Не был я скромным наблюдателем происходящего. Как бы не хотелось сдержаться до возникновения ситуации, горячность, не умение себя вести, не сдержанность и т.д. и т.п., частенько ставили меня в невыгодное положение. А в молодости особенно пагубно сказывалась моя смешливость и хуже того - язвительность. Малейший чужой промах я замечал и высмеивал. Иногда неприемлемо жестоко. Винюсь в этом чистосердечно и искренне. Ибо сказано мне было мамочкой моей духовной - НЕ ШУТИ.
В нашем охотничье-стрелковом сообществе были разные люди. Но, скажу честно: кого ни возьми - каждый в своем роде был Индивидуальность, Мастер своего дела, профессионал. Будь-то лингвист или металлист. Вот такими были и два брата Кулагины. Трудились они на старинном заводе мастерами- наставниками. По специальности оба были профессиональные оружейники. Какое это было кормное и опасное одновременно занятие, можно понять исходя из того, что после войны на руках у большинства охотников было либо довольно качественное, но без соответствующей технической и ремонтной базы, и потому, как на грех, часто ломавшееся заграничное оружие, производства Бельгии, Германии, Чехословакии, Голландии и.т.д., либо довольно потрепанное отечественное оружие.
Закон же был суров и однозначен. Никакого ремонта и тем более изготовления оружия и его компонентов не допускалось вне заводских стен. А заводов, для нашего брата охотника, было два - Тульский и Ижевский. Говорят, что еще где-то на предприятиях Динамовского ООиР можно было отремонтировать или подновить ружьишко, но это было совсем не реально. И это на всю-то нашу Россию- Матушку.
Я, полагаю, картина ясная, особенно если учесть, что Дяди-Степы Постовые хлеб свой зря не кушали и в каждом дворе имели минимально двух-трех народных доносителей. Да, и времена Черных воронков были еще ой как на памяти:
И все же, наши уважаемые братья жили - не тужили, ибо и властьоберегающиеотвластьделегирующих тоже люди. Да и охота у партийцев, с ленинской искрой в глазах, была в не меньшем почете, чем у простых смертных без это самой искры. И их зимсоны и меферты нуждалась в обслуживании и ремонте точно так же, если не больше.
Оба, и старший Николай Петрович, и младший Константин Петрович были женаты и имели детей - дочек. По три у каждого. На фронте не были, всю войну в эвакуации, то ли в Казахстане, то ли в Забайкалье, уже точно не помню, а за свой труд имели и ордена и медали.
Была у братьев одна и та же физиологическая особенность, на которую, скажу без утайки, и я, будучи на практике на заводе после 1 курса института ходил посмотреть.
Впечатляло. Каждый день, в душевой, после смены, братья, положив на колено оборудование, просто намыливали его размашистыми движениями мочалки. В обычных семейных трусах по колено, они ходить не могли, только в кальсонах:
Ни на охоте, ни в связи с их оружейной специальностью я с ними не сталкивался. Только на стенде. Люди они были простые, а я парень не гордый. Не скажу что мы дружили - все-таки разница в возрасте да и в положении сказывалась, но ко мне они относились с явной симпатией. Конечно, два таких колоритных человека никогда не могли остаться без внимания. И особенно у женщин. А женщины на стенде, в присутствии мужской компании, ну сами знаете, какие веселые и шалые. В компании таких-то говорушек-ружье-глазами стрелялок чего, только, не услышишь. И вот (старая, по тем моим понятиям) 30- летняя Любашка, которая на выезде, после любых пьнок-гулянок, всегда стреляла 10 из 25 на кругу за сборную охотников области, говорит:
- Герои-то наши, Петровичи, под судом были, в свое время. Чудом спаслись:
-Да было дело, - подтвердил, сидевший рядом и державший Любу за талию кудрявый траншейник с МЦ-8 Валентин Тунков. И добавил:
- Точно, сразу после войны. Мне батя рассказывал, он тогда в Уголовном розыске работал.
-Валя, не пуржи. Они на все первомаи и седьмые ноября в городской колонне со знаменами ходят. Кто бы их с таким авторитетом туда пустил?- отозвался кто-то из заводских стрелков.
-Ну не верите - сами у них спросите. Они расскажут. Старший и до сих пор, от молодого в сторонку, при упоминании об этом, отходит.
-А, ты сам расскажи.
