выживших были молодыми здоровыми парнями, которым очень хотелось жить. Они проявили чудеса находчивости, обеспечив в первые дни свои базовые потребности. Легче всего было добыть воду: ее в виде снега было вокруг предостаточно. Снег растапливали на солнце и собирали полученную воду в пустые винные бутылки. Куда хуже дело обстояло с медицинской помощью. Находившийся на борту доктор команды погиб при крушении, но два игрока клуба были студентами первых курсов мединститута. В первые дни главной проблемой были травмы, полученные во время катастрофы, в основном переломы. В качестве медицинских шин использовались подходящие по размеру и профилю обломки самолета.
Но помочь всем в условиях отсутствия необходимого оборудования и лекарств было, конечно, нельзя. 21 октября умерла Сусана Паррадо, младшая сестра Фернандо Паррадо, игрока Old Christians, ставшего в итоге одним из спасителей своих собратьев по несчастью. В течение следующих месяцев от последствий травм, высотной болезни, инфекций скончались еще три человека, но вторым тяжелым днем для рейса ?571 стала дата 29 октября. С соседней горы на остатки фюзеляжа Fairchild, бывшего единственным укрытием для пассажиров, сошла снежная лавина. В результате этого сразу погибли восемь человек, включая единственную остававшуюся в живых женщину и последнего члена экипажа. Остальные провели трое суток в засыпанном снегом салоне, пока им не удалось освободиться. Но поразительным образом эта трагедия одних стала спасением для остальных, ведь лавина обеспечила остаток команды пищей.
Еды у пассажиров рейса ?571 практически не было. После катастрофы в их распоряжении находилось лишь несколько шоколадных батончиков, немного пакетов со снеками и все. Их честно разделили и попытались растянуть на максимально долгое время, но день, когда и эти скудные припасы закончились, наступил очень быстро.
Фернандо Паррадо в своей вышедшей впоследствии книге рассказывал: 'На такой высоте потребность организма в калориях астрономическая. Мы умирали от голода, и надежды найти пищу не было. Голод же был настолько ненасытным, что мы все равно искали. Мы снова и снова обыскивали фюзеляж в поисках малейшего кусочка или крошки еды. Мы пытались есть кожу собственных чемоданов, хотя знали, что это скорее принесет нам вред, чем пользу. Мы распотрошили сиденья в салоне, надеясь найти там солому, но там был только поролон. Снова и снова я приходил к одному и тому же выводу: кроме одежды, которая на нас надета, вокруг были только алюминий, пластик, лед и скалы'.
Выход был только один, и в конце концов выжившие им воспользовались. Они начали есть своих мертвых товарищей. В интервью немецкому журналу 'Штерн' Нандо Паррадо, отвечая на вопрос, как ему и его коллегам удалось преодолеть отвращение, рассказывал: 'Мы не задумывались о том, что перед нами были люди. Знаете, у цивилизации очень тонкая кожура. Перед страхом смерти думаешь о том, что никак нельзя представить себе в нормальной обстановке'.
Лавина 29 октября 1972 года, убившая восемь человек, дала остальным необходимую еду. Однако всем при этом было ясно: до бесконечности так продолжаться не может. Кончится и это мясо, а помощь так и не придет. Свое спасение предстояло организовывать им самим.
Журналисты спрашивали у Паррадо, как он со своим товарищем решился покинуть остальных для поисков помощи: 'Это было решение между двумя крайностями. Сначала из нас выжило всего-то 33 человека. Скалы убивали одного за другим, одни умирали от потери сил и инфекций, некоторых погребла лавина. Мне стало ясно: не хочу умирать от бездействия'. Однако ребята понятия не имели, где находятся. Они ориентировались на полученную от пилотов информацию. Те были убеждены, что преодолели Анды. Как показала практика, это было вовсе не так, но пассажиры посчитали, что летчики лишь немного ошиблись: они почти их преодолели. Это означало, что цивилизация близко, очень близко, буквально за соседней грядой, за тем перевалом. На самом деле до нее было 90 километров.
Три человека, включая Паррадо и Роберто Канессу, одного из студентов-медиков, вышли в поход за помощью 17 ноября. Естественно, находясь в заблуждении относительно своего местоположения, они выбрали неверное направление и вместо Чили обнаружили хвост собственного самолета. В хвосте они нашли аккумуляторы и загорелись идеей подключить к ним самолетный радиопередатчик, чтобы сообщить на Большую землю о своей судьбе. План закончился полным провалом: радио работало на переменном токе, батареи же давали ток постоянный.

