Изучается спрос на ММГ БРСД "8К63У".
Всё взрывчатое, легковоспламеняющееся, секретное - уничтожено отстрелом по малообитаемой местности полвека назад. "Тубус" взорван, завален мусором и затоплен. Технические помещения забетонированы.
Осталось только то, что осталось 😊
Всех причастных - с праздником!
------------------
Счастье для всех, даром, и пусть никто не уйдёт обиженный.
Послежу.
Искал 2 года назад стартовый ключ (хоть какой-нибудь), не нашел(
"Ракета и её боеголовки.
Что есть баллистическая ракета, друзья? Что это такое?
Были ещё у римлян спецвойска, которые занимались бросанием тяжестей на атакуемый объект. Восходила эта техника не только к грекам, но и к гораздо более ранним народам и ступеням развития. Баллистами тогда назывались машины, забрасывающие большие камни далеко вперед - как правило, по врагу. Хотя бросаться камнями человек умел с глубочайшей древности, седого нижнего палеолита, наверняка куда поболее миллиона лет назад. Отрываясь от руки предка, камень значительно увеличивал дальность действия этой руки - в разы. Для повышения поражающей способности камень оснащали острыми кромками сколов, позже заостряли, потом прикрепляли на длинный носитель в виде копья. Теперь камень и метался на этом копье энергичнее, и ориентировался на данном метательном спецустройстве остриём к врагу, не крутясь в полете.
Камешек с развитием темы бросания приращивал скорость и терминологию. По-испански пуля - 'bala' ( вспомним античные баллисты. Да и пращников всех эпох тоже ). По-английски пуля - 'bullet'. Правильно по-английски произносить 'Баллет', а если по-русски прямо и буквально, получится 'Буллет'. Отсюда с русским 'пулля' не составит трудов учуять этимологический, или словообразовательный, ряд. Разогнанный камешек, кусочек свинца. Полёт пули. Камешка пращи, разве что скорости разные. Метеоры и метеориты, чисто баллистические явления. Ну и прочие всякие падения. Вот что такое баллистический полёт. Даже очень-очень дальние падения, специально организованные. Уж запулили, так помощнее, подальше. Впрочем, необязательно далеко, бросают и близко. Таким специальным бросанием на нужную дальность решают задачу быстрой доставки груза к цели. Из всех ракет называются баллистическими те, полет которых подобен полёту камня. Метнули - полетел. Кривая движения ( траектория ) баллистического объекта ( или тела, летящего по баллистической траектории ) определяется главным образом тяготением, гравитацией, то есть притяжением планеты - вот вам определение баллистического тела. Полёт основной части пути под действием силы гравитационного притяжения, не имея опоры.
Что мы увидим, если просверлить наш земной шар насквозь? Там, на ближайшей к выходному отверстию суше, мы увидим особый тип людей - потенциального противника. Они, конечно, одновременно могут быть и потенциальными союзниками. Но в этом случае мы им ничего не готовим; для потенциальных противников же - таких же людей, в общем-то, но такова диалектика взглядов - мы готовим хорошо организованный термоядерный удар.
Однако если мы с тобой, дорогой читатель, просверлим из наших мест земной шар насквозь, дойдя до диаметрально противоположной точки глобуса - скорее всего там окажется океан. Тихий. До ближайших берегов от точки выхода нашего сверла - тысяча или пару тысяч километров. Ну и что это за берега? Коралловые атоллы с туристами? Сотня кокосовых пальм? Разве есть резон наносить по этим бессмысленным клочкам суши водородный удар? С другого континента?
Так половина земного охвата до противоположной точки на глобусе - двадцать тысяч километров - уменьшается до рациональных для стратегического удара целей, лежащих уже ближе, на расстоянии двенадцати, максимум четырнадцати-пятнадцати тысяч километров. Ближайшие плотно заселённые побережья, ближайшие стратегически оправданные для удара точки. Расстояние до них и будет максимальной дальностью ракеты, если надо поразить ею любую точку земного шара. При протяжённости территории пуска от Европы до Дальнего востока это позволит охватить весь шарик с перекрытием. В итоге для поражения всех достойных точек планеты нужна ракета с дальностью от четверти до трети охвата Земли, то есть до тринадцати тысяч, с запасом - до четырнадцати тысяч километров.
Полёт такой ракеты уже настолько масштабный, что он практически космический. Кривая, по которой летит полезная нагрузка этой ракеты - верхняя часть её, ради разгона которой и проводится запуск всей ракеты - является настоящей орбитой вокруг Земли. При больших дальностях пуска она уходит в космическую высоту на многие сотни километров. Поднимается в слой низкоорбитальных спутников, на тысячу - тысячу двести километров над землей, и ненадолго располагается среди них, лишь слегка отставая от их общего бега. В три раза выше, чем летают космонавты на МКС. Просто там, на самом верху, полезной нагрузке чуть-чуть не хватает скорости, чтобы удержаться на космической орбите и уже не падать оттуда. Она продолжает отставать от спутников, и поэтому начинает плавно уходить вниз, скатываясь с пологой макушки огромной баллистической горки. Летит эта штуковина по классической орбите обращения вокруг центра масс Земли, по эллипсу, строго в согласии со вторым законом Кеплера, управляющим движением небесных тел. Только часть этого эллипса проходит под поверхностью Земли - она мнимая. А та часть, что над поверхностью Земли, реальная, боевая. Её пролетает полезная нагрузка ракеты в действительности. Там, где орбита обращения пересекает поверхность Земли вниз, на нисходящей ветви, произойдёт столкновение с земной поверхностью - там окажется точка падения. Но это ещё не значит попадание в цель.
Мы говорим о ракетах, называемых межконтинентальными баллистическими ракетами. Что значит баллистические - примерно выяснили. Но межконтинентальные? Если я с европейского берега стрельну из крупнокалиберного пулемёта через узкий Гибралтарский пролив на юг - тяжёлые пули калибра четырнадцати с половиной миллиметров упадут в Марокко, попав по Африке. Межконтинентальный пулемёт? Едва ли, хотя континенты окажутся действительно разные - Европа и Африка, и пуля пролетит меж континентами. Чтобы не было таких коллизий, договорились, просто назначили, считать дальность межконтинентальной, начиная с пяти с половиной тысяч километров. Отмеренной строго по кратчайшей линии на выпуклой земной поверхности. Пять тысяч пятьсот километров - минимум понятия межконтинентальности.
Но как забросить баллистический груз на такую дальность? Нужно мощное разгоняющее устройство, которое так запулит привязанный наверху булыжник, что тот упадёт за двенадцать тысяч километров впереди, как итог пуска. Ну а то, что в составе забрасываемого туда булыжника может быть спецустройство, сработающее над целью по программе разрушения - это лишь повышает статус задачи: значит, спецустройство должно быть приложено наиболее точно к объекту его воздействия. Чтобы меньше тратить выделившуюся энергию срабатывания спецустройства на покрытие промаха, и достичь этой энергией максимального решения задачи пуска.
Баллистическая ракета состоит из двух главных частей - разгоняющей части и другой, из-за которой затеян разгон. Разгоняющая часть - это пара или тройка больших многотонных ступеней, набитых топливом и с двигателями снизу. Они придают необходимую скорость и направление движению другой главной части ракеты - головной. Разгонные ступени, сменяя друг друга в эстафете пуска, ускоряют эту головную часть в направлении района её будущего падения. Бросают, забрасывают. Куда она спустя полётное время ( с полчаса ) и прилетит, и упадёт там.
Где там? В километре от цели? В полутора километрах? В двух? Мегатонные заряды по этой причине правили бал на заре такой заброски - не обеспечит точность доставки сама ракета, так задачу поражения решит мощность заряда с огромной зоной действия. То, что все остальное, что лежало не совсем возле цели, тоже будет стёрто - извините, издержки, джентльмены. Это термоядерное оружие. Тем не менее, поточнее засадить булыжник в черепушку врага, да с большого расстояния - это всегда важная задача.
Разгон ракеты мы оставим детально для себя неисследованным - хотя там очень, очень много есть чего посмотреть. Но сейчас давайте взглянем, чего же она разгоняет, и что там остается после этого разгона, собственно? У человека сверху голова, как и у жирафа. У ракеты сверху тоже голова - головная часть. Это сложный груз из многих частей. Он содержит боеголовку ( одну или несколько ), платформу, на которой эти боеголовки размещены вместе со всем остальным хозяйством ( вроде средств обмана радаров и противоракет противника), и обтекатель. Ещё в ней есть топливо и сжатые газы. У космических ракет головная часть называется космической, у баллистических ракет - баллистической. Таким образом, вся головная часть долететь до цели и упасть в район падения не может. Потому что она разделится на много элементов и просто перестанет существовать как одно целое. Обтекатель от неё отвалится ещё неподалёку от района пуска, при работе второй ступени, и где-то там и упадёт. Целеустремлённые боеголовки, согласно эпитету устремляясь к своим целям, полетят каждая своей тропой. А платформа развалится при входе в воздух района падения, не долетая до цели. Сквозь атмосферу до цели дойдут элементы только одного типа. Боеголовки.
Нас интересует боеголовка - а это что такое, любезный читатель? Согласно определению, 'термин "боеголовка" означает ту часть головной части, которая способна сохраняться при возвращении через плотные слои атмосферы Земли и которая сконструирована для доставки оружия к цели или испытания такой доставки.' По-английски боеголовка баллистической ракеты так и будет 're-entry vehicle' - 'снова входящая штуковина', 'возвращалка' ( в атмосферу, имеется в виду ). Видно, что-то там крутое в этом входе в атмосферу, раз про него везде идёт речь: и в определении боеголовки, и в названии, и в целедостигаемости.
Вроде что такого? - летит себе да летит сверху вниз. Ну, входит в воздух - так в воздух же, а не в грунт. Чай, не ударится об воздух, не погнётся. И мы с вами на самолётах снижаемся с больших высот до аэродрома - ну, покачивает иногда, потряхивает; а в общем ерунда.
