Коллекционирование: хобби или болезнь?
Вирусное заболевание, передающееся оральным, визуальным и слуховым путем. Признаки заболевания часто проявляются в детстве (солдатики, марки, фантики) и могут вылиться в тяжелую хроническую болезнь в зрелом возрасте. Заболевание сопровождается бюджетными кровопусканиями индивидуума на всех этапах болезни.
Размер кровопусканий зависит исключительно от серьезности заболевания и возможностей отдельно взятого больного.
Существует огромное количество разновидностей заболевания: живопись, фарфор, бронза, нумизматика, фалеристика, филателия, мебелия, серебряная портсигария, подстакания, палехания-федоскония, а также библиофилия, милитария, елочная игрушкания, и 'различная шизофрения' тяжелых форм типа пуговицособирательство и замоковедение.
При этом следует учесть подвиды разновидностей заболевания вытекающие из некоторых вышеперечисленных форм и делящихся на страны происхождения, временные отрезки, концептуальные коллекции: только портреты, только спорт, только такой-то художник или издатель, определенная часовая фирма и т.п.
Характерными чертами заболевания являются следующие параметры:
Обрастание знакомыми больными из популяции себе подобных.
Творческое жабодушение (купить хорошую вещь подешевле).
Показушничество (зазвать таких же больных и показать, что недавно нашел).
Рыскание по блошиным рынкам, антикварным магазинам и ярмаркам.
Обмен и выклянчивание у знакомых с сопроводительной фразой, типа 'Зачем тебе нужна эта статуэтка, а я собираю....'.
При этом следует учесть часто встречающееся отрицательное восприятие болезни в семье и окружении несчастного, исходящее в основном от жены больного: 'Опять принес какое-то старое барахло в дом, а мне надеть нечего....', или: 'Я этот кошмар на стенку не повешу, неси к себе в офис'.
Ну а если бациллы коллекционирования подобрались к вам вплотную, то, как прошедший все вышеперечисленные стадии, я могу дать несколько советов:
- коллекционируйте только то, что вам нравится и в чем вы хоть немного разбираетесь или хотите разобраться;
- cамый трудный период коллекционирования - начальный. Во-первых, вам будут предлагать вещи распространенные - второго или третьего ряда, во-вторых, в любой антикварной отрасли на нашем рынке существует неимоверное количество 'фуфла' или, по интеллигентному, 'новодела', и, в-третьих, вам будут ломить сумасшедшие цены, видя, что вы новичок. Поэтому найдите доверенное лицо - профессионала и прислушивайтесь к его советам, хотя бы на первой стадии;
- заручитесь поддержкой друзей или близких (жена, муж, дети и т.п.): всегда приятно ходит по магазинам и ярмаркам с кем-то, кто разделяет ваше увлечение;
- есть два способа покупки вещей: ушами и глазами. Оба способа имеют право на существование. Ушами - это когда вам предложили акварель Мари Ларонсен. Кто такая Мари? Кто такая Ларонсен? Да и акварель невнятная. Но тут вам говорят, что Мари Ларонсен очень дорогой художник Монпарнаса 20-х годов и цены за ее акварели все время ползут вверх. Проверяете. Правильно! Тут же картина становится намного лучше, и после недолгой торговли она ваша. Теперь, когда какой-нибудь ваш приятель спросит вас про этот ужас, ему можно, конечно небрежно, бросить: 'Это, болван неотесанный, Мари Ларонсен с Монпарнаса, 20-ых. Париж. Купил в прошлом году за тридцатку. Сегодня цена под двести'. Это вы купили ушами. Глазами - это когда вам понравилась картина неизвестного художника Рабиновича-Валуа из города Узун-Звездяч Туруханюсской области, и она радует вашу душу и ласкает глаз. Слепо предлагайте за нее любую половину от названной вам цены и ни о чем не жалейте;
- часть коллекции постарайтесь выставить у себя в офисе, если это возможно. Во-первых, людям, которые приходят к вам, будет сразу о чем поговорить (до бизнеса), а это всегда располагает. Во-вторых, вытекающее от первого важное обстоятельство - нельзя же вечно выглядеть 'лохом', который говорит только о деньгах - покажите всем, что вы еще и эстет! В-третьих, вы даже не представляете, какое количество родственных душ вдруг начнете встречать, и, в-четвертых, многим станет ясно, какие подарки вам теперь надо дарить на день рождения, Новый год и 23 февраля или 8 марта.