В этом же первом неудачном походе выяснилось, что на открытом воздухе ночевки по-прежнему невозможны, даже с учетом приближающегося лета. На такой высоте по ночам все равно было очень холодно, и, заснув у хвостовой части самолета, экспедиционеры чуть не замерзли насмерть. Однако здесь, в хвостовом багажном отделении, они нашли достаточно ткани для того, чтобы сшить некое подобие спального мешка. Он и должен был спасти их от мороза во время будущих ночевок.
12 декабря та же троица вышла в свой второй поход, оказавшийся счастливым. Спустя несколько дней третий компаньон, заболевший дизентерией, был вынужден вернуться к фюзеляжу, а Паррадо и Канесса отправились дальше вдвоем. Горный трекинг растянулся на девять дней, но уже спустя неделю стало очевидно, что они на верном пути. Сначала они стали замечать следы присутствия человека: пустую консервную банку, подкову, а потом увидели коров.
Троих пастухов на противоположном берегу реки, вдоль которой все последние дни шли Паррадо и Канесса, они увидели 21 декабря 1972 года. Паррадо перебросил через воду обернутую вокруг камня записку, в которой говорилось: 'Я пришел от самолета, который разбился в горах. Я уругваец. Мы идем десять дней, у нас там четырнадцать раненых людей. У нас нет еды. Пожалуйста. Мы не можем больше идти. Где мы? SOS'. К их счастью, пастухи слышали об авиакатастрофе. Спустя несколько часов один из них, Серхио Каталан, добрался до выживших и отвез их на лошади на небольшое ранчо Лос Майтенес, которое пастухи использовали для ночевок. Остальное было делом времени и техники.
Четырнадцать остававшихся у фюзеляжа пассажиров были эвакуированы в следующие два дня. Их эпопея, длившаяся долгих 72 дня, успешно завершилась. Они выжили и вернулись в свои семьи, уже потерявшие всякую надежду.
Эта история получила название El Milagro de los Andes ('Чудо в Андах'). Она действительно была чудом, для шестнадцати человек счастливо завершившимся под Рождество. Про случившееся с регбистами из Уругвая написано несколько книг, снят известный художественный и множество документальных фильмов - катастрофа рейса ?571 вошла в учебники по выживанию во враждебной человеку среде.
События в Андах, мужество молодых людей, которым пришлось пройти через страшные испытания, не могут не восхищать. Но все равно нам не дано понять, что они пережили на самом деле. Они видели гибель своих друзей, смерть своих родственников, они их ели, а их самих убивала природа.
'13 октября 1972 года наша команда, состоявшая из молодых пацанов, которые тогда пребывали в хорошем настроении и чувствовали себя бессмертными, летела в Чили. Нас интересовали регби, девочки, машины, мы жаждали удовольствий. Через два часа мы оказались среди обломков, рухнув с высоты 4000 метров', - рассказывал Нандо Паррадо журналистам.
На вопрос, что помогло ему пережить душевную драму, Паррадо, потерявший в катастрофе рейса ?571 мать и сестру, ответил: 'Мой отец. Когда я вернулся домой, он сказал: 'Нандо, не нужно оглядываться. Так ты боролся за свою жизнь, теперь нужно работать, жениться, заплатить налоги, наделать кучу ошибок. Если ты будешь оглядываться, почувствуешь только сильную боль'. Он был прав. Люди идут к психоаналитику и спрашивают: 'Почему это произошло со мной?' У психолога нет на это ответа. У меня есть. Случилось так, что пилот совершил ошибку. Все очень просто'.

Фильм по событиям https://www.kinopoisk.ru/film/9298/

http://paradise.docastaway.com...shipwreck-1965/

Королевство Тонга - государство в Полинезии, расположенное почти на 200 островах. В июне 1965 года шестеро парней 13 - 16 лет из каталитической школы-интерната в городе Нукуалофа (столица страны с населением всего в 20 тысяч человек) решили украсть лодку у местного рыбака. Парням задумали приключение: хотели плыть на Фиджи или даже в Новую Зеландию.
С собой взяли всего ничего: пару связок бананов, несколько кокосов и газовую горелку. Ни карты, ни компаса. Одним словом - балбесы. Как отплыли - задремали. Океан быстро показал, кто тут главный. Лодку накрыло штормом, парус снесло, весла поломало. Следующие семь дней мальчишки дрейфовали, готовясь к худшему. Еда кончилась сразу, вода - по минимуму. Пару раз шел дождь и ребята набирали воду в скорлупки кокосов. К счастью, на восьмой день их выбросило на берег острова Ата.
Площадь - 2,3 квадратных километра. Густая растительность, тропики - как никак. Когда-то тут жили люди, но в середине XIX века всех забрали перуанские работорговцы. С тех пор остров необитаем.
Они организовали трудовые смены по двое. Обязанности: кухня, сбор еды и караул. Развели костер и 15 месяцев следили за тем, чтобы огонь не погас. Ловили рыбу и птиц, ели стебли таро, а позже обнаружили развалины старого поселения и там нашли диких куриц и бананы. С водой было сложнее. Дожди шли редко, летом парням постоянно хотелось пить. Потом они научились лучше собирать и хранить воду.
Нашли ребят в сентябре 1966-го. Их спас австралийский рыбак Питер Уорнер из богатой семьи.

https://zen.yandex.ru/media/vi...d06cd060304672f

PS. Думаю в теме не лишними окажутся и истории "режисерские," но приближенные к реальности с их обсуждением.
Те же "Полесские робинзоны" написанные Янкой Мавром в 30х говорят основаны на реальных событиях, когда пара мальчишек застряли в полесских болотах в весеннее половодье. И довольно доходчиво, пусть и по детски, с художественным вымыслом описывают выживание в экстрим.
http://knihi.com/Janka_Maur/Polesskije_robinzony-rus.html
В детстве помню так сильно впечатлило, что сам собрался на болота. 😛 Остановило отсутствие подходящих в моей местности.