Но с боеголовкой всё немного по-другому.
Давайте от нечего делать, и из природного нашего любопытства, просто взглянем чуть пристальнее на боеголовку и её катание на самых больших в мире американских горках - или, говоря правильнее, динамику её полёта. Разумеется, боеголовка боеголовке рознь, их много всяких, но мы посмотрим на примерную, типовую боеголовку, как на типовой мотоцикл или автомобиль. Из детства помнится мультфильм 'Три банана', где мальчик Петрик получил волшебный крылатый самокат, летавший меж звёзд. И сейчас перед нами похожий летающий под звёздами баллистический не самокат, но пусть будет мотоцикл - всё же мощность немного побольше.
Вблизи боеголовка выглядит как вытянутый конус длиною метр или полтора, в широкой своей части как туловище человека, а нос боеголовки либо заострённый, либо немного затуплённый. Конус, словом. Конус этот - специальный летательный аппарат, сделанный из лёгких прочных металлов вроде магния с алюминием. Внутри конуса есть всякие переборки, шпангоуты, и прочий силовой каркас, как, например, в самолёте. Силовой каркас обшит чем? Верно: прочной металлической обшивкой. Обшивка тоже прочно покрыта снаружи толстым слоем теплозащитного покрытия, будто семитысячелетней древности неолитическая корзина, щедро обмазанная глиной и обожжённая в самых ранних экспериментах человека с теплом и керамической посудой. Керамическая теплозащита. Тепловая картина в виде наружного жара в общих чертах та же самая в обоих конструкциях - что неолитической, что специальной баллистической.
Внутри конуса, закреплённые на своих удобных сиденьях, находятся два основных пассажира, ради которых и затеян весь необычный мотоцикл: водородный ( термоядерный ) заряд и блок управления этим зарядом. Блок управления размером с пятилитровую банку с огурцами, а заряд примерно как две банки. Не разочарованы, что современный термоядерный заряд такой маленький? А вот такой он сегодня. Тяжёлый и увесистый, хоть и небольшой, этот союз пятилитровых банок рванёт килотонн на триста пятьдесят. Два пассажира соединены между собой, как сиамские близнецы. И через эту связь постоянно чем-то обмениваются друг с другом - им есть о чем потолковать в полёте. Этот диалог ведётся всё время, даже когда ракета просто стоит на боевом дежурстве, даже когда этих сиамских близнецов ещё только везут с фабрики водородных бомб, чтобы рассадить в волшебном баллистическом мотоцикле. Поэтому мы пока, до поры, оставим их в покое; пускай себе обмениваются.
Есть в этом мотоцикле и третий пассажир - блок измерения движения боеголовки, или даже вообще управления её полетом. В последнем случае в боеголовку встроены и рабочие органы управления полётом, всякие-разные, позволяющие делать небольшие повороты. Включая пневмосистемы исполнения этих движений. Или пороховые системы. Но и без них в боеголовке много всякого необходимого оборудования. Бортовая электросеть с источником питания. Что-нибудь ещё пневматическое. Защита от электромагнитного импульса. Система термостатирования - поддержания заряда в нужной температуре; это непременно. Линии связи со ступенью, в виде защищённых проводов со своими разъёмами. Одни словом - всякая всячина, техника есть техника.
В ракете все эти конические мотоциклы со своими пассажирами находятся в специальном автобусе, привязанном к ракете сверху. Автобус с мотоциклами прикрыт спереди обтекателем, наверное, чтобы мухи не бились об щитки мотоциклов. Или чтобы встречный поток не давил мотоциклы на сверхзвуке. Последнее вернее. Ракета разгоняет автобус и отваливается. Ещё раньше отваливается обтекатель - за атмосферой разгонять его дальше незачем. Расставание с разгонной ступенью ракеты происходит в космосе. Спрыгнувший с разгонного коня автобус сразу развозит свои мотоциклы по местам, и высаживает всех точно на свои дорожки. По которым мотоциклы уже самостоятельно разъезжаются дальше, каждый к своей цели.
Этот автобус, кстати, в англоязычной спецлитературе так и называется - 'bus', автобус. В русском данная штуковина имеет пару названий - ступень разведения, или боевая ступень. Она разводит боеголовки по их траекториям. Боевая - потому что её работа определяет точность наведения боеголовки в точку цели, соответственно боевую эффективность боеголовки. Ступень разведения и её работа - один из самых больших секретов в ракете. Но, не представляя её работы, мы не поймём, как начинается собственный путь боеголовки. Поэтому мы сейчас слегка, схематично, взглянем на эту таинственную ступень и на её непростой танец в космосе.
Ступень разведения имеет разные формы; чаще всего она похожа на круглый пенек или на широкий каравай хлеба, на котором сверху установлены боеголовки остриями вперед, каждая на своем пружинном толкателе. Боеголовки заранее установлены под своими углами отделения ( на ракетной базе, вручную, с помощью теодолитов ), и смотрят в разные стороны, как пучок морковок, как иголки у ёжика. Ощетинившаяся боеголовками платформа занимает в полете одно заданное, гиростабилизированное в пространстве положение. И в нужные моменты времени с неё выталкиваются боеголовки, под заранее выставленными углами. Делать это надо сразу после завершения разгона, после отделения от последней разгонной ступени. Пока не сбили весь неразведённый улей, или не отказало что на борту.
Но так было раньше, на заре разделяющихся головных частей. Сейчас ступень разведения давно не та, и делает она всё совсем иначе, на других принципах. С удивлением увидите вы, что в иных морских ракетах боеголовки висят на ступени разведения снизу, и вниз головой, как группка летучих мышей - головная часть опрокинута и вверх ногами утоплена в верхнюю ступень, в специальную яму у неё наверху. Ступень разведения, к которой "присосались" снизу боеголовки, находится впереди по полёту, и не толкает, а тащит боеголовки за собой. Причём тащит, упираясь широко и крестообразно расставленными четырьмя "лапами" сверху себя. Тянет руками вверху, как висящий на ветках орангутанг. На концах лап находятся направленные назад главные тяговые двигатели ступени разведения. Что за бред, скажете вы? А дело в ином принципе и процессе разведения. Ступень, очень точно, прецизионно выставляет своё движение в начинающемся космосе с помощью своей мощной системы наведения. Занимает точную тропу очередной боеголовки - её персональную тропу.
После чего размыкаются специальные безынерционные замки, и даже не отделённая, а просто теперь уже не связанная со ступенью боеголовка остается неподвижно висеть рядом. Начались и потекли мгновенья её собственного полёта. Словно одна отдельная ягода рядом с гроздью винограда с виноградинами-боеголовками, ещё не сорванными со ступени рукой процесса разведения. Теперь задача ступени - отползти от боеголовки, не нарушив её точно выставленного ( нацеленного ) движения газовыми струями своего отползания.
Ведь в космосе перемещения выполняются реактивной силой двигателей. Больше сейчас нечем. Но реактивная сила работает всегда по принципу "ползешь вперед - струя назад", в космосе возникая одновременно с газовым сверхзвуковым шлейфом струи. Он лупит по отделенной боеголовке и этим придает ей дополнительные скорости - погрешности движения. За последующее время полёта до цели ( а это с полчаса - минут пятьдесят, смотря по дальности ) боеголовка продрейфует от этого выхлопного "шлепка" струи на полкилометра-километр вбок от цели, а то и дальше. Продрейфует без преград: там же космос, шлёпнули - поплыла, ничем не удерживаясь. А разве это точность сегодня?
И поэтому ступень использует передние, разнесённые в стороны четыре верхних лапы с двигателями. Подтягиваясь на них вперёд. Чтобы струи их выхлопов не могли зацепить отделяемую брюшком ступени боеголовку. Да и разделённые на четыре, эти струи становятся меньше мощностью. Мало того. Например, если на бубликообразной, с пустотой посередине ( этой дырой она надета на последнюю ступень ракеты, как обручальное кольцо на палец ) ступени разведения ракеты "Трайдент-2" система управления определяет, что отделённая боеголовка всё же попадает под выхлоп одного из двигателей, то она отключает этот двигатель. Делает тишину над боеголовкой.
Ступень нежно, как мать от колыбельки уснувшего дитяти, боясь нарушить его покой, на цыпочках отходит в пространстве на трёх оставшихся двигателях в режиме малой тяги. Так она не нарушит покой точно отделённой на прицельной траектории боеголовки. Затем бублик ступени с крестовиной тяговых сопел проворачивается вокруг оси, чтобы боеголовка вышла из-под зоны факела выключенного сопла. Теперь ступень может отойти от оставляемой боеголовки уже на всех четырёх двигателях. Пока тоже на малом газу, дабы этим газом не сдуть боеголовку в отклонение результатов её падения. Отъехав достаточно, включается большая тяга, и ступень энергично отваливает в область очередной прицельной траектории следующей боеголовки. Там расчётно тормозится, и очень точно устанавливает параметры своего движения. Точно формирует новую космическую тропу. В этом и есть прицеливание. После чего снова отделяет от себя очередную боеголовку. И так - пока не высадит каждую боеголовку на свою прицельную траекторию.
Процесс этот быстр, гораздо быстрее, чем вы читаете о нём. За полторы минуты боевая ступень разводит десяток боеголовок.