- покупайте книги по вашей теме. Десять страниц в день - и через год вы знаток и, не побоюсь этого слова, искусствовед в своей области. Также помогают старые каталоги Кристи и Сотби, да и из других аукционных домов. Увидите разные красивые штуки, да и просмотреть эволюцию цен тоже интересно;
- и последнее: если у вас не клеятся дела, плохое настроение, жена познакомилась с вашей любовницей или ребенок-двоечник, купите себе новую игрушку в коллекцию - настроение улучшается мгновенно!
Хотя можно собирать и просто деньги. Коллекционировать сотню к сотне, миллион к миллиону, ярд к ярду. Чем не увлечение?
вот так...
(оригинал - http://style.rbc.ru/columnist/2007/05/16/28734.shtml )
добавлено: УПС - ошибся разделом... 😊
Карелл Чапек "Похититель кактусов".
Культовая книга.
пацифист
Карелл Чапек "Похититель кактусов".
Культовая книга.
ага 😊
'Похищенный кактус'
Карел Чапек
- Я расскажу вам, - начал пан Кубат, - что случилось со мной этим летом.
Жил я на даче - как это обыкновенно бывает: без воды, без леса, без рыбы, безо всего вообще: но зато в окружении членов народной партии, общества декораторов с предприимчивым председателем во главе, по соседству с фабрикой перламутровых пуговиц и почтой, где восседает старая носатая почтмейстерша; словом, все, как везде и всюду. Так вот, около двух недель предавался я благотворному и оздоровительному воздействию ничем не нарушаемой скуки и вдруг из чего-то понял, что местные сплетницы перемывают мне косточки, а общественное мнение роется в моем грязном белье. Письма я получал настолько тщательно заклеенными, что края конверта прямо-таки лоснились от гуммиарабика. 'Ага, - сказал я себе, - кто-то просматривает мою корреспонденцию. Дьявол ее возьми, эту носатую бабу-почтмейстершу!...'
Для почтовых работников, знаете ли, распечатать любой конверт- дело пустяковое. Ну, погоди, думаю, я тебя проучу! Сел к столу и своим самым изысканным почерком начал выводить: 'Ах ты страшило почтовое, ах ты сплетница носатая, ведьма хвостатая, трепло паршивое, змея окаянная, хрычовка старая, кочерга, баба-яга', - и так далее. А внизу приписал 'Со всем моим почтением Ян Кубат'.
Оказывается, чешский язык все-таки богат и меток; в один присест я высыпал на лист бумаги тридцать четыре таких выражения, которые честный и правдивый человек может высказать любой даме, не становясь ни навязчивым, ни чересчур пристрастным. Довольный собой, я заклеил письмо, надписал на конверте собственный адрес и отправился в ближайший город опустить послание в почтовый ящик.
Спустя день побежал я на почту и с любезнейшей улыбкой сунулся в окошечко.
- Пани почтмейстерша, - скрашиваю, - нет ли для меня корреспонденции?
- Я на вac жаловаться буду, негодяй, - зашипела почтмейстерша, бросив на меня такой устрашающий взгляд, каких мне не доводилось встречать.
- Да отчего бы это, пани почтмейстерша? - сочувственно так говорю я. - Уж не прочли ли чего неприятного? И вскоре уехал от греха подальше.