Баржа Т-36. Фото: histrf.ru

Статья в газете 'Слава Родины'

Первый снимок после спасения. Военнослужащие Филипп Поплавский (слева) и Асхат Зиганшин (в центре) разговаривают с американским моряком на авианосце USS Kearsarge. Фото с сайта 'Эха Москвы'

Практически круглый год они жили прямо на барже. Так было удобнее, хотя на борту особо не развернешься: в кубрике помещались лишь четыре койки, печка да переносная радиостанция. Но в период сильных штормов все баржи вытаскивали на берег на зимовку.

17 января 1960 года на заставу пришел приказ о срочной разгрузке рефрижератора с мясом. Две баржи опять спустили на воду, несмотря на шторм. Около 9 часов утра сильный ветер, достигавший 60 метров в секунду, сорвал баржу Т-36 со швартовки и стал уносить ее в открытое море. Вода залила рацию, и связь с берегом пропала.

Когда шторм стих, начались поиски. На берегу нашли обломки бочонка для питьевой воды, спасательный круг с баржи и разбитый ящик из-под угля с бортовым номером Т-36. Командование пришло к выводу, что баржа с людьми на борту затонула. Родным солдат были отправлены телеграммы, что они пропали без вести при исполнении воинского долга.

Но баржа не затонула. Четверка, оказавшаяся на борту Т-36, в течение десяти часов боролась со стихией, пока наконец шторм не стих. На это ушли скудные запасы топлива, и суденышко стало уносить в открытый океан.

'Глава' экипажа Асхат Зиганшин принял решение выброситься на берег. Но все три попытки оказались неудачными, а баржа получила пробоину и вода стала затапливать машинное отделение. Бросить якорь солдаты тоже не могли: не позволяла глубина. Добираться до далекого берега вплавь при высоких волнах и минусовой температуре в ледяной воде - самоубийство. Все, что им оставалось, - смотреть на исчезающий вдали берег.

Каша из сапога и деликатес из гармони
Первым делом невольные путешественники откачали воду из машинного отделения, с помощью домкрата залатали пробоину и устранили течь.
Затем принялись за ревизию припасов. Обычно на барже был запас продуктов: галеты, сахар, чай, тушенка, сгущенка, картошка. Но баржа и ее экипаж были уже на зимовке, и все припасы были на берегу, на судне не было даже положенного по уставу 10-дневного суточного пайка.

Ревизия показала, что на борту есть буханка хлеба, немного гороха и пшена, ведро перемазанной мазутом картошки, банка с жиром, несколько пачек 'Беломора' и три коробка спичек. Но проблема была не только с едой. Во время шторма с баржи сорвался пятилитровый бочонок с водой. Пришлось пить техническую, предназначенную для охлаждения дизелей. Она была ржавая, но главное - пресная!

Ребята рассчитывали, что их быстро найдут либо ветер переменится и баржу прибьет к берегу. Тем не менее командир судна Асхат Зиганшин сразу ввел жесткие ограничения по еде и воде - на всякий случай. И оказался прав.

'Ели раз в сутки. Каждому доставалось по кружке супа, который я варил из пары картофелин и ложки жира. Еще добавлял крупу, пока не закончилась. Воду пили трижды в день - по крохотному стаканчику из набора для бритья. Но вскоре и эту норму пришлось урезать вдвое. Суп стали варить раз в два дня, используя одну картофелину. Правда, 27 января, в свой день рождения, Крючковский получил повышенный паек. Но Толя отказался в одиночку есть дополнительную порцию и пить воду. Мол, именинный торт делят между всеми гостями, поэтому угощайтесь!' - рассказывал Зиганшин.

Сначала закончилась вода в системе охлаждения, пришлось собирать дождевую. 23 февраля закончились последние припасы. Солдаты пробовали приманить альбатросов, но птицы не желали садиться на баржу. Пробовали ловить рыбу примитивными снастями, но какая рыба польстится на ржавый гвоздь?

'Знаете, за все время никто не попытался стащить что-то с общего стола, урвать лишний кусок. Да это не получилось бы, если честно. Все было наперечет. Пробовали есть мыло, зубную пасту. С голодухи все сгодится!' - вспоминал младший сержант.

В ход пошло все: ремешок от часов, кожаный пояс от брюк, взялись за кирзовые сапоги.

'Кожа очень горькая, с неприятным запахом. Да разве тогда до вкуса было? Хотелось только одного: обмануть желудок. Но просто кожу не съешь: слишком жесткая. Поэтому мы отрезали по маленькому кусочку и поджигали. Когда кирза сгорала, она превращалась в нечто похожее на древесный уголь и становилась мягкой. Этот 'деликатес' мы намазывали солидолом, чтобы легче было глотать. Несколько таких 'бутербродов' и составляли наш суточный рацион', - рассказывал еще один член экипажа Анатолий Крючковский.

Добрались и до гармошки Филиппа Поплавского, найденной на борту. Под клавишами гармони нашли маленькие кружочки хрома - тоже съели. 'Давайте, ребята, считать это мясом высшего сорта:' - шутил Зиганшин.