Этого вполне достаточно для понимания, как начинается собственный путь нашего мотоцикла с его важными седоками. Если на мгновение приоткрыть дверь в эту область чуть шире и бросить взгляд туда? Мы бы увидели, что сегодня разворот в пространстве ступени разведения, несущей боеголовки - это область применения кватернионного исчисления, где бортовая система ориентации обрабатывает измеряемые параметры своего движения с непрерывным построением на борту кватерниона ориентации. Кватернион - это такое комплексное число ( над полем комплексных чисел лежит плоское тело кватернионов, как сказали бы математики на своем точном языке определений ), но не с обычными двумя частями, действительной и мнимой, а с одной действительной и тремя мнимыми частями. Итого у кватерниона четыре части, отсюда и римское "кватро" ( "четыре") - "кватер"нион. А ступень разведения делает свое дело ещё довольно низко, сразу после выключения разгонных ступеней. То есть на высоте полутора сотен километров, а там еще сказывается влияние гравитационных аномалий поверхности Земли. Разнородностей в ровном плаще тяготения, покрывающем Землю. Откуда они? - а из неровностей рельефа, горных систем, залегания пород разной плотности, океанических впадин. Всё это гравитационные неравномерности земных масс, притягивающие к себе ступень добавочным притяжением горных массивов - огромных скоплений тяготеющей массы. Или, наоборот, слегка отпускающие её от Земли в больших морских впадинах, заполненных всего лишь водой вместо кристаллических плотных ( упаковка вещества в кристаллах самая плотная ), и поэтому сильно тяготеющих масс.
И в таких неоднородностях, ряби гравитационного поля, ступень разведения расставляет в это время своё подопечное хозяйство! Тут для роста точности дальнейшего падения боеголовок по своим целям гравитационное поле Земли стали рисовать детальнее. Прорисовывать его лучше в системах дифференциальных уравнений, описывающих точное движение. Это большие, ёмкие ( для включения подробностей ) системы из нескольких тысяч дифференциальных уравнений, с несколькими десятками тысяч чисел-констант. А само гравитационное поле на низких высотах, в непосредственной околоземной области, рассматривают как толстый веник, связанный из сотен маленьких прутиков. Например, как совместное притяжение около восьми сотен точечных масс разного "веса", расположенных около центра Земли в определенном порядке. Такими усложнениями достигается точное моделирование реального поля Земли. И работа с ним системы управления движением в полёте. А ещё: но полно! - не будем заглядывать дальше и закроем дверь; нам вполне хватит и так.
После разведения все боеголовки продолжают набирать высоту и одновременно мчаться в сторону цели. Сначала они забавным роем поднимаются до высших точек своих траекторий, а потом оттуда, не замедляя горизонтального полета к цели, начинают все быстрее скатываться вниз. На высоте ровно ста километров над уровнем моря каждая пересекает формально назначенную человеком границу космического пространства. Ну, здравствуй, атмосфера!
Вход в атмосферу.
...."
Фрагмент наружной цилиндрической оболочки корпуса ( обечайки ) ступени разведения, разрушившейся от силовых аэродинамических нагрузок при входе в атмосферу Земли, при испытательном пуске, при дальности пуска около семи тысяч километров по ортодромии. Диаметр ступени 3,2 метра, тип ракеты 15А18М, самая тяжёлая баллистическая ракета в истории человека. Период лётных испытаний изделия перед принятием на вооружение, 1987 год.
Неровный край фрагмента - разлом атмосферой. Сплав алюминий-кремний-бериллий. Толщина листа 3 мм вне рёбер силового вафельного профиля.
Скорость входа в атмосферу - порядка 18 единиц Маха, высокий гиперзвук, около 6 км/сек.
"... Однако с точки зрения аэродинамики ступень не боеголовка. Если та маленькая и тяжеленькая узкая морковка, то ступень - пустое обширное ведро, с гулкими опустевшими топливными баками, большим необтекаемым корпусом и отсутствием ориентации в начинающем набегать потоке. Своим широким телом с приличной парусностью ступень гораздо раньше отзывается на первые дуновения высотного электропроводящего плазменного ветерка, чем узкие компактные боеголовки. Которые к тому же разворачиваются вдоль потока, с наименьшим аэродинамическим сопротивлением пробивая атмосферу. Ступень же наваливается на воздух своими обширными боками и днищами как придётся. Бороться с тормозящей силой потока ступень не может, потому что лишена и плотной массы, и узкой формы для этого. Её баллистический коэффициент - сплав её массивности и компактности - гораздо хуже боеголовочного. Сразу и сильно начинает она замедляться и отставать от боеголовок. Но силы давления потока нарастают неумолимо, одновременно и температура прогревает тонкий незащищенный металл, лишая его прочности. Остатки топлива весело кипят в раскаляющихся баках. Наконец, происходит потеря устойчивости конструкции корпуса под обжавшей её аэродинамической нагрузкой. Перегрузка помогает крушить переборки внутри. Крак! Хрясь! Смявшееся тело тут же охватывают сформировавшиеся по-другому вокруг изломов корпуса ударные волны, разрывая и разбрасывая ступень на крупные фрагменты. Которые, пролетев немного в уплотняющемся воздухе, снова разламываются на более мелкие фрагменты - кому как повезет. Остатки топлива реагируют мгновенно. Разлетающиеся осколки конструктивных элементов из магниевых сплавов зажигаются раскалённым воздухом и мгновенно сгорают с ослепительной вспышкой, похожей на вспышку фотоаппарата - недаром в первых фотовспышках поджигали именно магниевые смеси. Всё сейчас горит огнем, всё обтянуто раскалённой плазмой, и хорошо светит вокруг оранжевым цветом углей из костра. Более плотные части уходят тормозиться вперёд, более лёгкие и парусные сдуваются в хвост, растягивающийся по небу. Все горящие компоненты, и магний в том числе, дают плотные дымовые шлейфы, хотя на таких скоростях этих самых плотных шлейфов быть не может из-за чудовищного разбавления потоком. Но издали видно прекрасно. Выброшенные частицы дыма растягиваются по следу полета этого каравана кусков и кусочков, наполняя атмосферу широким, хорошо видимым белым следом. Ударная ионизация порождает ночное зеленоватое свечение этого шлейфа. Из-за неправильной формы фрагментов их торможение стремительно: всё, что не сгорело, быстро теряет скорость, а с ней и горячительное действие воздуха. Сверхзвук - сильнейший тормоз, читатель! Став в небе, словно разваливающийся на путях поезд, и тут же охладившись морозным дозвуком, полоса фрагментов становится неразличимой, теряет свою форму и строй, и переходит в долгое, минут на двадцать, тихое хаотичное рассеивание в воздухе. Не спеша выкурив пару сигарет, можно было бы услышать, оказавшись в нужном месте, как тихо звякнет об ствол берёзы маленький обгорелый кусочек дюраля. Вот ты и прибыла. Прощай, ступень разведения!"
Егор, не томите, что там дальше то с мотоциклистами? Как оне там переживут трение об атмосферу? Суда по обтекателю - даже не обгорят!
Получается, что атмосфера все-таки не такая шершавая? А почему же тогда обгорают спускаемые аппараты? 😀
Так почем ключ-то?
:-))) Трение об атмосферу? Да вы просто аэрогазодинамик! )))
"Вход в атмосферу.
Внизу перед боеголовкой раскинулся огромный, контрастно блестящий с грозных больших высот, затянутый голубой кислородной дымкой, подернутый аэрозольными взвесями, необозримый и прекрасный безбрежный пятый океан. У него и впрямь нет никаких берегов. Только дно. Боеголовка - донный воздушно-океанический инструмент. Она увидела океан впервые, ведь до этого она была скрыта глубоко в недрах головной части, за обтекателем, может, вообще в перевернутом состоянии, и упрятана вместе с ракетой в глубокий бетонный колодец под стотонной покрышкой. Много долгих лет боевого дежурства ждала она этой встречи. И теперь, наконец, сама, одна, свободная, индивидуальная, спускается тропою встречи. Она подошла к самому важному и интересному, главному участку своей жизни. Для которого, собственно, и была создана.
На котором с ней произойдет много изменений. И снаружи, и внутри.
Сначала не происходит ровно ничего. Медленно поворачиваясь от остаточных воздействий разделения, боеголовка по пологой наклонной траектории продолжает свой спуск. Но вот навстречу ей потихоньку подул лёгкий необычный ветерок. Легчайше возник он вокруг боеголовки. Чуть тронул её, коснулся - и стал заметен, и обтянул корпус тонкой, оттянутой назад волной бледного бело-голубого сияния. Странной волной: умопомрачительно высокотемпературная, она пока не жжёт боеголовку. Слишком уж призрачна, бесплотна. Необычность и в том, что это электропроводящий ветерок. Скорость боеголовки настолько высока, что она в буквальном смысле дробит своим ударом молекулы воздуха на части, электрически заряженные кусочки, называемые ионами; происходит ударная ионизация воздуха. Поэтому ветерок этот плазменный. Он называется гиперзвуковым потоком высоких значений Маха, и в двадцать раз превосходит скорость звука.
Плазменный ветерок, в силу своей очень большой разрежённости, в первые секунды возникновения почти незаметен. Развиваясь и уплотняясь с входом глубже в атмосферу, он сначала больше обжигает, чем давит на боеголовку. Но постепенно начинает и силой обжимать её конус. И вот тут нам становится наполовину понятно, почему именно конус. Набегающий поток обнимает его за хвостовое расширение, и, оттягивая за хвост назад, разворачивает боеголовку носиком вперед. Как воланчик в бадминтоне, такой же конусной формы. Разворачивает не сразу - конус сначала раскачивается туда-сюда, постепенно замедляя колебания, и наконец стабилизируется носом вперед.
Уплотняясь по мере снижения, поток всё сильнее давит на боеголовку, замедляя её полёт. Температура этого потока здесь же образующейся плазмы плавно снижается. От огромных значений самого начала входа, слабого бледного бело-голубого свечения десятка тысяч кельвинов, до сверкающего жёлто-белого сияния шести-семи тысяч градусов. Это температура поверхностных слоёв Солнца, которые мы видим. Жёлто-белое сияние боеголовки становится ослепительным, потому что плотность потока начинает быстро расти, а с ней и тепловой поток в стенки боеголовки. Слой теплозащитного покрытия обугливается и начинает гореть.