- Ну, это пустяки, - навел критику пан Голан, старший садовник богача Голбена. - Эта проделка была слишком уж безыскусна. Мне хотелось бы рассказать, как я сцапал похитителя кактусов. Вам, разумеется, известно, что господин Голбен - большой любитель кактусов; его коллекция - поверьте, я не преувеличиваю, - стоит не менее трехсот тысяч, даже если не считать уникальные экземпляры. Но у господина Голбена одна слабость: любит он выставлять свою коллекцию всем на обозрение. 'Голан, - говорит он мне, - это такое благородное увлечение, что нужно его в людях развивать и пестовать'. А по-моему, когда этакий захудалый кактусовод рассматривает, скажем, нашего золотого Грузона за двенадцать сотен, у него только понапрасну щемит сердце - ведь таким ему никогда не завладеть. Но, коли уж на то хозяйская воля, пожалуйста, пусть себе смотрит.
Однако в прошлом году стали мы замечать, что кактусы у нас исчезают, исчезают вовсе не самые яркие, которые каждый хочет у себя завести, а именно самые редкостные экземпляры; как-то мы недосчитались Echinocactus wislizenii, в другой раз graessneri, затем пропала Wittia, импортируемая прямо из Коста-Рики, за ней Species nova, которую нам послал Фрич, а там Melocactus leopoldii, уникальный экземпляр, какого в Европе никто не видел уже больше полувека, и, наконец, Pilocereus fimbriatus из Сан-Доминго, единственный экземпляр, прижившийся в Европе. Как видно, похититель был знаток. Вы не можете себе представить, как бушевал старый Голбен.
- Господин Голбен, - говорю я, - закройте-ка вы свою оранжерею, и с кражами будет покончено.
- А вот и нет, - раскричался старик, - такое благородное начинание должны видеть все; а ваш долг - изловить мне этого поганца; прогоните старых сторожей, наймите новых, подымите на ноги полицию и всех, кого положено!
Нелегкое это дело; если у вас тридцать тысяч горшочков, то сторожа возле каждого не поставишь. Тем не менее нанял я двух полицейских инспекторов-пенсионеров, велел им глаз не спускать с оранжереи, и тут у нас исчез Pilocereus fimbriatus - только вмятина от горшочка в песке осталась. Меня это так разобрало, что я сам принялся выслеживать похитителя.
Если хотите знать, истинные любители кактусов - нечто вроде секты дервишей; по-моему, у них у самих вместо усов отрастают шипы и глохидии, настолько они поглощены своею страстью.
У нас в Чехии две таких секты: Кружок кактусоводов и Кактусоводческое общество. Чем они отличаются, не имею понятия, по-моему, одни верят в бессмертную душу кактусов, а другие попросту приносят им кровавые жертвы; словом, сектанты взаимно ненавидят и преследуют друг друга огнем и мечом, на земле и в воздухе. Так вот, отправился я, значит, к председателям этих сект и со всей доверительностью спросил, не подскажут ли они, кто из враждующей с ними секты, к примеру, мог украсть Голбеновы кактусы. И когда я перечислил наши пропавшие драгоценности, оба с полной уверенностью заявили, что ни один из членов неприятельской секты похитить таковые не способен, поскольку 'все они там тупицы, глупцы, сапожники, недоучки и никакого понятии не имеют о том, что такое Wislizenii или Graessneri, не говоря уж о Pilocereus fimbriatus'; что же касается собственных членов, то они ручаются за их честность и благородство, украсть они не могут ничего, разве что кактусы; и если бы кто из них такого Wislizenii заполучил, то не преминул бы показать остальным, чтобы насладиться поклонением и фанатическими оргиями в его честь, но об этом им, председателям, ничего не известно. После этого оба почтенных мужа пожаловались, что, кроме двух признанных, кое-как 'терпимых' обществом сект, существуют еще дикие кактусоводы, и вот они-то хуже всех; эти дикари по причине необузданности страстей не смогли ужиться даже с официальными умеренными сектами и вообще предаются ереси и порокам. Уж они-то не остановятся ни перед чем.