- Нет, у них интересней получиться. Они при этом заводиться начинают:Уже отстрелялись, идут:
-Константин Петрович, у молодежи к тебе вопрос. Да, подвиньте вы сумки, расселись...
Братья подошли вместе. Отсреляли две серии по 21 и были довольны. На самом деле они были разные очень. Николай - профессорского вида - в золоченых очках, весь в импорте, в адидасах , на плече МЦ-9 , бейсболка - «ремингтон», руки холеные. Герой главный из французских фильмов с Ален Делоном, о красивой жизни. И это в те 70-е. Лет тогда ему уже шестьдесят было, но он был бодрый, подвижный человек. Константин пониже, поплотнее, выглядит скорее как учитель физкультуры, в очках роговых - «прощай чахотка» со сломанной дужкой, но тоже в адидасах и с меркелем, да и волга у него черная, а у брата всего лишь - зеленая. Никогда бы в жизни не сказал, что они по сути своей простые работяги.
- Ты Валя все руками, да руками работаешь, все ребра дамочке перемял, - сразу же перехватил инициативу Николай Петрович, - сколько раз я тебе говорил. У женщины- главное душа, ты ей сначала себя покажи, что ты за человек такой, а уж потом, там ...
Эх, молодые, вы, не понимаете.
Удивительно, как внешность и разговор не соответствовали в этом человеке одно другому. Эдакий европеидный плейбой, а разговор как на кафедре научного атеизма.
Однако я уже знал братьев и знал, что не все так безнадежно, скоро будет продолжение.
-Так, что сынок, - обратился Николай Петрович к своему молодому заводскому коллеге, эта сорока -Любоока уже успела просветить? Да? Рассказать какие мы с братом прохвосты? Нет, Любаша, не удастся тебе честь Кулагиных опорочить. Так вот слушайте. Как все было на самом деле. Я сам буду сегодня рассказывать, подожди Костя.
Видите, там на поле, бугры, кто знает что это такое? Кроты говоришь? Нет. Это доты, сынок. Мы когда с заводом из эвакуации вернулись, тоже поначалу не поняли что это такое. Когда на охоту пошли, к буграм этим добрались, тогда и выяснилось, какие кротовины там немцы для наших войск наступающих понарыли, да не с той стороны, они нас ожидали. Думали, будут по нашим при переправе через реку стрелять, а наши-то от Калачева город брали, с обратной стороны зашли, вот и сохранились эти
сооружения в целостности и сохранности. А, зайцев там и до сих пор полно. Только двадцать пять лет назад там еще не было городской черты и охотились мы там, как хотели. Так вот я человек не военный совсем, хотя, как вы знаете, много чего с оружием умею и даже стреляю еще. И так мне в жизни повезло (или нет?), но и на фронт ни я ни брат не попали. Хотя и в тылу тоже не сладко было, но не под пулями же. А надо было кого-то награждать в тылу и нас с братом награждали. И мы, тоже оказались, среди победителей. Жизнь, короче, прошла в разлюли-малиновом состянии. Были, само собой и беды, так а как без них? Так и в тот раз получилось. А все началось с того, что у меня третья дочка родилась - Танечка. Кто не знает - она сейчас прокурором в области работает. Не сказать чтобы совсем в тот момент нам нечего было есть, но детей трое и Серафима, моя всегда нелегко рожала. Да и чего там говорить мужик он как волк, всегда в лес смотрит. Так под маркой - принести для семьи мяса- мы с братом и сорвались на охоту. А надобно сказать, что мы после рождения еще и отметили хорошенечко это дело. Вот потому мы с Костей с утра, что бы отпустило, рассольчику с огурчиком принял, ну как лекарство, что ли:это был первый собственный посол после эвакуации. Вот он как раз и стал причиной всему дальнейшему.
Вышли мы около половины восьмого. От нашего дома, на краю Верхнего Судка, до поймы Весны напрямую полчаса ходу. Через мост возле старого базара перешли мы в пойму и направились в направлении станции Врянск 2, т.е. сюда. Только мы перешли реку и вышли на поле, сразу же ветер поднялся и запуржило прямо в лицо. Не сильно, но неприятно.