Он горит вовсе не от трения об воздух, как часто неверно говорят. В это время плотность набегающего потока уже давно выросла для образования ударных волн вокруг боеголовки. Из-за огромной гиперзвуковой скорости движения ( сейчас раз в пятнадцать быстрее звука ) вокруг корпуса боеголовки, от её носика расходится в воздухе словно надетый поверх корпуса другой конус - ударно-волновой, как бы заключая в себе боеголовку. Внутри этого ударно-волнового конуса, прилегая к поверхности боеголовки, воздух очень сильно сжат. Он мгновенно уплотняется во много раз, попав внутрь ударно-волнового конуса. И от этого скачкообразного многократного сжатия его температура подскакивает до нескольких тысяч градусов. Кельвинов, как говорят, рисуясь знанием темы. Газодинамическое сжатие потока, а не трение - вот что сейчас прогревает боеголовке бока. Боеголовка температурит.
Но хуже всего приходится не бокам, а носовой части боеголовки. Там, на самом носу, происходит наибольшее сжатие встречного потока. Зона этого носового сжатия слегка отходит вперед от боеголовки на небольшое расстояние, как бы отсоединяется от корпуса, и держится немного впереди. Висит, принимая форму толстой линзы, или подушки перед носом боеголовки. Это образование называется отсоединённая головная ударная волна. Эта головная волна в несколько раз толще остальной поверхности ударно-волнового конуса вокруг боеголовки. Здесь происходит лобовое, самое сильное, самое полное сжатие набегающего потока. Оно гораздо сильнее любых других сжатий вокруг боеголовки. Поэтому в отсоединённой головной ударной волне самая высокая температура и самая большая плотность тепла. Это маленькое солнце обжигает носовую часть боеголовки просто ужасно. Лучистым путём - высвечивая, излучая из себя тепловой поток прямо в нос головки. Чтобы у неё насморка не было, прогревает. Вызывая сильное обгорание носовой части, где поэтому самый толстый слой теплозащиты. Именно головная ударная волна освещает ночью местность на многие километры вокруг боеголовки.
Бокам тоже приходится несладко. И их сейчас подсвечивает нестерпимым сиянием из области головной ударной волны. Их жарит и воздух, раскалённый от сжатия внутри ударно-волнового конуса вокруг боеголовки, и превратившийся в плазму от дробления его молекул - впрочем, при такой высокой температуре он ионизируется и просто от нагрева. Теперь это смесь ударно-ионизационной и температурной плазмы. Она не только жарит - своим силовым воздействием трения эта плотная плазма шлифует и обдирает горящую поверхность теплозащиты, словно абразивным песком или наждачной бумагой. Это называется газодинамическая эрозия. Жар и воздух, выжигая и шлифуя, уносят слой за слоем теплозащитного покрытия, уменьшая его толщину, расходуя его. Такой унос вещества, массы теплозащитного покрытия покрытия называется абляцией. Температурно-эрозионная абляция. Огнём и напильником. А сама расходуемая теплозащита называется абляционной теплозащитой.
В это время боеголовка прошла верхнюю границу стратосферы - стратопаузу - и входит в стратосферу на высоте пятидесяти пяти километров. Движется она сейчас с гиперзвуковой скоростью в десять-двенадцать раз быстрее звука.
Сильное обгорание носовой части меняет геометрию носа. На переднем теплозащитном покрытии поток, словно резцом скульптора, выжигает небольшой заостренный центральный выступ. Или, бывает, иные особенности поверхности, из-за возможных неравномерностей выгорания. На боках выгорание не столь интенсивное, но всё равно местами достаточно глубокое. Изменение формы поверхности приводит к небольшим изменениям картины обтекания. А это уже изменение облегающих корпус ударно-волновых конусов, изменение распределения давлений сжатого воздуха на поверхности боеголовки и поля температур. Итог ведёт к небольшим вариациям силового тормозящего воздействия набегающего потока, по сравнению с расчётным торможением боеголовки. Что в свою очередь порождает отклонение точки падения в виде недолёта или перелёта. Это промах. Пусть и небольшой, допустим, двести метров; а по ракетной шахте врага небесный снаряд попадёт уже не так точно. И триста пятьдесят килотонн выделившейся мощности пустят на щебёнку не саму шахту, а соседнюю скалу. Так нельзя, однако.
Кроме того, картина ударно-волновых конусов, головной ударной волны, давлений и температур непрерывно меняется. Плавно снижается скорость, зато непрерывно растёт плотность воздуха и скоростной напор набегающего потока: головка проваливается во всё более нижние, плотные слои стратосферы. Из-за неравномерностей давлений и температур на поверхности боеголовки, из-за быстроты их изменений могут случиться тепловые удары. От теплозащитного покрытия они умеют откалывать куски, что вносит дополнительные изменения обтекания и отклонения точки падения.
Из-за столь мощно сжатых, до сильной раскалённости, потоков обтекающего воздуха, давящих со всей силой своего сжатия, боеголовка испытывает сильное тормозящее действие. Это действие приводит к возникновению большого отрицательного ускорения - ускорения торможения. Вот такой оксюморон - 'ускорение торможения'. Состояние длительного ускорения, как мы помним, называется перегрузкой. Вся боеголовка вместе со всеми внутренностями ( от перегрузки невозможно экранироваться в принципе ) находится в непрерывно нарастающей перегрузке, достигающей очень высоких значений.
Космонавты никогда не испытают таких перегрузок при снижении в воздухе, даже если они будут падать в своем шарике простым баллистическим образом, как простой советский парень Юра Гагарин с девятикратной перегрузкой. Или даже при входе в атмосферу в апреле 1975 года 'Союза-18' с Олегом Макаровым и Василием Лазаревым после аварийного старта - там перегрузка торможения превысила двадцать одну единицу, экипаж выжил чудом. Потому что обитаемый шарик не такой обтекаемый для гиперзвука и сверхзвука, и заполнен внутри не так плотно, как боеголовка. В задачу шарика не входит спуститься как можно быстрее - зачем?
Боеголовка же - оружие. Она должна достичь цели как можно быстрее, меньше теряя скорость. Пока не сбили. Да и перехват боеголовки тем труднее, чем быстрее она летит. Конус - фигура наилучшей обтекаемости на гиперзвуке и сверхзвуке, и тут нам открывается вторая половина понимания, почему именно конус. Но сохранение высокой скорости боеголовки до нижних слоёв атмосферы приводит к тому, что в этих нижних слоях с сильно выросшей плотностью она встречает из-за этого очень большое торможение. Какого уже не встречают там космонавты в шарике, успевшие затормозиться гораздо раньше из-за плохой обтекаемости своего шарика, и приходящие к этим слоям гораздо медленнее. Поэтому боеголовка может испытывать пиковые перегрузки огромных значений. Не так давно американцы специально для исследования перегрузок торможения своих боеголовок сделали санки с пороховым ракетным двигателем, развивающие перегрузку сто шестьдесят единиц. Сто шестьдесят 'g'! Так что перегрузки на борту боеголовки могут достигать нескольких десятков единиц. Вот зачем там нужны прочные переборки и силовой каркас. И удобные сиденья для двух седоков - а то сорвёт с мест перегрузкой.
Кстати, а что там с этими седоками? Несладко им в таких перегрузках? Теперь пришло время вспомнить и про этих двух пассажиров, ибо они сидят сейчас отнюдь не пассивно - одновременно с прохождением баллистического мотоцикла сквозь атмосферу они проходят свой собственный сложный путь, и диалог их становится наиболее содержательным в эти самые мгновения.
Заряд при перевозке находится разобранным на части. При установке в боеголовку его собирают. При постановке боеголовки в составе ракеты на боевое дежурство заряд полностью оснащают до боеготовной комплектации ( вставляют импульсный нейтронный инициатор, снаряжают детонаторами и проверяют готовность в разбивке на многие отдельные категории, вроде совместного контроля электрических цепей ракеты, боеголовки и заряда в ней. ). Заряд готов к полёту на борту боеголовки к цели. Но пока ещё не готов взорваться - в состояние готовности к взрыву его следует перевести некими последовательными алгоритмами, направленными на две вещи: надёжность движения к взрыву и контроль над процессом ( выражающийся в проверках этапов и всяких контрольных процедурах ). Логика тут понятная: полёт на активном участке - дело всё же напряжённое, и пока не стоит заряду быть готовым к взрыву. На боевом дежурстве до пуска - тем более, зачем? Времени в полёте будет вполне достаточно, минуты за минутами, и немедленная, мгновенная готовность заряда к взрыву не нужна и теоретически опасна. Точнее сказать - недопустима.
С другой стороны, всяких процедур при переводе заряда во взрывоготовное состояние достаточно много, поэтому начинать их надо загодя. Автоматика здесь действует не просто как механический реализатор программы взведения, но и проверяет выполнение отдельных этапов. Провела система управления зарядом такой-то этап - проверила, вышло ли, и вышло ли как надо. Это похоже на укладывание парашюта: провёл этап укладки - предъяви инструктору, который осмотрит, кивнёт, и даст разрешение делать следующий этап. Таких этапов при укладывании парашюта штук восемь. Потому что это вопрос жизни, как и подрыв. Этапы требуют времени, и их проведение рассчитывают так, чтобы полная готовность заряда к взрыву достигалась уже в окрестностях цели. Чтобы заряд поспел вовремя, блок управления начинает его готовить заранее.
Коротко взглянем, как работает система подрыва. Потому что это она выдаёт сигналы на блоки, формирующие боеготовность заряда. После прохождения зоны максимальных аэродинамических перегрузок заряд взводится почти до конца, и при подлёте к заданной высоте взрыва он должен быть полностью готов к взрыву. Как это делается, примерно? Заряд оснащён несколькими подсистемами подрыва, которые представляют собой сегменты общей системы подрыва заряда. Основной взрыватель - целый агрегат, использующий навигационную информацию о полёте, инерциальной природы, вычисляя пройденный и оставшийся путь до точки подрыва. Он представляет собой систему неконтактного подрыва на базе интегратора осевых ускорений, которая питается сигналом от акселераторов - приборчиков, измеряющих продольные ускорения по всем трем осям боеголовки. После непрерывного двукратного интегрирования этих сигналов ( этим самым интегратором осевых ускорений ) получаются текущая скорость и координата нахождения боеголовки в пространстве. Основной взрыватель все время получает эту координату и произведет подрыв в момент её совпадения с целевым значением.