На таком рационе требовалось не только выживать самим, но и бороться за живучесть баржи: скалывать лед с бортов и выкачивать воду, собиравшуюся в трюме.

Когда эйфория от спасения спала, экипаж стал переживать за свою дальнейшую судьбу: в руки американцам попала советская баржа, пусть не секретный объект, но социалистическое имущество. Зиганшин требовал взять баржу на буксир, его успокаивали: ее в порт отбуксирует другое судно. На самом деле американцы потопили Т-36 - не из-за желания нанести урон военной мощи СССР, а потому, что полузатопленная баржа представляла угрозу судоходству.
Представление об американцах как о 'вероятных противниках' у советских парней изменилось после девяти дней на борту авианосца. 'Нам сразу же вручили по блоку сигарет, постоянно спрашивали, не нужна ли нам помощь. Все время развлекали: крутили кино про любовь и ковбоев, приносили конфеты, мороженое, а в последний день моряки даже устроили концерт. Мы постоянно пытались общаться, тут же появились разговорники', - рассказывал Зиганшин.

Но советских солдат волновало, что скажут в Москве. А Москва, получив новости из США, некоторое время молчала. Дома у ребят проходили обыски, родных допрашивали. А вдруг это не история чудесного спасения, а запланированный побег на Запад? И только тогда, когда Первый секретарь ЦК КПСС Никита Хрущев направил четверке поздравительную телеграмму и назвал их героями, об экипаже Т-36 заговорили на советском телевидении, радио и в газетах.

По официальной версии, дрейф Т-36 продолжался 49 дней. Но на самом деле - 51 день. Эту ошибку объясняют тем, что у Хрущева при подготовке телеграммы неправильно посчитали дни и забыли про високосный год.
рием в США
Авианосец прибыл в Сан-Франциско, где уже была готова торжественная встреча. Мэр Сан-Франциско вручил им символические ключи от города и произвел в почетные жители. Пресса не отходила от четверки ни на шаг, о них писали в газетах и показывали по американскому телевидению.
'Я раньше про это чудо техники лишь слышал, а тут включаю - идет сюжет о нашем спасении. Мы обросшие, исхудавшие: Я почти 30 килограммов сбросил, и ребята примерно по столько же. Помню, потом показывали 'фокус': становились втроем и обхватывали себя одним солдатским ремнем', - рассказывал Зиганшин.
Ребятам отправил телеграмму писатель Эрнест Хемингуэй. Поздравил с чудесным спасением и восхитился выдержкой знаменитый путешественник Тур Хейердал. Весь мир восхищался мужеством людей, которые в критической ситуации не потеряли человеческий облик, не озверели, не дрались за еду и воду и боролись за жизнь вместе, а не каждый сам за себя.

Экипаж баржи Т-36 сменил американскую форму на гражданские костюмы. В советском консульстве в Сан-Франциско им выдали по 100 долларов и повезли по магазинам. 'Я купил себе кожаную куртку за 30 долларов, так в ней даже внук мой ходил. Маме платок, папе свитер', - рассказывал Зиганшин.

Из Сан-Франциско четверка отправилась в Нью-Йорк. Там их посадили на трансатлантический лайнер Queen Mary, на котором они приплыли во Францию. 29 марта они вылетели самолетом Ту-104 из Парижа в Москву.
Родина их встречала как героев. В их честь был организован митинг, солдат лично принимал министр обороны Родион Малиновский, который подарил всем штурманские часы: 'Чтобы больше не заблудились'. Состоялся прием военнослужащих и у Никиты Хрущева - всех четверых наградили орденами Красной Звезды.

После четверке устроили 'гастрольный чес'. Практически ежедневно они выступали с рассказами о дрейфе баржи Т-36 - в школах, на заводах и фабриках, собраниях и митингах. Солдатам мешками приходили письма. Про них написали несколько книг и сняли художественный фильм.

История вдохновила композитора Александру Пахмутову и поэта Сергея Гребенникова на песню 'О четырех героях', одну из своих первых песен - 'Сорок девять дней', написал и Владимир Высоцкий. Но самым популярным в народе стал шлягер неизвестных стиляг на мотив Rock Around the Clock: 'Зиганшин-рок, Зиганшин-буги, Зиганшин - парень из Калуги, Зиганшин-буги, Зиганшин-рок, Зиганшин слопал свой сапог'.

В июне ребята вернулись в свою часть. Так закончилось их нечаянное и необыкновенное кругосветное путешествие, начавшееся 17 января и длившееся четыре с половиной месяца.

А популярность со временем стала сходить на нет - через год в космос полетел Юрий Гагарин и у мира появился новый кумир.

P. S. Как сложилась их судьба
Иван Федотов, парень с берегов Амура, после демобилизации вернулся домой. Всю жизнь он проработал на речном флоте. Его не стало в 2000 году.

Анатолий Крючковский, Филипп Поплавский и Асхат Зиганшин после срочной службы по рекомендации командования поступили в Ленинградское военно-морское среднетехническое училище.