И, не доходя до дотов, подняли первого зайца. Из- за пурги его заметили не сразу, он хитрец чуть в стороне лежал и поднялся уже тогда, когда мы его миновали метров на 70.Да и увидел то его Костя, случайно оглянувшись, ружья на погонах, пока приложились, стрелять уже не имело особого резона. Вот невезуха. А тут еще новая напасть забушевали наши соленые огуречики, да так, что животы как пилой двуручной перехватывает. Едва до первого дота добежали и с подветренной стороны прямо перед амбразурой в засаду сели. Нас так минут тридцать выворачивало, как никогда в жизни ни до, ни после. Простите стариков за подробности, но очень нас в той ситуации выручила газета Врянский рабочий. Без нее - хоть плачь. Только я привстал, хотел штаны подтянуть, а из под них, из амбразуры заяц как рванет, едва Костю не свалил. И сразу за угол на наезженную санями дорогу, по ней в город и сено возили с лугов и была она так хорошо наезжена, потомк как фактически была единственной дорогой зимой от грузовой стации до города. Заяц видно не мог больше на наши мучения смотреть и решил нас на реакцию проверить. Мы с Костей маху не дали, в один прыжок, с ружьями на перевес и спущенными штанами были на дороге. Заяц уже был метрах в десяти. А в двадцати метрах перед зайцем, под охраной женщин- стрелков, во главе с младшим лейтенантом МГБ шла прямо на нас от станции колонна немецких военнопленных.
Младший лейтенант Мария Кузекина ( имя это я потом узнал, когда дело и ее рапорт прочитал), сразу поняла, в чем дело - нападение на конвой с целью освобождения военнопленных фашистов... Наган из кобуры, выстрел в нас:
- Бросай сволочь оружие! Ложись! Петрова! Журба! Фирсова - к бою! Разоружить
бандитов! Руки им Фирсова вяжи покрепче: ну, и что же, что за зайцем, это у них тактика такая - нам на политчасе рассказывали. Видишь морды звериные :.что гад смотришь? Ух, падла, фашистская!
Ее волосы растрепались, глаза сверкали как у кошки от огня. Мы лежали в снегу с голыми задницами, а нас топтали валенками и вязали свои же молодые девчата. Хорошо хоть стыд потом дали прикрыть. Через пару часов мы с немцами в одной колонне были на территории областного военкомата. Слава Богу, что в окошко глядел старший лейтенант Суслов из 4 отделения Облвоенкомата. Знакомый он наш хороший был и даже в дом к нам приходил несколько раз - тоже заядлый охотник. Он нас узнал, и Ольге, Костиной жене в тот же вечер рассказал, что нас отвезли во внутреннюю тюрьму МГБ, на Октябрскую.
Допрашивал нас майор Михаил Васильевич Кириков. Парень тогда он был молодой, но честный и бравый. Сразу и мне и брату сказал о рапорте Кузекиной, пояснил, что из этого рапорта следует, и посоветовал:
- говорить, что бы то ни было, только правду, иначе кранты - могут расстрелять. А так может быть, еще и другие рапорта появятся, - добавил и замолчал, эдак многозначительно.
Сейчас, когда его встречаю каждый раз в ноги ему поклониться готов. Да вы его знаете, он теперь уже полковник в отставке, с пионерами все время возиться у Вечного огня. Пост у них там Номер 1, а он начальник.
Три недели просидели. Что интересно, понос в первый же день как рукой сняло.
Сима и так слабая была, так что выручала нас и бегала куда только можно Ольга.
Побывала даже у второго секретаря обкома Брюшновой, она теперь министр в Москве живет. А тогда муж ее заготзерном командывал и в его браунинге пружина треснула, так мы на заводе с Костей ему новую выправили. Да, Костя? Помог он Ольге с женой своей встретиться. И Брюшнова не отказала, поручила кому-то разобраться и через три недели мы уже дома были. Девчат тех, что нас вязали, Кириков еще раньше допросил и взял от них рапорта. Не поленился человек, даже к дотам сездил и следы наши, сами понимаете какие, там зафиксировал. Так, что когда от Брюшновой комиссия пришла то сразу же все и решилось.
-А скажи-ка Константин Петрович, с чего же у вас между собой с братом после такого счастливого конца кошка пробежала? - ляпнул я, заслушавшись рассказом.
- А с того, - строго сказал Николай Петрович, - что огурцы - то тоже его Ольга солила. Вот.
Пиши ещё!
А женщины какие стойкие были...,
не подкупило их "оборудование" братьев.