Вторичные взрыватели обычно построены как радиовзрыватели, с подразделением диапазонов высоты подрыва. Но кроме того, есть и третья система подрыва, контактная, для подрыва в момент удара о грунт, представляющая собой систему ударных датчиков, работающих на разных физических принципах (независимых физических каналах данных). Причём устойчиво работоспособных при любом режиме снижения и обеспечивающих быстродействие подрыва ядерного заряда при встрече с любой возможной преградой во всем возможном диапазоне скоростей и углов встречи с целью. Принципы управления всем этим хозяйством могут использоваться разные. Можно реализовывать подрыв в принципах следящей системы, дожидаясь заветного обнуления отклонений от заданной точки цели. В продвинутых поколениях используют адаптивные системы подрыва, которые по текущим, прямо в полёте, измерениям своего движения рассчитывают оставшуюся траекторию падения, определяют на ней ближайшую к цели точку (точку минимального промаха ) для подрыва в ней, и соответственно определяют момент подрыва.
Одни из этих систем нужно держать активными весь полёт; другие, как систему контактного подрыва, надо включать только после разведения, поскольку существует малая вероятность соударения об ступень при разведении, или об другую боеголовку. Тем более что на ступень разведения в этот момент могут действовать поражающие факторы оружия, применённого по ступени, или другие неблагоприятные факторы. Поэтому контактные датчики взводятся позже. А что-то делается раньше. Всё это - перевод заряда во всё более высокие степени готовности к взрыву. Снимаются какие-то блокировки, возможно, механически разрушаются какие-то преграды, предохраняющие от активации - как стальной предохранитель на автомате своим выступом не дает спусковому крючку повернуться в боевое положение. И когда в освобождённый уже от всех преград заряд придёт ( из блока управления зарядом ) боевая команда на подрыв, взрыв произойдёт мгновенно, немедленно.
Вот примерно о чём ведут свой непрерывный диалог два сиамских близнеца, и чем они занимаются на участке входа боеголовки в атмосферу.
Таким образом, сильно изменившись как снаружи, так и внутри, как мы с вами и говорили в самом начале, боеголовка проваливается уже в тропосферу - последний десяток километров высоты. Двигаясь по косо наклонённой нисходящей линии, направленной на точку взрыва. Она уже сильно затормозилась, и на последних километрах высоты гиперзвуковой полёт переходит в просто высокий сверхзвук в 3-4 единицы Маха, или в три-четыре раза быстрее звука. Сохранению скорости немного способствует падение вниз, но всё равно боеголовка постепенно замедляется дальше. Она уже горит не так ярко, угасает, и подходит к точке цели.
Точка взрыва прямо на поверхности земли планируется редко - только для шахт и прочих зарытых под землю объектов. Большинство же целей находятся на поверхности, и для их наибольшего разрушения взрыв надо проводить на некоторой высоте, зависящей от мощности взрыва: для тактического взрыва килотонн в двадцать это четыреста-шестьсот метров, для стратегического взрыва в мегатонну лучше всего брать тысячу двести метров. Почему? При взрыве в воздухе на определённой высоте общее поражение земной поверхности сильнее. По мере разлетания от центра взрыва падающая ударная волна сливается с уже отражённой от земли. В более близкие к взрыву места ударная волна упала наклоннее, вертикальнее. И потому раньше. Упала и отразилась, отскочила вверх и дальше. Где и столкнулась с ещё падающей сюда, пришедшей из центра свежей волной. Складываясь, падающая и отраженная волны образуют в приземном слое наиболее мощную суммарную ударную волну, главный фактор поражения. Расчётная точка взрыва висит над землей, в уже подёрнутом голубой дымкой высоты пространстве.
При испытательных же пусках, если не отрабатывается такой воздушный взрыв, боеголовка беспрепятственно достигает земли. На борту у неё находится взрывчатка, которая и подрывается при ударе об землю. Взрывчатки много - десятки килограмм, причем не банального тротила, а чего помощнее, вроде гексогено-октогенового сплава или смеси. Взрывается боеголовка по двум причинам: во-первых, она совсекретная, и должна быть надёжно уничтожена после использования. Порвать на мелкие клочки после прочтения - взрыв делает это хорошо, как никто другой. Во-вторых, это необходимо для оперативного обнаружения точки финиша и измерения результатов падения. Многометровая дымящаяся воронка завершает всё явление. Но перед этим, за пару километров до столкновения, с борта испытательной боеголовки отстреливается наружу бронекассета специального запоминающего устройства с записью всего, что регистрировалось во время полета на борту. Эта бронефлэшка подстрахует от потери бортовой информации. Её найдут чуть позже, когда за ней прилетит вертолёт.
А трение об воздух присутствует, конечно. Просто оно не играет первую скрипку.
Такой вот полёт шмеля. "
Но, в самом деле, а вдруг атмосфера шершавая? И будет об неё бедную боеголовку тереть... тёрки, понимаете ли - с дрожаниями, вибрациями... Тут нужно чуть детальнее - а то как теранёт её, беднягу... об атмосферу-то. И действительно - почему же тогда обгорают спускаемые аппараты? )))))
"( ...из раздела про радиотелеметрию... )
Другая телеметрия.
Что нужно измерять на боеголовке? Просто температуру? Но температура - это не просто температура. Важен режим её изменения. Если температура нарастает слишком быстро, не приведёт ли это к растрескиванию теплозащитного покрытия боеголовки из-за резкого теплового расширения наружных его слоёв, в то время как внутренние слои ещё холодные? Так трескается холодная стеклянная бутылка, сунутая в кипяток. И снова: температура чего? Первое касание ещё только следов атмосферы в самом начале входа в неё наиболее высокотемпературное, ибо тут начинается участок самой высокой скорости движения боеголовки вообще. Максимальная скорость полёта будет достигнута чуть ниже, когда сила давления набегающего потока сравняется с силой притяжения боеголовки Землёй ( отбросим уточнения про составляющие, синусы, косинусы, углы и проекции, мы говорим о принципиальных понятиях ). Ибо в этот момент две чаши силовых весов сравняются, и гравитационный разгон боеголовки закончится; дальше сопротивление воздуха будет только расти, а боеголовка - тормозиться.
Хотя у первого атмосферного касания самая высокая температура, под десять тысяч градусов, эта почти пустота настолько разрежена, что количество тепла в ней крошечное - вещество очень сильно разогрето, но самого вещества ещё очень мало. В этой борьбе 'очень много' с 'очень мало' побеждает 'очень мало' - но всё изменится 'очень скоро'. Плотность воздуха растёт с каждой секундой, а температура, дочь скорости движения, будет снижаться только с торможением боеголовки, накопившей огромную энергию снижения и просто так с нею не расстающейся. Скорость полёта падает вначале гораздо медленнее, чем растёт плотность раскалённого воздуха. Для нагрева боеголовки важнее не температура сама по себе, а тепловой поток, сплав температуры и плотности воздуха. Как нарастает эта тепловая волна?
Распределение давлений на корпусе боеголовки тоже важный вопрос. Говоря о полёте шмеля, в эти детали не стоило вдаваться там. Но они являются предметом измерений, поэтому сейчас пришло время взглянуть на явление чуть-чуть пристальнее, просто чётче понять картину, не погружаясь в дебри совсем уж подробных детализаций.
Во-первых, всё теплозащитное покрытие оказывается нагруженным сложным образом аэродинамическими силами - воздух не просто неподвижно давит на боеголовку, словно в барокамере. Носовая часть боеголовки оказывается сдавленной набегающим потоком - и это давление носовая часть передает бортовым зонам назад, вдоль корпуса, в сторону днища. А в это же время прямо на поверхность борта давит прилегающий сжатый воздух, уже прошедший сквозь ударное сжатие сверхзвукового конуса вокруг боеголовки, и сильно уплотнившийся в за этим конусом. Получается, что теплозащитный слой нагружен и продольным сжатием, и поперечным. А вдруг на теплозащите возникнут зоны, где совокупность этих сжатий подойдет к критическим значениям, при которых материал не выдержит и начнет разрушаться? А тут еще и тепловая волна - резкое нарастание теплового потока в материал теплозащиты - подгрузит своими расширениями и растрескиваниями: Не рискует ли боеголовка повторить вход в атмосферу ступени разведения, вытянувшись в ниточку оранжевых угольков?
Но это ещё не всё нагружение, которое испытывает теплозащита боеголовки. Вы видели, как трепещут флажки на автомобилях? Чем скорее езда, тем быстрее их трепетание в потоке. То же самое происходит и с боеголовкой - неравномерности обтекания, непрерывно меняющиеся из-за постоянного изменения условий полёта и обтекания, вызывают появление, развитие и затухание самых разных вибраций. Иногда накладывающихся одни на другие, ползущих по боеголовке зонами наибольших амплитуд, сменяющих своё месторасположение. То хвостовая часть начинает сотрясаться крупной дрожью из-за отрыва от неё донных вихрей обтекания, передавая эту дрожь через прочный корпус на всю боеголовку. То высокочастотные вибрации начинают охватывать конструкцию боеголовки, формируя в геометрии корпуса стоячие волны и разгуливаясь в зонах узлов. Высокочастотные вибрации не просто дрожь. Чтобы быть высокочастотными, нужно очень быстро менять движение частиц материала из стороны в сторону, и делать это значительными силами, иначе быстро сменять движение не получится. Ситуация начинает напоминать отбойный молоток, создаваемый прямо в материале. Материал может не выдержать таких сил и начать разрушаться. А теплозащита и так уже нагружена и вдоль и поперёк, причём именно так, в буквальном смысле. Не начнут ли вибрации буравить её материал до разрыхления, на радость когтям аэродинамических сил, вцепившихся в боеголовку?