Филипп Поплавский, поселившийся под Ленинградом, после окончания училища работал на больших морских судах, ходил в заграничные плавания. Он скончался в 2001 году.

Асхат Зиганшин после окончания училища поступил механиком в аварийно-спасательный отряд в городе Ломоносове под Ленинградом. Выйдя на пенсию, поселился в Петербурге и устроился смотрителем на лодочную станцию. Умер в 2017 году.

Единственный, кто остался в живых из 'итурупской четверки' - Анатолий Крючковский. Он живет в Киеве, много лет проработал заместителем главного механика на киевском судостроительном заводе 'Ленинская кузница'.

Асхат Зиганшин, Филипп Поплавский, Анатолий Крючковский и Иван Федотов фотографируются во время экскурсии в городе Сан-Франциско. Фото: Кадр youtube.com

ЯРЛ
Битый 66, колёсико рядом отлетело. Вынул камеру,

Битый 66, колёсико рядом отлетело. Вынул камеру,

Как он разбортировал шишигино колесо?

...Осталось позади побере-жье Средиземного моря с мно-голюдными городами. Песча-ные дюны уступили место ог-ромной, твердой, как гранит, каменистой равнине. Двухмо-торная 'Дакота' приближа-лась к центру нефтяной концес-сии в 600 километрах к юго-во-стоку от Бенгази.

Пилоты чувствовали себя первопроходцами. Натрениро-ванным взглядом оценивали местность. Тень самолета скользила по земле, на которую столетиями не ступала нога че-ловека.

- Самолет внизу! - неожиданно закричал второй пи-лот Рой Томсон.

Большой четырехмоторный самолет, подобно гигантской птице, приник к земле, как бы собираясь тотчас взлететь. По следам было ясно, что он вре-зался в землю под небольшим углом.

- 'Либерейтор', - безо-шибочно определил первый пи-лот Рой Гамильтон. - Как он попал сюда?

Сообщение экипажа 'Дако-ты', а дело происходило в нояб-ре 1958 года, никого не заинте-ресовало. 'Здесь какая-то ошибка, - заявили официаль-ные власти. - 'Либерейторы' не используются в этих местах уже лет пятнадцать. Даже во время войны они никогда не залетали так далеко в глубь пусты-ни'. Местонахождение загадочного самолета пометили на карте и вспомнили о нем только спустя год.

...Три вездехода медленно продвигались на юг. Час за часом удушливое безмолвие Сахары нарушалось только ревом моторов и лязгом гусениц. 'Либерейтор' заметили издалека. Подбира-лись к обломкам с опаской. Серебристая поверхность фюзеляжа, отполированная ветрами, блестела на солнце. На нем краской было выведено название самолета: 'Леди, будьте хоро-шей' - первые слова одной из популярных песенок тридцатых годов - и крупные цифры '64' - его номер. Шаги гулко отдава-лись в пустом корпусе. Вокруг - никаких следов экипажа. В пи-тьевых бачках еще плескалась вода. Покачивалась на крючке фляжка с кофе. На штурманском столике лежал бортжурнал. Последняя запись в нем была сделана шестнадцать лет назад. ...В воскресенье, 4 апреля 1943 года, 'Либерейтор' с экипа-жем из девяти человек вылетел с аэродрома Солук, неподалеку от Бенгази, в направлении Италии. В 9 часов вечера командир самолета Вильям Хаттен, выполнив задание, лег на обратный курс.

Обычный рейс подходит к концу. Экипаж уже мечтает о за-служенном отдыхе после тринадцати часов, проведенных в возду-хе. Стрелки радиокомпаса на своих местах. Самолет в зоне луча при водной станции на базе в Солуке. Все, кажется, было учтено до мелочей. Кроме одной детали...

В те времена радиолокационные станции обнаружения имели существенный недостаток: не могли различить между правиль-ным пеленгом и его диаметрально противоположным. Таким об-разом, нельзя было проверить, куда направлялся 'Либерейтор': к станции или от станции. Штурману сообщали курс по отноше-нию к станции, и наземные операторы полагали, что самолет приближался к Бенгази со стороны моря.

...В полночь 'Леди, будьте хорошей' проскочила побережье, закрытое плотной дымкой, и углубилась в пустыню. Усталые пи-лоты не заметили, как на мгновение упали стрелки радиокомпа-са, когда они пролетели над Бенгази. Четыре мощных мотора уносили экипаж все дальше и дальше на юг. Когда Хаттен вы-шел в эфир, самолет оказался уже вне зоны действия базовой радиостанции. Напрасно искал он очертания береговой линии или какие-нибудь другие приметы: вокруг не было ничего, кроме безбрежного песчаного моря...

Штурман Хейс отчаянно пытался сориентироваться. Моторы стали давать перебои, вырабатывая последние литры горючего. Хаттен не рискнул садиться ночью в незнакомой местности. 'Бензин кончается, ребята, - объявил он по внутренней связи. И скомандовал: - Всем покинуть машину'. Выдернул шнур пе-реговорного устройства с тяжелым бронзовым штепселем на кон-це, включил автопилот и последним выбросился на парашюте.

'Леди, будьте хорошей', помигивая навигационными огнями, плавно снижалась и вскоре растворилась в темноте...