Не преуспев у этих двух господ, я залез на раскидистый клен в нашем парке и начал думать. Клянусь вам, лучше всего размышлять, сидя на дереве; там чувствуешь себя как-то более свободным, покачиваешься себе тихонько и смотришь на все словно бы свысока; философам, по-моему, в самый раз жить среди ветвей - как иволге. На этом клене я и обдумал свой план. Сперва я обежал знакомых садовников, спрашивая всех подряд: 'Братцы, не гниют ли у вас какие кактусы? Старому Голбену они нужны для опытов'. Таким образом, я скопил сотню-другую уродцев и за одну ночь затолкал их в Голбенову коллекцию. Два дня я молчал, н на третий день поместил во все газеты следующее сообщение:
'Всемирно известная коллекция Голбена под угрозой!
Как стало известно, большая часть уникальных оранжерей г-на Голбена охвачена новой, до сих пор не известной болезнью, занесенной, скорее всего, из Боливии. Болезнь поражает преимущественно кактусы, некоторое время протекает латентно, а позже выражается в гниении корней, шейки и тела кактусов. Поскольку заболевание представляется весьма заразным и разносится пока не распознанными микроспорами, коллекция Голбена для обозрения закрыта'.
Дней через десять - все это время мы вынуждены были скрываться, чтобы нас не допекали расспросами встревоженные любители кактусов, - я послал в газеты еще одну заметку такого содержания:
'Удастся ли спасти коллекции Голбена?
Как стало известно, профессор Маккензи из Кью определил заболевание Голбена, как особый род тропической плесени (Malacorhiza paraguayensis Wild) и рекомендовал обрызгивать пораженные экземпляры настойкой Гарварда-Лотсена. До сих пор лечение настойкой, которое широко проводится в оранжереях Голбена, проходило вполне успешно. Раствор можно приобрести и у нас в таком-то и таком-то магазине'.
К моменту выхода этого номера газеты один тайный агент уже сидел в указанной лавчонке, а я устроился у телефона. Не прошло и двух часов, как этот агент позвонил мне и сообщил, что злодея уже схватили. А еще через десять минут я сам держал и тряс за шиворот маленького, тщедушного человека.
- Почему вы меня трясете? - протестовал человечек. - Я ведь пришел купить известный раствор Гарварда-Лотсена.
- Знаю, - отвечал я. - Только никакого такого раствора не существует, так же как нет никакой неизвестной болезни, а вот вы ходили в оранжереи красть кактусы из коллекции Голбена, мошенник проклятый!
- Слава тебе господи! - вырвалось у человечка, - так, значит, никакой болезни нету? А я-то десять ночей не спал от страха, боялся, что заразятся остальные мои кактусы!
Ухватив человечка за шиворот, я втолкнул его н машину и отправился вместе с ним и тайным агентом на его квартиру. Знаете, такого собрания кактусов я еще не видывал. Человечек этот снимал крохотную каморку - приблизительно так три на четыре метра - на чердаке дома в районе Высочан, - в углу на полу лежало одеяло, стояли столик и стул, а остальное пространство было сплошь заполнено одними кактусами; но какими редкостными и в каком порядке - вы бы посмотрели!
- Ну, так что он у вас стащил? - спросил тайный агент. а я все глядел, как этот разбойник трясется и глотает слезы.
- Послушайте,- говорю я агенту. - На самом деле это не столь уж ценно, как мы думали; передайте своему начальству, что этот господин украл кактусов приблизительно так крон на пятьдесят и что я разберусь с ним сам.
Агент ушел, а я сказал злоумышленнику:
- Ну вот что, голубчик, сперва соберите в кучку, что вы у нас унесли.
Человечек быстро-быстро заморгал, потому что слезы готовы были брызнуть у него из глаз, и прошептал:
- А нельзя ли мне все-таки отсидеть срок в тюрьме?
- Нет, - заорал я, - сперва верните краденое!
Тут он начал собирать один горшок за другим и отставлять в сторону; их набралось около восьмидесяти, - мы даже не представляли себе, сколько кактусов у нас не хватает, - скорее всего, он крал у нас уже долгие годы. Спокойствия ради я еще прикрикнул:
- И это называется все?