При этом и сама боеголовка целиком может входить в мелкие частые раскачивания, с изменением направлений этих раскачиваний с вверх-вниз на вправо-влево и обратно. Это добавляет ускорений в разных участках боеголовки, особенно в удалённых от её центра масс, вокруг которого она раскачивается. Такие колебательные ускорения знакопеременные, меняются по направлению и величине, усложняя картину перегрузок, испытываемых боеголовкой. Материалу корпуса снова прибавляется нагрузок, теплозащитному покрытию - несимметричности ударных волн вокруг боеголовки, неравномерностей температурных полей на поверхности и обгорания теплозащиты, и прочих маленьких прелестей, вмиг вырастающих в большие проблемы.
Для наблюдения таких быстротекущих процессов и предназначена БРС-4М - неспроста она именно быстродействующая радиотелеметрическая система. Она может регистрировать и другие быстроизменяющиеся величины и параметры, позволяя более детально рассмотреть, как явление нарастало, и как произошло. Ведь как известно, дьявол кроется в деталях.
Обычная телеметрия направлена в основном на явления, вызванные полётом, на борту боеголовки, включая его поверхность. Однако есть ещё и другая телеметрия, целиком сосредоточенная на жизни главного пассажира термоядерного назначения и его сиамского близнеца, блока автоматики заряда. Как мы уже отмечали, эти два технических устройства весьма непросты, и проходят через последовательные ряды сложных изменений, прежде чем перестанут существовать в виде твёрдых конструкций за одну миллионную долю секунды. Хотя даже превратившись в многократно ионизированную плазму с температурой сто миллионов градусов, бывшая пятилитровая банка продолжает ещё некоторое время существовать и работать именно как конструкция, препятствующая дальнейшему разлёту плазмы и прекращению реакции. Впрочем, физику такого взрыва мы оставим на следующие разы и погружения в эту тему.
Всё, что связано с ядерно-взрывной темой, по традиции именуется с приставкой 'спец' - 'специальное'. Спецзаряд, спецустройство, спецконтроль. Поэтому такая телеметрия называется спецтелеметрией. Поскольку всё происходящее в блоке автоматики и в самом заряде известно, заранее задумано, спроектировано и рассчитано, то наблюдение этого происходящего обычно заключается не в измерениях физических величин, а в контроле прохождения каждого шага всех необходимых алгоритмов. Снова вспомним укладку парашюта - ведь во время укладки собственно измерять ничего не нужно. Требуется другое - контролировать правильность выполнения всех шагов каждого этапа укладки, и давать разрешение на следующий этап. Этим принципиально отличается контроль от измерений. Поэтому в отношении главного пассажира боеголовки тоже говорят о контроле, а не об измерениях. Контроль регистрирует события, а не измеряет физические величины. Спецконтроле, естественно. Аппаратура спецконтроля. Если она расположена на земле, то это называется, например, сложным громоздким словосочетанием - 'приёмо-регистрирующий комплекс наземный ретрансляционный телеконтроля систем автоматики ГЧ' ( здесь ГЧ сохраняется в названии в силу традиции с тех начальных времён, когда головная часть была моноблочной и прибывала на полигон в полном составе ). Сокращенно получится ПРК-НР.
Но значительная часть спецконтроля осуществляется и с летающих ИПов - СИПов, самолётных измерительных пунктов. Это транспортные АН-12 и АН-26, на борту которых находится аппаратура спецконтроля. Самолёт и аппаратура образуют собой приёмо-регистрирующий комплекс самолетный, ПРК-С. Спецсамолёты взлетают сразу после пуска из Ключей и через несколько минут проходят к району падения, где переходят в барражирующий режим на высоте двух-трёх километров, и выполняют там свою часть боевой работы. После падения боеголовок они возвращаются обратно в Ключи. Почему спецконтроль выполняется с самолётов? Можно высказать предположение, что телеметрический сигнал контроля автоматики, или какие-то его части, достаточно слабый, для того чтобы нельзя было услышать его издалека. Поэтому надо быть поближе к этому комариному писку, чтобы его разобрать и записать. Спецконтроль вообще специфичен - иногда аппаратура его станций принимает свой спецсигнал всего в течение двух секунд за всю боевую работу. Но эти две секунды и есть задача данной системы. Одним словом, специальный контроль выглядит как отдельное Зазеркалье со своими причудами, местами совсем не похожее на общее Зазеркалье и его обычные чудеса.
Кстати сказать, в боевых работах участвуют не только эти измерительные самолёты, но и другие, мы затронем это чуть позже. А о спецтелеметрии, как и положено о наиболее закрытой части испытаний, мы поговорили достаточно, хоть и немного, скромно поместив её в самый конец нашей телеметрической прогулки."
" ...
...Полёт шмеля - 2.
В другом пуске этого же летнего сезона была испытана специальная новинка - управляемый боевой блок.
Управление полётом боевого блока может осуществляться самыми разными способами.
Вообще это целая вселенная, такая же, как и просто полёт в гравитационном поле Земли, в атмосфере, или его боевое срабатывание. Заглянем накоротке? Так, чтобы просто быстро пройтись по этой лужайке, никуда особо не влезая и ни во что не вдаваясь всерьёз - как по тропинкам зоопарка с клетками, разбросанными тут и там: поглазеть и двинуться дальше.
При полёте в атмосфере боеголовку рационально повернуть на небольшой угол атаки по отношению к набегающему потоку - довернуть её носом вправо или влево, вверх или вниз. Получится косой обдув боеголовки - не точно навстречу в нос, а слегка косо, под углом - углом атаки. Повернуть надо немного, еле-еле, на полградуса-градус, максимум пару градусов. Этого на её гиперзвуковых скоростях полета достаточно, чтобы создать огромную аэродинамическую боковую силу, если довернуть боеголовку вправо-влево по горизонту. И аэродинамическую подъёмную силу, положительную или отрицательную, если чуть задрать боеголовку относительно набегающего потока носом вверх или наклонить носом вниз. Аэродинамическая сила во всех четырех случаях одна и та же, просто названия приняты разные, для ясности её расположения: в горизонтальной или вертикальной плоскости. Эта аэродинамическая сила, создавшись косым обдувом, или обдувом с углом атаки, сразу сильно потащит боеголовку в ту сторону, куда направлена. Что привёдет к изменению направления её полета.
Именно так поворачивает самолёт, или набирает высоту, или снижается. Да и все аэродинамические ракеты, класса воздух-воздух, которые гоняются за самолётами противника, делают точно так же - создают нужный угол атаки своего корпуса набегающим потоком, и тем самым быстро поворачивают свой путь, отклоняемые возникшей боковой аэродинамической силой. Причём сила эта может быть весьма большой, во много раз превышать силу земного тяготения, а для упомянутых воздушных ракет и в десятки раз. Для них боковые перегрузки в тридцать-сорок единиц - нормальное, привычное дело, иначе не будет манёвренности.
( Егор: вставка: в чем принципиальная разница между авиационной ракетой и трамваем? У них при выполнении поворота траектории диаметрально противоположные причина и следствие.
Трамвай поворачивает потому, что его траектория уходит вбок - рельсы так проложены. Рельсы уводят трамвай в сторону, возникает небольшая боковая перегрузка, тянущая пассажиров вбок.
А у ракеты наоборот: она, наклоняясь под углом к набегающему потоку, создаёт угол атаки, тот создаёт аэродинамическую подьёмную силу, сила создаёт боковую перегрузку - и вот эта-то созданная перегрузка/сила ( сила, конечно, правильнее - но на жаргоне обычно говорят о перегрузке ) и поворачивает траекторию ракеты. Хитро! )
Так и боеголовка может испытывать возникшие из-за её разворота в набегающем потоке воздуха большие, многократные боковые перегрузки. Поворачивающие направление её полёта. Но чем и как повернуть конус боеголовки на требуемый угол атаки? О, для этого есть много способов, порой достаточно экзотических. Можно отклонять элементы хвостовой юбки вокруг днища боеголовки - как маленькие самолетные стабилизаторы, они вызовут разворот боеголовки. Можно выдвигать из-за обреза юбки боеголовки в поток проволочки, разматывая их внутренним механизмом, и высовывая понемногу в поток. Проволочки будут в нём обгорать, но поток будет за них цепляться, и поворачивать боеголовку, как за маленькую ручку на краю её жесткой юбки. Можно через заранее сделанную дырочку на поверхности конуса, ближе к обрезу юбки, выдувать за борт сильную струйку сжатого газа. Тогда обтекающий её сверхзвуковой или гиперзвуковой поток тут же создаст вокруг этой струйки местную ударную волну, небольшую, но сжимающую воздух. Позади этой маленькой сверхзвуковой волны, называемой ещё скачком уплотнения, воздух, согласно названию, резко уплотнится, будет сжат, и от этого сжатия иметь большое давление. Своим образовавшимся МЕСТНЫМ, ЛОКАЛЬНЫМ давлением - неким пятном давления, созданным на корпусе - он надавит на борт боеголовки в этом месте, где находится, и немного повернёт боеголовку. Вдувая струйки в нужные дырочки, насверленные по кольцу на корпусе, можно создавать там или сям небольшие зоны сжатого воздуха, прилипшие к корпусу, возникающие из-за обтекающего струйку сверхзвука, и надавливающие на это место корпуса с разворотом боеголовки. Большой плюс во всех этих методах - использование силы атмосферы: механизм поворота в любом случае небольшой, и не он сам изменяет направление полета, а лишь, как ключик, запускает мощную атмосферную силу, утягивающую боеголовку в нужном направлении.