Куда же исчезли девять человек? Тайна приоткрылась только в феврале 1960 года. Поисковая партия наткнулась на выложенные из камней треугольники, которые цепочкой тянулись на каменистом плато к северо.-западу. В 40 километрах от песча-ного моря непонятные знаки внезапно пропали. На границе дюн был найден дневник.

...На рассвете 5 апреля 1943 года они собрались вместе. Ве-сельчак Хейс и второй пилот фаталист Тонер. Радист Мор и борт-инженер Рипслингер. Стрелки Шелли, Ламотт и Адаме. Не бы-ло только молчаливого бомбардира Воравки. Он выбросился из самолета одним из первых и бесследно пропал.

Совещались недолго. Штурман Хейс был уверен, что они на-ходятся от побережья самое большее в 130 километрах. Такое расстояние можно пройти за два-три дня. 'В таком слу-чае, - заявил Тонер, - искать самолет не имеет смысла. Неизве-стно, сколько времени он продержался в воздухе. А при падении, наверное, развалился на части вместе с рацией'. Значит, путь только один - на север.

Когда взошло солнце, восемь человек двинулись к спаситель-ному побережью. С одной фляжкой воды (вторая была у Ворав-ки) и несколькими пакетами неприкосновенного запаса. Захвати-ли и купола парашютов - укрываться холодными ночами, де-лать опознавательные знаки и собирать воду. В пустыне все они оказались впервые и не знали, что в этих местах никогда не бы-вает росы и десятки лет не выпадает и капли дождя...

Никто из экипажа не догадывался о действительном положе-нии вещей. 'Либерейтор' совершил удачную беспилотную посад-ку всего в 40 километрах к югу от места их сбора, и все снаря-жение сохранилось. А сами они оказались в... 640 километрах к юго-востоку от Бенгази и в 500 километрах от ближайшего насе-ленного пункта на побережье. В центре серира - твердого, как гранит, выжженного солнцем каменистого плато, которое с трех сторон сторожили непроходимые пески, а с юга - высокий гор-ный хребет.

Дневной зной сменялся ледяным холодом ночей. По дороге они собирали камни и выкладывали большие треугольные знаки в надежде, что их заметит поисковый самолет. Шли ночью. Через каждые пятнадцать минут присаживались отдохнуть, и Тонер де-лал краткие записи в своем дневнике. Утром 8 апреля они нат-кнулись на развилку старых дорог: одна уходила на северо-во-сток, другая - на северо-запад.

Хейс достал из планшета карту, все столпились вокруг него и стали обсуждать, в каком направлении идти дальше. На карте, которая охватывала район Ливийской пустыни всего на 360 ки-лометров к югу от побережья, никаких дорог не значилось. Правда, обозначен был оазис Джарабуб, но, по общему мнению,

он находился далеко на юго-востоке. А побережье было уже сов-сем близко, наверное, в нескольких десятках километров.

- Повернем на северо-запад, - решил Хаттен. Никто не воз-ражал. И они свернули на дорогу, теряющуюся в песках...

Днем столбик термометра поднимается почти до 60?, и негде укрыться от палящего солнца, которое выжигает глаза. Кажется, что в этом раскаленном аду даже камни превратились в пылаю-щие головешки. '...Каждый из нас постепенно слабеет, - отме-чает Тонер вечером 8 апреля. - Не можем долго идти. Снова после полудня очень жарко. Не можем спать. Очень страдаем от песка'87. Переходы становятся все короче, а привалы длиннее. И нет уже сил складывать указатели.

Иногда на пути попадаются скелеты животных, тщетно пы-тавшихся пересечь пустыню. Немые свидетели давнишних траге-дий навевают на путников мрачные мысли. Днем они зарывают-ся в песок, спасаясь от безжалостного солнца. Каждый день вы-пивают по глотку воды, который отмеряют крышкой фляжки. В ней помещается немногим больше одной столовой ложки живи-тельной влаги...

За четыре дня восемь человек прошли 105 километров и око-ло полуночи 9 апреля вплотную приблизились к внушающему ужас началу песчаных дюн. Ноги вязли в предательски мягком песке, который становился все глубже. '...У всех плохо с глаза-ми, - пометил в дневнике Тонер. - Все еще идем на северо-за-пад'. Ощупью бредут они всю ночь, скользя и падая, повинуясь светящейся стрелке компаса. И продолжают верить: вот-вот вда-ли блеснет с первыми лучами солнца синяя полоска моря.

Утром вперед, за помощью, навстречу холодному северному ветру ушли только трое: Шелли, Мор и Рипслингер. Так было решено на последнем совещании экипажа. Пять человек, которые уже не в состоянии держаться на ногах, остались возле песчано-го холма. Весь день они лежали, укрывшись обрывками материи последнего парашюта, переговариваясь бессильным шепотом, смотрели в небо и представляли, как товарищи продолжают путь через дюны. Фляжка давно уже пуста. Фаталист Тонер продол-жал вести дневник.

Пятница, 9 апреля. '...Мы очень слабы. Никто не может идти. Все хотят умереть. Ночью около 2 градусов. Никакого укрытия'.