Слезы полились у него из глаз; он вынул еще один беленький кактус Delaetii и одну Carnegiea, присоединил их к другим и, захлебываясь от плача, взмолился:
- Честное слово, ваших у меня больше нет.
- Это мы еще проверим! - бушевал я. - А теперь признавайтесь, как вы ухитрились перетаскать все эти горшки!
- Это было так, - заговорил он, запинаясь, и от волнения у него запрыгал кадык. - Я ... я... гм... переодевался в платье...
- Какое платье? - взвизгнул я.
Тут он залился румянцем от смущения и, заикаясь, произнес:
- Женское, с вашего позволения ...
- Господи, - удивился я, - да почему же в женское платье?
- П-потому что, - заикался он, - на обшарпанную старуху никто не обратит внимания... Да и вообще, - добавил он почти победно, - никому в голову не придет подозревать женщину в чем-либо подобном. Знаете, женщины подвержены всевозможным страстям, но они сроду не собирали коллекций. Вам доводилось хоть раз в жизни встретить женщину, которая владела бы коллекцией марок или жуков, первоизданий или еще чем-нибудь в том же роде? Никогда в жизни, ваша милость! У женщины нет такой основательности и... и фанатизма. Женщины так ужасающе трезвы, ваша милость! И знаете, самое большое различие между нами и ними в том, что одни мы занимаемся коллекционированием. По-моему, вселенная - это большое собрание светил; и, видимо, бог - мужчина что надо, раз он собирает коллекции миров, оттого их такое бесчисленное множество. Черт побери, если бы у меня было столько простора и средств, как у него! Знаете, я ведь выдумываю новые породы кактусов! И даже вижу их во сне; вот, например, кактус с золотистыми волосиками и небесно-голубыми цветочками, как у горечавки, - я назвал его Cephalocereus nympha aurea Racek; дело в том, что моя фамилия Рачек, с вашего позволения, либо Mamillaria colubrina Racek или Astrophytum caespitosum Racek.
Какие изумительные возможности, сударь! Если бы вы знали...
- Погодите, - прервал я его, - а как же вы уносили горшочки с кактусами?
- За пазухой, извините, - застыдился он. - Они так приятно щекочут...
Вы знаете, у меня уже не хватало духу забрать у него эти кактусы.
- Послушайте, - предложил я, - давайте я отвезу вас к старому Голбену, пусть он сам надерет вам уши.
Вот была встреча, когда эти двое обнюхали друг друга! Целую ночь они провели в оранжереях и обошли все тридцать шесть тысяч горшков!
- Голан, - сказал мне потом старый хозяин, - это первый человек, который в состоянии понять, что такое кактусы!
Не прошло и месяца, как старый Голбен со слезами и благословениями отправил новоявленного знатока по имени Рачек собирать кактусы в Мексику; оба свято верили, что где-то там и растет Cephalocereus nympha aurea Racek. Несколько месяцев спустя мы, однако, получили поразившее нас известие, что пан Рачек погиб, приняв прекрасную и мученическую смерть. Он обнаружил у каких-то индейцев священный кактус Чикули, а этот Чикули - к слову сказать - единородный брат бога отца, и то ли он ему не поклонился, то ли даже похитил, только милейшие индейцы, связав пана Рачека, посадили его на Echinocactus visnaga Hooker, большой, как слон, усеянный шипами, длинными, словно русские штыки, вследствие чего наш соотечественник, предоставленный собственной судьбе, испустил дух. Так окончил жизнь похититель кактусов.
(с) Карел Чапек
Олег,а почему в Барахолке то все же?
Перенеси в ХО 😊
Коллекционеры - барахольщики через одного 😀
Потому здесь.
пацифист
Олег,а почему в Барахолке то все же?
Перенеси в ХО 😊
ага, надо перенести, но я-то не могу...надежда на модера 😊