Есть, правда, два минуса в атмосферном механизме поворота: надо выждать время, пока боеголовка развернёт свой бег в воздухе, и нежелание этого подхода работать в космосе. Поэтому есть и другие механизмы - реактивные. Самый простой - маленький пороховой двигатель, укрепленный внутри боеголовки посередине и выбрасывающий вбок свою струю огня из отверстия в корпусе. Боеголовку будет толкать реактивная сила этого двигателя в противоположную сторону. И в космосе, и в атмосфере, неважно. Несколько таких маленьких двигателей позволят сделать несколько срабатываний, несколько поворотов пути. Причем, даже при небольших размерах, такой двигатель может мощно толкнуть боеголовку вбок, быстро и сильно. А для обмана противоракет противника достаточно менять направление полёта не очень сильно, не на девяносто градусов вбок - на таких скоростях за короткое время это всё равно невозможно; да и вызовет немедленное разрушение боеголовки возникшими запредельными боковыми перегрузками.
Вообще говоря, раз уж мы зашли в этот зоопарк, давайте подойдем к особому вольеру в глухом углу, и с небольшого расстояния, но быстро осмотрим этот реактивный механизм в дальнейшем, более глубоком его развитии. Это недолго, но занимательно. Я лишь перескажу вам его, не будучи автором этого небольшого выразительного полотна.
Боеголовка падает в район назначения. Система управления полётом, находящаяся на борту этой боеголовки, мысленно ( своими электроными мыслями то есть ) отсекает лежащий впереди кусок расчётной траектории длиной шесть километров, называемый дискрет. Будущая траектория как бы мысленно нарезается на эти дискреты системой управления. На дальнем крае куска, на его конце, в этой точке траектории, система управления рисует перпендикулярный квадрат со сторонами в пару километров, пронзённый расчётной траекторией по центру. Квадрат расчерчивается на равные клеточки, и напоминает крестики-нолики, насаженные центром на спицу траектории. Таким образом, пространство перед боеголовкой мысленно расщепляется на пучок протянувшихся вперёд от боеголовки и немного расходящихся пространственных сегментов, каждый из которых упирается в свою клеточку 'крестиков-ноликов'.
В составе системы управления полётом 'зашит' генератор случайных чисел. Он строго случайным образом выбрасывает свой выбор на одну из клеточек впереди лежащих 'крестиков-ноликов' - один пространственный сегмент из всех, расходящихся узким пучком перед боеголовкой. В выбранной клеточке рисуется прицельный крестик, остальные клеточки остаются ноликами. После чего система управления даёт команду двигателям на срабатывание, и боеголовка направляется в эту случайно выбранную клеточку с крестиком.
Пролетев дискрет и оказавшись в клеточке с крестиком, тем самым немного сместившись от центральной спицы - расчётной траектории, система управления отрезает от дальнейшей расчётной траектории очередной дискрет, и всё повсторяется. На конце шестикилометрового дискрета снова рисуются поперёк расчетной траектории 'крестики-нолики', система управления полётом выбирает строго случайным образом любую 'клеточку' из этих 'крестиков-ноликов', и ставит там прицельный крестик. И направляет боеголовку в этот крестик.
Почему строго случайным образом? Потому что, будь в этом хоть какая-то система, любой сложности, но система - эта система может быть вычислена более мощными вычислительными средствами и алгоритмами противника, наводящими на нашу боеголовку ихнюю противоракету. И будущие движения боеголовки по любой системе будут раскрыты и верно спрогнозированы, а противоракета направлена в точку встречи с боеголовкой. На любую хитрую рыбку найдется своя снасть. И только случайный выбор предвычислить и спрогнозировать невозможно.
Специальные логические блоки в составе системы управления полётом боеголовки не позволяют ей, увлечённой этим танцем, выходить за пределы квадрата вокруг расчётной траектории. Иначе так, шаг за шагом, можно улететь в глубокие отклонения от траектории, критически удалиться от неё. А то потом и расчётную траекторию не нагонишь! Ведь любое удаление от расчётной траектории - это промах. Всё описываемое - не что иное, как игры с текущим промахом боеголовки. Создание и управление текущим промахом боеголовки, ради обмана противоракеты противника. Логические блоки следят за соотношением местных, локальных перемещений боеголовки в пространстве по крестикам-ноликам, и генеральным направлением падения на цель. Получается, что постоянные уклонения боеголовки из квадратика в квадратик дезориентируют противоракету, особенно вблизи, при подлёте этой вражеской противоракеты, не позволяя ей попасть в непрерывно прыгающую по квадратам боеголовку. А генеральная, расчётная траектория, вокруг которой происходят эти танцы, остаётся точно направленной, и проходит через точку цели.
В итоге движение нашей управляемой боеголовки напоминает нечто среднее между падением булыжника и раскачиванием кленового листа. Что очень сильно затрудняет перехват такой боеголовки. Хочется даже сказать, что делает такой перехват невозможным. Но честный человек должен помнить: никогда не говори 'никогда'. Тем не менее, такое падение очень действенная и мощная штука преодоления противоракетной обороны цели. И штука эта тоже, в свою очередь, имеет дальнейшее развитие, но: Мы уже не полезем дальше в эти заросли, и без того утомившись предпринятой сейчас прогулкой. ..."
Что то мне подсказывает, что надо заводить папочку и в нее складировать сии тексты.
В свое время пожалел что так не сделал, когда Михал Арсентьич kiowa выкладывал свои расскаы о медведях. Книга то потом у него вышла, и не одна, но без части рассказов, а их на ганзе найти уже не получилсь - глюкнул форум.
Жалко было, как щас помню.
Словом, РВСН - достаточно прикольная область человеческой деятельности. И имеют там дело со скоростями куда большими, чем пороховой патрончик разгоняет свою пульку...
Познавательная статья, спасибо, имею теперь более четкое представление о перегрузках таких штуковин.
"При испытательных же пусках, если не отрабатывается такой воздушный взрыв, боеголовка беспрепятственно достигает земли. На борту у неё находится взрывчатка, которая и подрывается при ударе об землю. Взрывчатки много - десятки килограмм, причем не банального тротила, а чего помощнее, вроде гексогено-октогенового сплава или смеси."
Вспомнилось - http://www.youtube.com/watch?v=crNxhoy7Mo8
А что за гора на представленом осколке, Фудзияма?
Нет, это вулкан Шивелуч. Самый северный действующий вулкан Камчатки, и один из самых своеобразных.
"В направлении восток-юго-восток, совсем вблизи, вздымалась величественная панорама Шивелуча. Эта панорама позволяла воспринимать весь Шивелуч целиком, как единое вздыбленное в небо творение, обозреваемое от края до края, полностью, в слитном единстве с протяжённым поднятием основания. Шивелуч представлял собой визуально заснеженный горный хребет, стоящий на массивном обширном пологом основании. Это основание начиналось справа и слева от горной гряды тонкой синей линией, плавно поднимавшейся над горизонтом, и переходящей в синеватые, испещренные складками склоны. Поднимаясь выше линии вечных снегов, склоны покрывались сложной сеткой теневых впадин, и этот теневой рисунок на снегах, узор неровностей, непрерывно менялся в соответствии с движением солнца, к закату разглаживаясь в единую чистую снеговую накидку без теней и ущелий - с запада солнце светило на гряду прямо в фас. Несколько неправильных вершин, образованных старыми конусами, были нарушены былой взрывной деятельностью. В центре возвышались округлые края остатков кратера, с одной стороны переходящими в высшую точку видимого силуэта.
Шивелуч смотрелся всегда отменно красиво. Он был красив, во-первых, геометрически. Сам его массив, разнообразный, неправильный, говорил о многообразии и долгой эволюционной истории. Огромная взрывная кальдера посреди склона напоминала о чудовищном взрыве 1964 года, разбрасывавшем куски скал на полтора десятка километров. Мы находились на удалении тридцати километров по прямой от главного кратера. При пробитии шурфов или траншей всегда неизменно попадался на глубине тридцати-сорока сантиметров толстый тёмно-коричневый слой выброшенного тогда пирокластического материала в виде пепла, мелких камешков и кусков пемзы. Поэтому на пункте проблем с пемзой не было - в бане все оттирали мозоли на пятках фирменной Шивелучевой пемзой, подобранной из этого слоя.
Во-вторых, Шивелуч был красив своими переливами красок. С ранним рассветом его гряда выделялась на светлеющем небе плотным чётким силуэтом без внутренних деталей, как в театре теней. По мере выхода солнца из-за горизонта Шивелуч играл розовыми прорисовками рельефа склонов. Потом небо наливалось яркой синевой, а снеговая шапка гряды - ослепительной белизной, особенно после выпавших там свежих снегопадов. Через несколько дней после снегопадов, если не случалось новых, поверхность снега полировалась ветром и начинала блестеть. В закат преобладали уже не розовые рассветные, а закатные жёлтые, оранжевые, а иногда чисто красные краски разных оттенков, смотря по тому, какое состояние атмосферы было над нами и садилось ли солнце в горизонт жёлтым, оранжевым или красным. Этот меняющийся, ползущий в горизонте небесный фонарь подсвечивал и облака, обтекающие вулкан - иногда лежащие несколькими слоями с прозрачными промежутками между ними на разных высотах, и получавшие от этого разные цвета. Шивелуч словно проходил их насквозь, как многоэтажные облачные строительные леса. Решётчатые тени от этих слоев медленно ползли по снеговой зоне, разрисовывая окрашенные склоны тёмными тигровыми полосами.
Зачастую, в хорошую погоду, когда ветровых течений не развивалось, на Шивелуч ложилось облако испарений - частью собственно вулканических, но больше со снежных склонов; выделившийся водяной пар никуда не уплывал и конденсировался над вершинной зоной плотной округлой шапкой, накрывавшей вершину. Форма шапки могла быть разной. Иногда это была шляпка гриба с отёкшими вниз краями. Иногда слегка сдвинутой, скособоченной. Иногда, формируясь за целый день, это вершинное облако принимало вид совершенной двояковыпуклой линзы, насаженной на гору. В этих случаях оно сильно напоминало летающую тарелку правильной формы, иногда с поддоном снизу. Очень красиво такие летающие тарелки серебрились под луной ясными ночами - словно и впрямь некий космический ковчег присел на вершину этого камчатского Арарата.