Суббота, 10 апреля. '...По-прежнему молим о помощи. Нигде никаких признаков жизни. Видели пару птиц. Не можем гово-рить. Все болит. Сна нет'.

Воскресенье, 11 апреля. '...Все еще ждем помощи. Потеряли почти весь вес. Надеемся на скорое спасение'.

Но пришло время, когда карандаш выпал из его рук. Послед-няя запись сделана 12 апреля, и в ней - о холоде ночей и на-дежде на спасение...

В мае 1960 года поисковой партии удалось найти тела двух человек из передовой группы. Радист Мор сдал первым и бес-

следно затерялся в сыпучих песках. Последним погиб Гай Шел-ли. Бортинженер Рипслингер смог проникнуть в дюны на 36 ки-лометров. В его кармане обнаружили предсмертную записку: 'Воскресенье. По-прежнему пытаемся выйти из дюн и найти во-ду'. Шелли нашли на 11 километров дальше. Эти километры бы-ли олицетворением человеческих возможностей. Когда Шелли упал, он прошел примерно 160 километров. Последние два-три дня во рту у него не было и капли воды. А до оазиса Джало оставалось еще 130 километров...

История исчезнувшего 'Либерейтора' и судьба его экипажа окончательно выяснились. Восемь человек затратили невероят-ные усилия в надежде вырваться из смертельных тисков пусты-ни. Отчаянный поход не закончился бы так трагически, распола-гай они другими картами и точными координатами своего место-нахождения. И тогда, отправься они на юго-восток, к оазису Ци-ренг, расстояние, которое нужно было преодолеть, не намного бы превышало тот путь, который прошел Шелли. На юге в 100 км был оазис Вади Зиген, а в 70 милячх к востоку в Биг Керн располагался армейский склад провианта и аммуниции. И, что очень важ-но, они обязательно наткнулись бы на свой самолет, взяли бачки с водой и остались в живых.

Оставалась только одна загадка, но и она вскоре разреши-лась. Был обнаружен девятый член экипажа - бомбардир Воравка. Его парашют не раскрылся. Судьба оказалась к нему ми-лостивее, чем к его товарищам, которые покинули самолет 'Леди, будьте хорошей'.

Nafania_2000
Вообще то странно, что находясь в океане не смогли соорудить какую то сеть для ловли рыбы, да в местах моих предков просто ставили палки с большими крючками и поплавками без вской наживки и рыба часто сама цеплялась на крючки, но это в Азовском море так.
Ужо блесну какаю нибудь из консервной банки можно было попробовать сварганить.
Пресную воду можно было добывать путём конденсирования.

"- Это и есть та самая Тендра? - спросил Сергей. Я кивнул. Маяк и немногие строения отходили назад; мимо борта потянулась невысокая желтая полоса. Послышался равномерный, всепроникающий грохот прибоя.

Это и была Тендра, 'та самая'. Я уже бывал здесь и хорошо запомнил приволье берега, утонувшего в синеве, пограничное безлюдье и заповедное обилие рыбы в чистом, широко распахнутом по обе стороны косы море. Тендра - остров загубленных начинаний. Полузанесенные песком остатки рыбозавода; разрушенный дельфинарий; развалины усадьбы, где какой-то помещик когда-то пытался разводить лошадей: Ныне в трещинах фундамента прячутся змеи, а табуны одичавших лошадей вольно кочуют по косе. Им нетрудно избегать людей: небольшой очаг цивилизации теплится только на 'головастике', которым оканчивается Тендра. Летом морской гидрофизический институт, учреждение финансово бодрое, завозит сюда приборы и материалы. Летают вертолеты; немногочисленное местное население поставляет науке рыбу и молоко. Местного старожила Федю назначают лаборантом. Потом приходит осень, и научное начинание тихо гаснет. На зиму Федя становится кладовщиком, а долгими ночами воет ветер, шипит на песке холодная пена, кричат птицы, и одиноко ржут над морем лошади. Прекрасные, диковатые, запущенные места.

Но все проходит, дорогой читатель. В первый раз, уже довольно давно, я был на Тендре с девушкой. Нас привез, выдав за начинающих гидроакустиков, мой приятель, действительный гидроакустик. Нам показали нашу лабораторию - стеклянную трубу, где во взвешенном состоянии прозябал какой-то буек, - и больше не беспокоили. В первый день мы пошли на южный, дальний от поселка берег, и в первый же день видели табун, - лошади купались в море и бесшумно ускакали при нашем появлении; а на обратном пути мы спугнули в степи русака, убегавшего нехотя, ленивыми петлями; а из воды, с подводной 'загребы' - мели, что тянется вдоль всей Тендры, - нас самих спугнул деловито охотившийся дельфин: На второй день я занялся рыбалкой, а на четвертый Ира сказала: с нее хватит. Может быть, ледяным тоном отчеканила Ирина, и ее чуть выпяченная, надменная нижняя губка дрогнула, - может быть, я хоть сейчас оторвусь и уделю ей минуту внимания?