А иногда, среди белизны окружающих снегов, в контрасте с ними, склоны Шивелуча темнели плотным грязноватым темно-серым налетом, до серо-фиолетового оттенка. При этом один бок склонов мог быть таким же белым, как всё окружающее пространство, а другой бок словно затушёвывался темным налётом. Это были следы ночных выбросов - пепловые покрывала затемняли склоны там, где двигалась и проходила пепловая туча, щедро сеющая из себя тёмную базальтовую взвесь на палитру белых оттенков.
Кроме того, Шивелуч любил выбрасывать флаги - белые флаги морозной высоты, снежные шлейфы снежной взвеси по ветру от вершины. В такие минуты Шивелуч курился своей высотной позёмкой. В виде косых треугольников или длинных вымпелов, она висела, прилипнув к вершине, то незаметно растягиваясь, то сокращаясь, то усиливаясь, то пропадая. Чаще флаги вершинной позёмки развевались зимой, когда снег от морозов становился мелок и сыпуч, легко поднимался в воздух не только на вершине, но и у нас. Шлейфы позёмки у вершины выглядели по-разному, чаще с размытыми границами, а иногда чётко и контрастно видимыми в морозном небе чистого голубого цвета.
.....
- Эй, на Шивелуч посмотри!
- Чего!?
- На Шивелуч, на Шивелуч глянь!!
Ба! Над Шивелучем стоит вертикально плотная, чётко прорисованная туча нереально тёмного, чёрно-синего цвета. Прорезая горизонтальные слои облаков, она вздымается вверх и уходит высоко в небо, немного покосившись. Вершина её, резкая, словно вырезанная из фиолетовой бумаги, расширяется наверху раздутием - если сказать как у гриба, то это плотная, сросшаяся в единую с ножкой фигуру головка гриба-дождевика. Картина полностью безмолвна. Туча совершенно неподвижна - глаз не может уловить никакого видимого движения, но спустя даже полминуты видно, что покосилась она ещё больще, а шляпку продолжает растягивать по горизонту. Туча растёт в размерах - знать, плывёт в нашу сторону. Нижние края вздутия тучи размазываются, теряют резкость очертаний, и становится видно спускающиеся оттуда наклонно широкие тёмно-серые полосы плотного дождя. Но странный вид имеют эти наклонные дождевые полосы. Наклон тёмных лент прерывается изломом, ниже которого ленты наклоняются в другую сторону. Ещё ниже видно снова такое же колено излома у тёмных полос. Спускающиеся книзу зигзаги напоминают растянутые сверху вниз ступени лесенки или меха гармошки. Это пепловые потоки. Они сыплются с такой высоты, что проходят несколько разных ветровых течений на разных высотах, сносящих их то туда, то сюда. Так возникают изломы на тёмных вертикальных лентах. Туча продолжает расти, но при этом размывается - края теряют резкость, плотность, и вскоре, значительно уже сместившись вбок, она выглядит огромной размазанной, растушёванной кляксой в четверть неба, очень густого тёмного цвета, который трудно выразить точно. Проходит стороной.
Минут через двадцать лёгкая, незаметная мгла возникает между домами. Она не имеет цвета, это не белёсый туман, не голубая кислородная дымка подножий - нет, просто тончайшая, легкая серая мгла. Хорошо видимая и почти неощутимая. Лишь появляется тонкий не то запах, не то скорее привкус горелого камня. Возьмите два булыжника, лучше всего пару кусков кварца, ударьте их друг о друга, и понюхайте место удара - оно отчётливо пахнет. Запах этот напоминает запах озона. Вот так же ощущается и мгла - этим самым привкусом. Она неплотная, но отчётливая - дальние объекты не имеют уже внутренних деталей и видны лишь как силуэты. Проходит полчаса. Мгла слабеет. Постепенно она растворяется в еле заметную дымку, которая позже исчезает совсем. Проведите рукой по любому поручню, трубе, перилам - ладонь испачкана чёрным. На полу в помещениях - тёмные следы от обуви. По оконному стеклу проводишь пальцем - он оставляет чётко видимый след.
Это вулканический пепел. Несмотря на своё название - пепел - он не имеет ничего общего ни с процессами горения, ни с пеплом от сигареты, и не похож на него. У нас на пальце - свежая проба мантийного вещества, сеньоры. Очевидно, это базальт. Там, на большой глубине внизу, в раскалённом пластичном виде, он называется магмой. Изливаясь на поверхность и теряя газы, он меняет название на лаву. А если выбрасывается в виде распыляющего его в воздух взрыва - это пепел. Тончайшая базальтовая пыль. Её навеяло нам с самых краёв пепловой тучи, как наиболее тонкую и потому летучую фракцию. Более крупные частицы не удержались долго в облаке и выпали там, у кратера, да по дороге к нам; часть крупной фракции продолжала сеяться из центра облака, и если бы нас им накрыло, то захрустело бы на зубах. А так - просто мгла. Ближайший дождик будет литься с крыш тёмной грязью. А снежный массив Шивелуча, весь или половина, будет темнеть непривычным грязно-фиолетовым цветом несколько дней, до следующего снегопада или метели там, на большой высоте."
...
"
Как-то раз, под очередные завывания метели, гулкие толчки воздуха в форточке, и прочие звуки погодной динамики приземных масс воздуха, вдруг почудились снаружи то ли стуки, то ли какие-то буханья. Будто что-то иногда стукало по большому фанерному ящику с техникой - такие большие зелёные ящики лежали местами на огражденной территории вокруг технического здания, прикрытые брезентом. Наверное, что-то где-нибудь оторвалось или сползло, и теперь колотится иногда об ящик... Под утро метель улеглась. Мы вышли на крыльцо вдохнуть полную грудь чистого, спокойного воздуха окружающей черноты - и снова услышали, как в глубине территории, у ящиков, что-то еле слышно бухнуло. Потом, чуть попозже, ещё раз. Потом ещё, отчётливо.
Пришлось открыть глаза пошире и внимательно прислушаться. Что бы это могло быть? Внезапно по тембру звука, по его глухому буханью, стало понятно, что звук далекий. Это слышалась далёкая канонада. Орудия на горизонте работали вразнобой, но постоянно, и мощно. Буханья и долетавший гул то слышались отчётливо, то почти пропадали, но не прерывались. Теперь уже этот дальний гул с громами слышался постоянно. Зайдя в здание, мы обратили внимание коллег на особенность. Все выходили и слышали гул периодической неравномерной канонады. Ветер к этому окончательно стих, и отчётливо стало слышно каждый выстрел, или разрыв.
Шивелуч заговорил.
И это был единственный раз, когда мы слушали его голос.
Все остальные вулканические явления, свидетелями которых приходилось время от времени становиться, происходили в полном беззвучии. Как немое кино. Это было даже привычно - наблюдение масштабных визуальных картин, динамичных, разворачивающихся, в полном беззвучии. Сюда же относились и зрелища боевых работ, столь же значительных в небе, и по действительным расстояниям и размерам картин значительно превосходивших вулканические явления Шивелуча. Выбросы которого никогда не поднимались выше тропосферы, являвшейся лишь самой нижней, финальной сценой для наших рукотворных феерий. Разве что потом, когда в небе всё уже заканчивалось, по местности проходило запоздалое озвучивание картины - но не во время её демонстрации. И если все эти визуальные картины были немым кино, правда, вполне цветным - то сейчас всё было наоборот: мы слушали аудиоспектакль без картинки. Самое странное, что ни где по всей гряде Шивелуча не было видно ни облачка дыма или пепла. Ни одного визуального признака или следа этой хорошо слышимой активности. Ни на рассвете, когда природные аэрозоли наиболее слабы, потому что за ночь осели без вздымающих потоков от солнечного тепла, и воздух чист как слеза. Ни на закате, когда дневные конденсированные взвеси почему-то начинают испаряться, исчезают облака, и небо становится чистым, ясным и глубоким своей вечерней прозрачностью. Погода стояла достаточно ясная, чтобы можно было осматривать силуэт массива Шивелуча. Все делали это постоянно, особенно первые два дня. Тем не менее никому ничего увидеть не удалось.
По ночам гул не смолкал, и никак не отличался от дневного гула. Он представлял собой такую же отчетливую орудийную канонаду, как и в пору обнаружения. На третий день все к нему привыкли и уже не обращали внимания. Утром четвертого дня пришла команда готовиться к эвакуации.
Эту команду передал мне наш ... . Первым делом было необходимо обеспечить эвакуацию оружия и всей секретной части. .... Прокрутив предварительно возможные моменты будущих сценариев отступления, и от этого взбодрившись и придав себе в собственных глазах значимости, мы выжидали, что будет дальше.
Дальше, однако, события не получили развития. Погромыхало ещё какое-то время, а на следующее утро ничего не было слышно. Тишина горизонта, ставшая уже немного непривычной, остановила дальнейшую подготовку к эвакуации. После чего тема взрывов потихоньку растворилась в обычном событийном потоке. Но это осталось неразгаданной тайной. Каким образом создавался такой мощный звук взрывов, долетавший до нас? Ведь слышали мы его не через земную поверхность, а по воздуху - акустически; подобные акустические дела иначе как сильными движениями газа при выбросах не объяснить. А если есть выбросы газа - почему они ничего не разбрасывают из каменного материала? Не поднимают пыль, наконец, если с такой силой происходят? Эти вопросы остались без ответа, бесплодно подразнив газодинамика, сидящего внутри наблюдателя."
"Полёт шмеля"
Егор2013 - с удовольствием куплю Вашу книгу.
(Не успеваю копировать с форумов и составлять текст самостоятельно 😊)
Всех ракетчиков и причастных - с профессиональным праздником!