Я смутно чувствовал ее правоту. Брезгливо держа подальше от себя очередной кукан с бычками, - девушка одиноко стояла на диком тендровском берегу. Маечка 'адидас' почему-то усиливала ощущение ее трогательной незащищенности перед миром палящего солнца, пустой синевы, даже перед какими-то пустынными жучками, равномерно подпрыгивающими над грудой сухих водорослей у ее ног: Что касается меня, то я ловил рыбу, ловил вторые сутки, - дорвался! - и, как назло, именно сейчас одна из удочек изогнулась: выпрямилась: Так берет камбала.

- Но клюет же! - пробормотал я. - Что делать, Ириша?..

- Ах, делать что?! - Ее лицо прелестно порозовело от гнева. - Подсекай, раз клюет!..

Все проходит, читатель. Когда я вторично побывал на Тендре, клевало хуже. Компания на сей раз была чисто мужской; камбала уже не попадалась. Меньше стало лошадей: местные и раньше отстреливали двух-трех на мясо каждую зиму, но в том году, по здешним масштабам обезрыбев, попытались возместить рыбалку охотой - и увлеклись. Старожил Федя уверял, правда, будто облаву на табун организовали для заезжего начальства - не то военного, не то ученого: Но главное, в море у Тендры впервые пришел замор.

Я сам наблюдал один из приступов отравленной воды. В полдень, при полном штиле, вода над загребой неожиданно приобрела красноватый оттенок. Потом эта полоса поползла к берегу.

Ничего страшного как будто не происходило. Наоборот: над водой, над каждым квадратным метром поверхности вдруг весело начали подскакивать рачки - мелкие черноморские креветки, - и весело заорали, все вдруг поднявшись в воздух, тяжелые мартыны. Этих крупных чаек расхаживало в тот день по берегу непривычно много - даже для Тендры.

Искупаться в тот день нам не удалось: красное течение было ледяным и пованивало сероводородом. Набрали на уху немного рыбы - вялое месиво лежало на дне у кромки прибоя, - и вечером улетели в Одессу. Чайки же продолжали пировать. Они вели себя точь-в-точь как отдыхающие на пляжах Одессы или Каролино-Бугаза, где замор давно уже не редкость. Особенно счастливы ребятишки: черпают уснувшую рыбу ведерками, трусиками, прямо руками - и бегут хвастаться маме. И мамы, конечно, рады искренней детской радости.

'Первое письменное упоминание о 'красных приливах' относится приблизительно к XVI веку до нашей эры: Заморы вызываются ядом перидиней, а также дефицитом растворенного в воде кислорода, который наступает в результате массового отмирания этих одноклеточных водорослей: Количество вспышек в последние годы заметно возросло: стало ежегодным явлением у берегов северо-западной части Черного моря на участке длиною не менее 500 километров: судя по всему, это связано с возросшей концентрацией органических веществ в воде рек и в местных стоках населенных пунктов, портов, отдельных предприятий: Сейчас данное явление изучается: Причины возникновения и биологические последствия 'красных приливов' до конца не расследованы'.

Науку иногда отличает удивительная стыдливость. Что касается Тендровской косы, то благодаря удаленности (относительной!), благодаря пограничной зоне (минус на минус!) Тендра пока еще сравнительно богата, сравнительно нетронута. Сравнительно. Надолго ли?"

Nafania_2000
Вообще то странно, что находясь в океане не смогли соорудить какую то сеть для ловли рыбы, да в местах моих предков просто ставили палки с большими крючками и поплавками без вской наживки и рыба часто сама цеплялась на крючки, но это в Азовском море так.
Ужо блесну какаю нибудь из консервной банки можно было попробовать сварганить.
Пресную воду можно было добывать путём конденсирования.
Ну хорошо хоть так получилось выжить.

Сеть собрать на барже ИЗ ЧЕГО?! Трусы на нитки распустить?
Не знаю как в Азовском море, но в тихом океане рыба не настолько тупая, чтоб сама собой на крючки насаживаться 😊
Блесну сварганить можно. Толку только от неё без крючка и лески не будет.
Конденсировать влагу на дальнем востоке с ЯНВАРЯ по МАРТ?!
Тогда уж проще вымораживать!

Есть книжка от автора. Перечитывал ее два раза.

SanSanish
Журналисты любили беседовать с Пун Лимом и часто напоминали ему - никому, кроме него, не удалось, потерпев кораблекрушение, в одиночестве продержаться в океане 133 дня. 'Я надеюсь, что никому и никогда не придётся побить этот рекорд', - ответил однажды мудрый китаец.

На Тибетском плато температура падает до минус 40?С, и навоз яков является ценным источником тепла для пастухов. Дети делают из него игрушки, а художники иногда лепят фигурки Будды, используя этот материал. Он также используется в строительстве и медицине. Качество навоза является показателем экологического состояния плато и бродячих яков.

Вы воочию увидите как можно жить в экстремальных условиях Тибета, где ничего толком не растёт, ничего нет кроме холода, пыли и говна яков. Вы увидите как можно строить "из говна и палок", и даже просто "из говна" - огромные заборы, холодильник для мяса, собачью конуру, детские санки и игрушки. Обратите внимание на то, как эти изобретательные "выживальщики" много улыбаются. Они счастливы в своей простой жизни. Радуются каждому дню.

Вы увидите как можно строить "из говна и палок"